Новогодний Иран
От протестов к восстанию
Динамичное развертывание в Иране мощных протестов, которые быстро переросли в фазу антиправительственного восстания, оказалось определенной неожиданностью и для мирового политического истеблишмента, и для большинства региональных политических элит, и даже для самого иранского правительства.
Впрочем, вполне понятно, что сегодняшний взрыв является отражением глубоко укорененной многомерной совокупности социальных противоречий, накопившихся в результате многолетнего развертывания мощного социально-экономического и политического кризиса в иранском обществе. Этот кризис является логическим следствием ошибочных стратегий экономической и технологической модернизации, которые пытались применить представители архаического иранского клерикального истеблишмента. Прямыми предвестниками декабрьского взрыва следует считать небольшие и спорадические протестные акции, которые вспыхивали на протяжении последнего года в различных городах в северных и западных провинциях Ирана.
Возможно, именно такого обострения кризиса удалось бы избежать, если бы не агрессивный внешнеполитический курс последних десяти, а особенно последних пяти лет, направленный на продвижение специфически представленных интересов Ирана с помощью военной силы, и в частности, через поддержку различных сомнительных парамилитарных движений в Сирии, Ираке, Йемене, Ливане и Палестине. Именно втягивания правительства в мощные и длительные региональные конфликты и повлекло обострение хронической внутреннего кризиса, и привело в конце концов к социальному взрыву.
Если писать какую-то контекстно связную и выстроенную в логическую цепь хронику иранского кризиса пока явно рано, потому что ситуация очень сложная и динамичная, то попытаться изложить хронологию социального взрыва в Иране уже можно.
Историю новогоднего 2017-2018 конфликта в Иране следует, видимо, начинать с того, что во вторник 19 декабря, пытаясь найти выход из общего многолетнего ухудшения экономической ситуации, и сохраняя при этом внешнеполитический курс, иранское правительство объявило о переходе к «новому плану строгой экономии».
Этот план, среди прочего, предусматривает увеличение на 50% цены на топливо из-за отмены государственной поддержки отрасли. Также правительство решило существенно ограничить государственную программу предоставления денежных субсидий, которая касалась более 34 миллионов человек. В условиях многолетней стагнации национальной экономики и при 35-40% безработицы в отдельных провинциях, решение об отмене субсидий автоматически должно привести к тому, что количество лиц, страдающих в Иране от бедности и голода, увеличивается с 20-22 до 54-55 миллионов человек. То, что до 68% населения страны могут оказаться за чертой бедности, может рассматриваться как социальная катастрофа.
Стоит вспомнить, что еще на этапе обсуждения новой экономической политики, экономические и политические советники президента Хасана Рухани предупреждали, что реализация этого плана вероятнее всего приведет к социальному взрыву в стране и без того истощенной нищетой, бесконечными зарубежными конфликтами с тысячами бессмысленных и бесконечных жертв и международной изоляцией. Однако, Рухани пренебрег мнением экспертов и решил реализовать разработанный план жесткой экономии.
Специфическое видение своей роли в регионе и мире, а также целей и задач национального развития высшим руководством страны отразилось в том, что новая экономическая стратегия иранского правительства предусматривает непоколебимое обеспечения постоянных внешнеполитических нужд, то есть одновременно предусматривается увеличение военных расходов и бюджета на вооружение.
Большая часть военного бюджета будет направлена на финансирование «Корпуса революционной гвардии Ирана» (КСИР). Учитывая то, что КСИР преимущественно действует за пределами Ирана, логично предположить, что деньги пойдут на поддержку шиитских ополченцев «Ансар Алла» в Йемене, боевиков «Хезболла» в Ливане, так называемых «сил народной мобилизации» «Бадр» и «Шааби» в Ираке, афганского ополчения «Фатимиюн», а также на поддержку режима Асада в Сирии.
С точки зрения рядового жителя Ирана, для которого миссия продвижения идеологических и религиозных ценностей непонятна, такое расходование национального бюджета ведет лишь к увеличению количества бессмысленных человеческих потерь и дальнейшего обнищания. Следовательно, эта совокупность решений правительства об отмене поддержки собственного населения и финансирования иностранных военных проектов и привела к социальному взрыву, о котором и предупреждали эксперты.
Итак, в следующую среду, 27 декабря, в городе Мешхед, провинции Хорасан граждане вышли на демонстрацию, требуя, чтобы правительство отказалось от планов экономии, пересмотрело стратегию борьбы с ростом цен, бедностью и голодом в стране. К ним присоединились жители двух других городов, где на государственных предприятиях остро стоит проблема задолженности выплат заработной платы.
Непосредственным триггером для протестов стало известие о том, что работница бумажной фабрики в городе Резваншахр - одинокая жинка - совершила самоубийство и убила двух своих детей вследствие абсолютной бедности, вызванной многомесячной невыплатой заработной платы. Возмущение общества вызвал циничный комментарий губернатора, которой объявил женщину сумасшедшей и начал запугивать недовольных жестким ответом со стороны боевиков «Басидж» - отрядов гражданских ополченцев в составе КСИР.
Это не остановило протестующих, которые провели акции в городах Мешхед, Резваншахр и Керманшах. В нескольких случаях силами безопасности было применено чрезмерное насилие, несколько десятков человек были задержаны, представители власти ограничились высокомерными и циничными комментариями.
Это привело к тому, что в четверг утром тысячи граждан решили выступить на массовых демонстрациях против режима в поддержку протестующих в шести различных городах Ирана. Сначала, демонстрации проходили под экономическими требованиями: восстановление финансовой поддержки населения, возвращение субсидий на топливо и прочее. Но после того, как к вечеру 28 декабря к протестам присоединились студенты университетов и представители среднего класса, требования постепенно превратились в политические. К концу дня 28 декабря протестами было охвачено уже 12 городов.
В четверг и пятницу демонстранты призвали режим прекратить поддерживать чужие армии и террористические группировки за рубежом и обратить основное внимание на внутриполитические и внутренние экономические проблемы. Основным лозунгом было: «нет ни Газы, ни Ливана; ищи спасения для Ирана».
В течение пятницы 29 декабря массовые демонстрации распространились на другие провинции, включая Хамдан, Керманшах и Тегеран, протесты и демонстрации проходили уже в 22 городах. Силы безопасности жестоко обращались с демонстрантами, попытались разогнать их слезоточивым газом и арестовали сотни человек. Впрочем, в некоторых случаях, в частности, в Табризе и Реште, демонстрантам удалось отбить арестованных. Муллы в городах, охваченных протестами, призывали к подавлению демонстраций всеми имеющимися средствами.
В субботу 30 декабря массовые демонстрации прошли в Тегеране и продолжились в еще 35 городах страны. Теперь уже звучали отчетливые и порой экстремальные требования смены режима в стране: «Смерть диктатору Хаменеи», «Долой Рухани», «Мы больше не позволим аятоллам определять нашу жизнь», «Независимость, свобода, иранская республика», «Горе вам, когда мы возьмем оружие», «Наш город умрет, но не примет унижения», «Мы умираем, но не признаем господство мулл». Из студенческого движения выделились группы, выступившие под ярко левыми лозунгами «Свобода или смерть», «Наш выбор - смерть, если она сделает нас свободными», которые без колебаний давали силовой ответ на насильственные действия полиции и сил безопасности.
В течение 30 декабря на многочисленных демонстрациях и публичных акциях в городах Мешхед, Резваншахр, Керманшах, Тебриз, Исфахан, Кум, Шираз Хорремабад, Кашан, Хамадан, Доруд, Эрак и многих других звучали лозунги «Смерть диктатору Хаменеи», «Долой Рухани», уничтожались портреты аятоллы, происходили попытки захвата и сожжения полицейских участков, государственных администраций, отделений банков, обеспечивающих деятельность КСИР, уничтожение собственности сил безопасности. В ответ полиция применяла бессистемное насилие, сообщали о 4 погибших и несколько десятков задержанных.
Собственно, именно в ночь на 31 декабря произошло перерастание гражданских протестов в восстание - переход к насильственным методам сопротивления режиму со стороны протестующих.
На следующий день, 31 декабря протестами было охвачено уже 62 иранских города. В течение ночи города Хорремабад, Кашан и Эрак перешли под контроль повстанцев, там были захвачено местные администрации, сожжены офисы полиции и службы безопасности, захвачены военные базы и базы службы безопасности. В городах Хамадан и Доруд захвачены местные администрации, в городах Керманшах и Машхад повстанцы разгромили полицейские участки и сожгли авто службы безопасности, в Тегеране были подожжены несколько правительственных зданий (в том числе база «Басидж» и мэрия). Полиции пришлось оставить несколько районов города. Во время столкновений с силами режима были убиты от 8 до 12 протестующих, а еще до 200 человек были арестованы.
После того, как протесты в Иране приобрели характер восстания, власть наконец начала демонстрировать признаки системной реакции.
Ответ, который мы увидели в последний день 2017, заключалась, во-первых, в отключении мобильного интернета и блокировании нескольких интернет сервисов, с помощью которых повстанцы координировали свои действия. Нельзя сказать, что это абсолютно действенная мера, потому что иранское общество имеет сложную многоуровневую систему горизонтальных коммуникаций, в которой интернет сервисы и мессенджеры играют совсем не главную роль. Во-вторых, в крупных городах была проведена волна арестов (довольно, впрочем, хаотическая). А в-третьих, в некоторые города, где протесты приобрели особенно угрожающий характер, стали входить подразделения КСИР с бронетехникой и спецсредствами.
Несколько раз в течение 31 декабря силы безопасности открывали огонь по демонстрантам, применяли водометы, резиновые пули и газ; сообщают о как минимум 2 погибших и 4 раненых. В ответ - в полном соответствии с логикой восстания - студенческий союз объявил о создании координационного комитета сопротивления и оперативного штаба, которой будет руководить действиями активистов в разных городах и частях страны.
При этом, основные правительственные силы концентрировались в Тегеране, тогда как главные события разворачиваются в провинциях. И это, кстати, кардинально отличает текущие события от предыдущих антиправительственных акций, которые концентрировались преимущественно в нескольких крупных городах. На подавление многочисленных ячеек сопротивления в провинциях сил, рассеянных по зарубежным операциям, у правительства уже нет. КСИР и «Басидж» пытается стягивать резервы к самых проблемным местам, но повстанцы пытаются препятствовать этому, блокируюя автомобильные и железнодорожные пути, захватывая базы и сжигая технику.
Так, во второй половине дня 31 декабря повстанцы, путем захвата нескольких железнодорожных станций, фактически отрезали Табриз и Решт от центральной части страны. Также ближе к вечеру вспыхнули беспорядки в Бушере - центре ядерной программы Ирана.
Уже в первый день нового года режим наконец начал системные действия по подавлению восстания силовым путем. Впрочем, повстанцы оказались готовы к такому развитию событий: в нескольких городах возникли ожесточенные бои между повстанцами и подразделениями КСИР с применением автоматического оружия. Местные источники сообщали о вооруженных столкновениях повстанцев с силами режима в местах Шадеган, Туйсеркан, Кехдериджан, Керманшах, Неджефабад, Сенендедж, Шахиншехр, Ахваз, Урмия и Кередж на севере и западе Ирана. Сообщают о как минимум 6 погибших в городе Кехдериджан, 7 протестующих и 4 полицейских в Исфахане, по неподтвержденным сообщениям общее количество убитых и раненых 1 января может достигать 68 человек. Фактически, операция по силовому подавлению стала пробуксовывать в самом начале: быстро уничтожить восстание не получилось, протесты продолжали распространяться на новые города, повстанцы захватывали административные здания, уничтожали полицейские участки и здания судов. За первые сутки нового года протесты распространились уже на 90 городов.
Теперь восстание разворачивается по другой логике, логике насильственного противостояния.
В то же время, пытаясь сохранить остатки ситуации под контролем и обезопасить действующую конструкцию власти, правительство объявило о срочных мерах по экономической стабилизации, в частности, о частичном снижении цен на отдельные продукты. Впрочем, повстанцы действовали на опережение и запустили акцию саботажа, объявив о начале общенациональной забастовки со 2 января.
Одновременное продолжение силового сопротивления власти и массового экономического саботажа может оказаться крайне действенным инструментом. Это уже поставило перед правящими элитами Ирана вопрос: хотят ли они сохранить имеющийся политический конструкт в качестве модели управления страной, или и в дальнейшем настаивать на реализации экспансионистских внешнеполитических целей. Адекватного ответа на этот вопрос скорее всего будет недостаточно для длительной стабилизации страны, но временного контроля над ситуацией, пожалуй, удастся достичь.
Сегодняшняя ситуация порождает несколько серьезных вызовов в сфере безопасности.
Кардинальное неприятие политики существующей власти - причем как консервативной, так и реформаторской ее фракций - ситуативно объединило в радикальном протесте все социальные группы и слои иранского общества. Насилие, которое вспыхнуло во время протестов и превратило их в восстание, грозит иранскому обществу разделением и длительным гражданским конфликтом, последствия которого трудно предугадать. Очень не хочется проводить параллели с сирийским восстанием 2011, но некоторые вещи кажутся слишком похожими. Конечно, для всех нас желательно было бы избежать аналогичных последствий.
В то же время, правящие элиты, которые вызвали своей политикой социальный взрыв такой мощности, даже в случае, если им удастся пережить протесты и подавить восстание, вынуждены будут существенно пересмотреть свою внешнюю политику. Те 200 тысяч различных наемников, которые сейчас воюют в Ираке, Сирии, Йемене, могут остаться без финансирования и превратиться в свободных наемников, мародеров или даже террористов. Также под вопросом в сегодняшних условиях горячих конфликтов окажется судьба таких группировок как «Хезболла», «Фатимиюн» и «Ансар Алла», много лет финансируемых Ираном. А ослабление систематической поддержки режима Асада или приведет к его быстрому коллапсу, или потребует увеличения присутствия других «союзников», в частности РФ. Все это может привести к серьезным и пока непредсказуемых сдвигам в ходе региональных конфликтов, и непременно отразится на параметрах глобальной безопасности.
Именно эти две неопределенности и обусловили странную «тишину в эфире» - то, что в течение первых дней эскалации протестов мировые информационные агентства и политики ведущих стран сохраняли избыточную сдержанность в своих позициях в отношении Ирана.
И здесь следует отдельно отметить, что невозможность повлиять на процессы и четко определить свою позицию является производной от глубокого непонимания социальных и политических процессов в современном иранском обществе. Такая ситуация является следствием как объективных факторов - многолетней оторванности Ирана от мирового сообщества в результате санкций и закрытости страны и режима, так и субъективных - склонности большинства современных политиков и даже экспертов нового поколения пользоваться удобными, но бессодержательными - упрощенными и обобщающими, преимущественно чужими - клише, характерными для устаревшего понятия «ближневосточная политика», что было присуще эпохе колониализма. Ошибки такого подхода стоили нескольких «войн с терроризмом», возникновения двух международных террористических организаций, миллионов беженцев и десятков тысяч жертв по всему миру.
Таким образом, наша способность комментировать, делать выводы и влиять на ситуацию должно быть всегда ограничена четким пониманием того, что именно агрессивное невежество и демонстративное нежелание искать сложные решения в мире непростых вызовов и приводит к возникновению новых конфликтов, появлению новых жертв и новых опасностей.
