«Я была «сталкером-разведчиком»

Философско-футуристическое, эзотерическое учение, которое создал писатель-фантаст, диссидент, узник советских лагерей Олесь Бердник, имеет сегодня немало сторонников. 

Жизнь Олеся Бердника и предложенный им проект изменения социума и прежде всего человека до сих пор вызывает оживленные споры, а его творческое наследие приобретает новые смыслы в контексте Майдана и российской агрессии против Украины. 27 ноября нынешнего года Олесю Берднику могло бы исполниться 90 лет. Накануне юбилея беседуем с вдовой писателя, общественным деятелем, лидером-координатором ОО «Украинская духовная республика» Валентиной Бердник-Сокоринской. О будущем Украины, России, жизненном пути жены диссидента и духовном развитии человеческого существа.

— Валентина Сергеевна, Олесь Бердник в своих трудах предупреждает об угрозах, которые несет космополитизм, призывает сохранить национальную идентичность. Выступления на Майдане сегодня часто трактуют как такие, которые были направлены прежде всего назащиту индивидуальных прав, личного достоинства каждого гражданина, забывая, что людей в значительной степени побуждало к действию также желание защитить украинскую идентичность, украинскую субъектность в мире. Не кажется ли вам, что этот аспект отходит сегодня на задний план, в частности в контексте положения украинского языка?

— Это, действительно, происходит, однако убеждена, что процесс этот временный и имеет прежде всего политические причины. Ведь сегодня Украина должна согласовывать свои действия и с Западом и Востоком, и с Югом и Севером. То есть на внешнем уровне могут быть нюансы, но то, что произошло на внутреннем уровне — это навеки. Правители и политики не изменились, но народ после Майдана изменился глубинно. Называть это национализмом, или патриотизмом — не имеет значения. Речь идет о зернышке внутри, которое проснулось, и этого уже не изменить. О духовно-энергетической субстанции, которая выплеснулась и накрыла украинцев. Какие бы законы в настоящий момент не принимались, они на это не смогут повлиять.

У Олеся Павловича часто спрашивали: «Вы же писатель-фантаст, пишете о путешествиях на другие планеты, и вдруг — столько внимания украинской истории, идентичности». К слову, в обличительных статьях так и писали — «космический национализм». Заключался он, в частности, в том, что его космонавты перед тем, как лететь на далекие планеты, поднимались на Говерлу и присягали родной земле, что делают это ради нее и ради своего народа — чтобы найти для него продолжение жизни в других мирах. Олесь Павлович всегда отвечал, что ему странно слышать такие вопросы. Есть клумба, говорил он, на ней — разные цветы. Каждый из них должен дать плод, чтобы потом снова расцвести таким, каким его сделала природа. Так же — народы. Не думайте, что вы умнее Бога — если Творец послал вас на эту территорию, в эту культуру, в это время, сделал частью именно этого этноса, вы, как тот цветок, должны вызреть именно здесь, дать этой культуре все лучшее, что у вас есть, полюбить, продолжить ее. И только после этого вы можете уйти в другой мир, чтобы об этом рассказать. Таким образом, национальный вопрос для Олеся Павловича был очень важным и в то же время самым простым.

— По вашему мнению, Революция Достоинства и российско-украинская война — это исторические этапы, через которые мы безальтернативно должны были пройти? Или все же другие лидеры, другая государственная политика могли предотвратить это?

— На мой взгляд, Майдан не является непосредственной причиной российско-украинской войны. Причины — более глобальные и более давние. На протяжении двух лет после Майдана люди, которые всегда переживали о судьбе Украины, сделали для себя немало выводов — негативных, позитивных, неминуемых.

У российских правителей и мысли никогда не было о том, что Украина является независимым государством. Наши порывы им казались смешными, ведь здесь вроде бы все было «схвачено». У Олеся Павловича есть работа, которая называется «Манифест детей мира», где он от имени детей обращается к взрослым. Когда его терзали мысли о будущем Украины и мира, он искал точку, от которой оттолкнуться, чтобы поймать мысль. И вдруг почувствовал, что это очень просто — необходимо «стать ребенком». Будьте такими, как дети, и вам откроется Царство Небесное, говорил Иисус Христос. Когда Олесь Павлович входил в творчески-поисковое состояние, текст из него просто лился.

Революцию Достоинства нам подарили дети, студенты. Студенты и школьники вышли на протест против лжи и пренебрежения. Дети многое нам прощают, но когда мы их презираем, это запоминается на всю жизнь. Власть, взрослые пренебрегли их мечтами. Дети вышли, детей побили — и тут взорвалось, случилось... Как рождение, как солнце всходит — оно взошло, и ты ничего здесь не поделаешь. Россия должна была как-то среагировать на это событие, и она отреагировала так, как умеет, как делала испокон веков. В своем обращении к России Олесь Павлович отделяет народ и правителей — нам тоже нужно об этом помнить.

— Но разве действия нынешней российской власти не соответствуют запросам народа?

— Действительно, народ заслуживает власть, которую он имеет. Но есть понятие покаяния — такую возможность следует оставлять каждому.

— Россия претендует на украинское историческое наследие. Олесь Бердник также об этом писал. Очевидно, в значительной степени причина агрессии заключается также и в этом.

— Когда нет своей красивой истории, хочется забрать чужую. Так было испокон веков. Россияне должны восстанавливать свою правдивую историю. Своя правдивая — самая лучшая. Пусть даже она не будет такой героической. Когда же они пытаются украсть ее, происходит то, что происходит.

— В статье «Терновий вінець України» Олесь Бердник пишет: «Ти, Росіє, повинна в цей грізний історичний час визначити свою стежку і свій духовний статус! Пам’ятай — ось для тебе настав час вирішення: воскреснути серед вільного кола народів або впасти в запустіння і забуття! Нехтувати цим попередженням не слід — ні сила, ні страх інших народів не врятують тебе від тієї долі, яка чигала на всіх насильників, — від долі повного знищення»! Кажется, свой выбор Россия уже сделала. Поэтому какое будущее ее ожидает?

— Я бы хотела, чтобы народы, которые входят в состав Российской Федерации, были свободными. Этих народов много, у всех прекрасная история, традиции, верования. Убеждена, что и украинцы хотели бы их узнать. Если они станут свободными, возможно, тогда наконец придет финал этому, по словам Олеся Павловича, «егрегору влади». Но тогда это уже будет не Россия, а какие-то совсем другие государственные образования. Каждый народ будет налаживать отношения с теми государствами, которые более близки ему не только территориально, но и ментально, духовно. Думаю, Украина, наша история, которую они сегодня пытаются присвоить, станет определяющим фактором для тех российских регионов, которые граничат с нами. Возможно, останется Московия — если им удастся осмыслить собственную историю, культуру, создать определенное виденье будущего. Так мне кажется. Что же касается Олеся Павловича, то в его творческой жизни были моменты, когда он на каком-то энергетическом уровне чувствовал, что именно должно случиться, и описывал эти события. Но они могут реализоваться как через десять, так и через двести лет. Статья, процитированная вами, была написана в 1978 году. В конце концов, посыл, который он в ней сформулировал, воплотился аж через 30 лет. Правда, пока что не до конца.

— Писателям-фантастам нередко удавалось предусматривать, казалось бы, совсем неочевидные нюансы, детали...

— Действительно, были такие предсказания и у Олеся Павловича. Например, в своей первой повести «Поза часом і простором» он предусмотрел открытие человеком космоса, в частности запуск первого спутника в 1957 году. Кроме того, описал выход человека в открытый космос и полет на Луну, указав конкретные годы.

— В 1991 году Олесь Бердник был выдвинут в качестве кандидата в президенты Украины, однако в выборах участия не принимал. Почему, с вашей точки зрения, советские диссиденты, шестидесятники, которые, очевидно, сделали большой вклад в возникновение независимой Украины, на том этапе, когда она наконец появилась, не сумели взять на себя роль политической, государственной элиты? Однако у власти осталось немало советских функционеров.

— Думаю, многому нас в этом вопросе научила история после Майдана. Когда Украина получила независимость, коммунистическая элита, находившаяся у власти, лишь смеялась над так называемыми демократами. Ведь они знали, как будут подсчитывать голоса, знали, на кого можно будет нажать. Сегодня мы уже понимаем, как это делается. Они хорошо «поработали» с теми же шестидесятниками и диссидентами. Нужно было лишь переговорить с каждым индивидуально, как у человека уже менялась точка зрения — относительно того или иного лица, ситуации. Все происходило непублично, «под скатертью». Кто в конечном итоге станет президентом, было рассчитано заранее. Когда Олесь Павлович снял свою кандидатуру, у него спросили, кому он отдаст свой голос. Он ответил: «Я не скажу вам, за кого буду голосовать, но могу сказать, кто будет президентом».

«ФАНТАСТ В ЛИТЕРАТУРЕ И ФАНТАСТИЧЕСКИЙ ЧЕЛОВЕК В ЖИЗНИ» (ОЛЕСЬ БЕРДНИК С ДЕЛЕГАТАМИ ПЕРВОГО СОБОРА ДУХОВНОЙ УКРАИНЫ) / ФОТО ПАВЛА ДРОБЬЯКА, ИВАНО-ФРАНКОВСК

Думаю, сегодня было бы интересно снова обратиться к истории диссидентства. Но не к тому периоду, когда они сидели в тюрьмах, а к года уже после падения СССР. Что они сделали для Украины? Каков их вклад? Ведь отсидеть в тюрьме, а затем выйти и 25 лет говорить по эфирам, заработать на пенсию в Верховной Раде... Кое-кто отличился только этим. Но были и те, кто писал книги, думал над проблемами государства, образования. Когда-то диссидентское движение будут изучать как веху национально-освободительной борьбы, потому пока эти люди еще живы, интересно их спросить — чем они занимались во времена независимости.

— Некоторые диссиденты, в частности уже покойный Леонид Плющ, осуждали Олеся Бердника за то, что он якобы пошел на какое-то сотрудничество с режимом, покаялся. В то же время вы в интервью говорили о том, что внутри советской госбезопасности нашлись люди, которые увидели особое значение фигуры Олеся Бердника для Украины, и потому пытались его спасти. В частности, большую роль в его освобождении сыграл Евгений Марчук.

— Помню, как Евгений Кириллович пришел к полуземлянке, в которой я тогда жила. Он, по-видимому, ожидал увидеть диссидентскую жену, а увидел «золушку» — я как раз выметала сажу. На стене висела картина «Тайная вечеря», которую создали мы с Олесем Павловичем. Евгений Кириллович попросил, чтобы разговор остался между нами, а я подошла к картине и сказала: «Это будет между нами тремя», то есть свидетелем будет Христос. Мы еще не знали, как все сложится, но было большое желание у меня и, как мне кажется, у Евгения Кирилловича также, чтобы Олесь Павлович остался жив. Конечно, я четко осознавала, почему и для кого Олеся Павловича следует сохранить. Возможно, и Евгений Кириллович знал, чувствовал это. Интересно, что мы с ним оказались земляками.

Для некоторых диссидентов такие вещи могут быть недоступными, непонятными, казаться чем-то смешным. Они оценивают это по-своему, и имеют на это право. Возможно, они правы для себя, возможно, даже для тогдашнего исторического контекста, но у меня есть своя правда. И я в этой правде прошла всю свою жизнь, этой правдой я вытянула Олеся Павловича живым — чтобы он дал миру идею духовных наций.

— Из второго заключения вы ожидали мужа пять лет. В одном из интервью вспоминаете о том, как в течение этого периода общались с ним на определенном духовном уровне — проникали сквозь тюремные стены «силой мысли». Этот рассказ напомнил мне роман Джека Лондона «Межзвездный скиталец». В нем речь идет о заключенном, который научился покидать пределы своего тела. Расскажите, пожалуйста, нашим читателям об этом опыте более обстоятельно, и в целом о том, как удалось пережить этот тяжелый период.

— Убеждена, что когда человек рождается, он чувствует свою миссию — ради чего пришла в этот мир. С детства я чувствовала, что жизнь не будет легкой, что меня ожидает служение — правда, тогда еще не знала, кому именно. То, что со мной и с Олесем Павловичем происходило — преследования, безработица, тюрьмы — я воспринимала именно как служение. Паники не было, понимала, что должна это пережить. Такое спокойное отношение очень помогало.

Относительно духовных «путешествий». Для кого-то такие вещи существуют, для кого-то — нет. Здесь трудно что-то объяснить или рассказать. Известно, что когда человек попадает в экстремальные условия, он может, например, вынести на спине огромный груз. Если ты настроен на встречу с личностью, которая тебе близка, такая встреча происходит. И я, и Громовица видели, чувствовали тогда Олеся Павловича. Он же описывал эти «путешествия» в своих тюремных стихотворениях. По возвращении из заключения мы старались сравнить, связать эти знания. Они не всегда полностью совпадали. Индивидуальные фантазии, мечты, желания не обязательно сходятся с ощущениями объекта, на который они направлены. Прямой корреляции здесь нет. Я не раз думала о том, почему так происходит. Возможно, ответ в том, что Олесь Павлович — существо одного мира, я — другого, а Громовица — третьего... Образ встречи мог возникать у каждого из нас, но задание у каждого было свое.

— В настоящее время в Украине, прежде всего в медиапространстве, разворачиваются острые дискуссии относительно роли женщины в обществе, необходимости эмансипации, проблем сексизма и тому подобное. Вы фактически посвятили свою жизнь мужу, обеспечивали все необходимые бытовые условия для творчества. После замужества вас исключили из института, не принимали на работу. То есть очень многими вещами пришлось пожертвовать. Не угнетала ли вас такая якобы «второстепенная» роль?

— Обеспечение быта — это лишь одна из моих ролей. В первую очередь, я была «сталкером-розведчиком», который идет впереди и «прощупывает почву», выясняет возможность того или иного энергетического действия.

ХОРУГВЬ, НА КОТОРОЙ ИЗОБРАЖЕНЫ МАТЬ С РЕБЕНКОМ В СОЛНЦЕ, БЫЛА СОЗДАНА К ПРОВОЗГЛАШЕНИЮ УКРАИНСКОЙ ДУХОВНОЙ РЕСПУБЛИКИ. ПОБЫВАЛА НА ГОВЕРЛЕ, А ТАКЖЕ В США, КАНАДЕ, ИНДИИ И ДРУГИХ СТРАНАХ

Ситуация каждой женщины прежде всего зависит от нее самой, от уровня ее духовного развития, от того, как она определила свое место в этом мире. В нашем мире мы создаем семьи, рождаем подобных себе детей (в этом также есть определенный момент самореализации). Но в целом для меня не существует «мужчины» и «женщины», есть лишь два существа, которые помогают друг друга. Мне бывает стыдно сознавать, но Олеся Павловича я люблю больше, чем своих детей. Все говорят, что это не нормально — мол, у меня не развиты материнские чувства. Но мне кажется, что когда встречаются две энергетические сущности, способные поднять духовный уровень человеческих существ, это — важнее, чем продолжение рода. Таким является мое понимание. Возможно, потому я — не лучший советчик в тех вопросах, которые волнуют в данный момент общество.

— Немало дискуссий в Украине и мире сегодня также продолжается вокруг религии, в частности относительно необходимости обновления, переосмысления роли христианства. Видите ли вы предпосылки того, что религии удастся опять вернуть к себе доверие широких общественных кругов?

— Явление, которое не развивается, — исчезает. Институты церкви развиваются слишком медленно. Как я уже говорила, история мира неделима — мы не можем окончательно отбросить никакие религии, верования, традиции. Они находятся внутри нас, мы выросли из них. На мой взгляд, мы должны взять из них все самое лучшее и развивать дальше. У каждого человека это происходит индивидуально. Для кого-то становится открытием Старый Завет (Закон), для кого-то — Новый Завет (Любовь). Кроме того, появляются новые учения, новые парадигмы, новые духовные школы. Часто можно услышать мысль о необходимости какого-то универсального учения, которое объединило бы их всех, объединило разные народы. Уверена, что это невозможно, ведь каждый человек развивается по-разному — один может жить в Средневековье, а другой — в ХХІІ веке, находясь при этом здесь и сейчас вместе с нами. Объединить невозможно, но необходимо стремиться к взаимопониманию, определенному синтезу. Относительно поместной церкви, то она нужна прежде всего для государства — с индивидуальной точки зрения, это не очень важно. На мой взгляд, тот факт, что на Майдане на общую молитву вышли все конфессии, имеет даже большее значение, чем формальная автокефалия.

— В настоящее время напечатано семь томов произведений Олеся Бердника, регулярно проходят выставки. Что еще делается для того, чтобы сохранить его наследие? Как повлияли на деятельность «Украинской духовной республики» Майдан и война?

— Когда Олеся Павловича не стало, меня начали приглашать школы, разные общества. Во время этих разговоров я поняла, что люди начали забывать его. Напомню, что до второго заключения все произведения были изъяты из библиотек и уничтожены, а когда он вернулся, выпускались очень маленькими тиражами. Именно поэтому мы с Громовицей решили сделать этот многотомник. В нашей семье всегда господствовал такой принцип — начинай работу, а возможности придут. Так и получилось — мы начали работать и в результате возможности нашлись, нашлись единомышленники, меценаты. На протяжении восьми лет удалось издать семитомник под названием «Всесвіт Олеся Бердника». Мы познакомились со многими людьми, реализовали немало акций, проектов, встреч. В частности и благодаря этому удалось включить произведения Олеся Павловича в школьную программу. В настоящий момент мы готовим к печати полное академическое издание всех произведений Олеся Бердника, включительно с перепиской, тюремными дневниками, которые помог сохранить Евгений Кириллович. Ведь обычно политзаключенным не позволяли забирать свои записки. Эти дневники были проработаны и вскоре мы их опубликуем — речь идет об очень интересном материале.

Кроме того, в Гребенях (село Кагарлыкского района Киевской области), где в течение последних лет жил и был похоронен Олесь Павлович, мы строим музей-архив. Планируем создать своеобразную лабораторию, где будут храниться все документы, материалы. Там можно будет остановиться, поработать в его кабинете. Первую ощутимую поддержку для создания музея нам предоставил наш родственник Владимир Иванович Петренко. Сейчас я полгода живу в Гребенях, а полгода — в Киеве. Работа продолжается и здесь, и там. Летом в Гребени приезжают художники, ценители творчества Олеся Бердника, проходят семинары, мастер-классы, пленэры, обсуждения. Когда же музей будет построен, мы с сыном Раданом планируем жить там постоянно.

Духовную Республику Олесь Павлович оставил мне. В настоящий момент она продолжает свою работу, центры есть почти во всех областях. Люди, которые любят и ценят творчество Олеся Бердника, объединились и работают преимущественно на волонтерских началах. Во время Майдана мы расположились возле четвертой сотни, рядом с казаками. Раздавали оптимистичные открытки с произведениями Олеся Павловича — старались поднять общий дух, подарить высокую мечту. К нам подходило много людей, вспоминали Олеся Бердника, спорили относительно его идей. Многим казалось, что они чувствуют там «запах свободы», о которой он писал.

Майдан и война внесли немало коррективов, разделили семьи, родителей и детей. Многие люди, которые считали себя учениками Олеся Павловича, оказались по другую сторону. Они заняли позицию, которая идет абсолютно в разрез с его предсказаниями, хотя, возможно, и не осознают этого. В то же время на Майдане мы познакомились со многими новыми единомышленниками, с теми же казаками, с которыми сегодня активно сотрудничаем.

— Кроме хранителя и распорядителя наследия Олеся Бердника, вы также работаете как мастер кукол-мотанок. В чем, с вашей точки зрения, заключается социальная, духовная функция куклы, ее, возможно, сакральное содержание?

— Я родилась на Черкасщине, на Уманщине. В моей семье родственники по матери были мастерами народного костюма. Из лоскутов ткани, которые оставались от корсеток, тулупов, они делали куклы-мотанки. Мне тогда было пять-шесть лет. Потом эта деятельность прекратилась — дедушка с бабушкой умерли, а в советские времена у людей были совсем другие интересы, другая одежда, куклы. Мои же родственники по отцовской линии были репрессированными кулаками. Когда Олесь Павлович отошел в иной мир, я почувствовала, что очутилась в вакууме — всегда работала для него, вместе с ним, и вдруг он уходит... Варить еду, убирать мне было не интересно. Возникло ощущение — неужели моя жизнь закончилась? Я находилась в состоянии внутреннего поиска. Однажды во сне увидела мотанки— они шли на меня рядами, как войско. Когда я не знаю, как решить какую-то проблему, всегда смотрю вокруг — пытаюсь «читать» знаки. Вспомнила, как мне нравились эти куклы в детстве — их делали моя бабушка, мама. Как-то Олесь Павлович, также во сне, сказал мне: «Ты прожила достойно мою жизнь, а теперь — живи свою». Передо мной словно появилась новая жизнь. Подумалось, что для того, чтобы прийти к детям, и они тебя слушали, нужна какая-то игра. Когда делаешь мотанку, на нее «наматываются» желания, мысли мастера — это тысячелетняя традиция. С этой сакральной куклой, которая пришла от моего рода, я иду к детям, взрослым. В общении с ними мы говорим о том, как нам жить дальше.