«Фамилия Могила в 1932 году звучала как приговор»

Украинский художник-график и публицист Геннадий Полевой, родился 3 июня 1927 года в Одессе в семье Петра Ивановича Могылы, артиста Государственного Украинского народного хора им. Г. Веревки (и потомка легендарного рода гетмана П. Могилы) и Марии Могилы (Федоровой), режиссера и актрисы ТРАМа. Впоследствии семья переехала в Харьков. В 1950 году вместе с братом, композитором Валерием Полевым, художник был арестован по обвинению в создании молодежной антисоветской организации, так называемой «Народно-освободительной Партии» (НОП), «...ставившей своей задачей подготовку вооруженного восстания с целью свержения политического строя в Советском Союзе» и сослан на Усольлаг. В 1954 году Г. Полевый был реабилитирован. А сегодня он — признанный мастер пейзажа, графики, исследователь истории Второй мировой, автор серий живописи «Крым. Карадаг» (1969), «Самоцвітні Карпати» (1990), «Саяни», «Верби України» (1997—2007), «Соняшники України» (1995—2001), «Вечірні вогні Києва» (2000—2002), циклов пейзажей из путешествий в Сибирь, Бурятию, Саяны, на Курильские острова, в Якутию, Болгарию, Кавказ и другие уголки мира. В свои 84 года художник не оставляет активной работы, имеет множество планов и замыслов. С художником, который вобрал в себя опыт целой эпохи, с Человеком, который сам по себе уже является эпохой, сегодня посчастливилось пообщаться «Дню».

— Геннадий Петрович, вы выросли в уникальной семье. Расскажите о своей семье, детских годах?

— Мой прадед жил в Черниговской области (г. Мена), был священником, его звали Иеремия, и происходил он из рода Петра Могилы. Мой отец был очень образованным человеком, имел два высших образования. Его брат был расстрелян при невыясненных обстоятельствах. У отца, как и у нас с братом, была фамилия — Могила. Однако в 1932 году это звучало как приговор, на работу отца никто брать не хотел. Поэтому он изменил фамилию, и с того времени мы стали Полевыми. Когда мне было семь лет и мы жили в Харькове, столица переехала в Киев, и наша семья переехала вместе с ней. Отец тогда работал в Наркомпросе, и в Киеве нам дали квартиру в Лаврском местечке. Это было чудо! В то время там жили представители творческой интеллигенции: скульпторы, певцы, бандуристы... Атмосфера была незабываемая: природа, архитектура, нас окружавшие, все эти замечательные люди. Там мы жили до того, как началась война.

— Когда пришло понимание, что вы — художник?

— Этого я не помню, но знаю, что чувствовал себя художником всегда. То есть воспринимать красоту мира, все, что нас окружает, насытиться ею — просто, но вот каким образом выразить эту красоту? Кто-то пишет, кто-то поет, а я всегда знал, что мне это удается через живопись. Хотя стихотворения я тоже пишу. Вообще, знаете, нас таких «динозавров» (я имею в виду художников моего поколения) осталось мало, считанные единицы. И, возможно, это сейчас звучит несколько старомодно, но мы всегда стремились «держать планку», служить идеалам исключительно категории прекрасного: красоты, человечности, чести. Конечно, я не утверждаю, что у младших художников этого нет, однако такое сейчас гораздо реже встретишь.

— Расскажите, пожалуйста, о сфере своей художественной заинтересованности?

— Я очень многоаспектен, мне интересно все, где бы я ни работал: в портрете, пейзаже, графике... Абсолютно разная тематика: от дотов Великой Отечественной до фантастических птиц, «живущих» в моем волшебном саду. Главное, чтобы это было по-настоящему, конечно, не в смысле реалистичности, а в смысловом, контекстуальном. Однако я все-таки по состоянию души и способу мироощущения в большей степени пейзажист.

— А какая судьба большинства ваших работ?

— При жизни у меня было много выставок как персональных, так и коллективных. Но, знаете, у меня всегда было такое представление, что если выставка персональная — то это должен быть масштаб не 10 или 20 работ, а значительно больше. Когда-то Министерство закупало произведения каждого художника Национального союза художников, теперь — все иначе. Художники предоставлены сами себе, они бедствуют. Однако я не продаю свои картины, моя постоянно действующая выставка открыта в Киевской детской академии искусств, тематические картины я подарил Музею истории Великой Отечественной войны — серию, посвященную обороне Киева. Они сначала не хотели их брать, мол: «Здесь нарисованы просто камни». Но я их убедил, что это не просто и не только... Эти линии обороны — шрамы на земле, свидетели тех драматических событий, это историческая память. Также скоро состоится моя выставка пейзажей в Феодосии, готовлюсь я и к большой персональной выставке в Киеве. Недавно побывал в Холодном Яру на Черкасщине, и тот край вдохновил меня на работу над новой серией пейзажей.

— У вас столько планов, откуда вы черпаете вдохновение?

— Отовсюду, передо мной открывается множество источников вдохновения: горы, цветы, природа в целом, мечтаю еще попасть в Карпаты, если здоровье позволит. У меня есть целая живописная серия подсолнухов, более 20 композиций. Казалось бы, подсолнухи — ну, что в них такого? А они приводят меня в восторг, это не просто цветы! Это символ, даже больше — это воплощение солнца, тепла, радости. Я не могу смотреть на них без чувства внутренней радости. Это я и стремлюсь воплотить в своих полотнах: красоту, восторг, искренность, добро.