Отсталая Европа и передовая Россия
Или Почему раскол в НАТО и ЕС становится все более вероятным
В западных странах зазвучали тревожные голоса: господа, а ведь Путин метит в НАТО, собирается радикально поменять всю систему международных отношений, союзов и договоров. В общем, проснулись. Но проснулись только эксперты. Те, кто принимают решения, до сих пор живут в иллюзорном мире.
Парадокс получился за последние двадцать пять лет. Сбылось предположение Владимира Набокова, сказавшего: «Я ничего не могу предвидеть, хотя и надеюсь, конечно, что под влиянием Запада, и особенно Америки, советское полицейское государство отомрет постепенно». Действительно отмерло. Но, как я написал двадцать лет тому назад, «наиболее образованная, интеллектуальная часть российского общества решила отказаться от коммунистической идеологии не столько по этическим и нравственным причинам — по причинам ее варварства и бесчеловечности, сколько из соображений сугубо прагматических, так как большевизм в конце XX века перестал соответствовать их представлениям о собственной респектабельности».
То есть причины были внешние, как и предвидел Набоков. Внешними были и предпосылки освобождения Центральной Европы. Одна из вечных тем — причины и обстоятельства бархатных революций и прочих перемен. В умах господствуют клише о героях-диссидентах, расшатывавших устои, о «Солидарности» и прочем, прочем, прочем.
Слабое место всех этих рассуждений — невозможность обнаружить реальные связи между вольнолюбцами и переменами. А все потому, что в Центральной Европе был танковый социализм. И вот когда стало ясно, что в случае чего русские танки на улицах не появятся, как появлялись до того, тогда коллаборационистские режимы и кончились. Это был главный и единственный фактор.
Судьба восточноевропейских стран была решена до перестройки, когда Ярузельский просил сделать, как в Чехословакии. Но Брежнев согласился с мнением Андропова: даже победа «Солидарности» на выборах — меньшее зло, чем военное вмешательство СССР. В конце восьмидесятых эта формулировка не только легла в основу политики внутри соцлагеря, но и была доведена до населения в странах танкового социализма. Не прямо, конечно, доведена, но позиция Москвы стала понятной. В кои-то веки на нее даже надежды возлагали.
Так что заслуги оппозиции в центральноевропейских странах такие же, как у части номенклатуры, — они смогли участвовать во власти, которую им отдала Москва. А вот заслуги в ослаблении режима у них нет по той же причине — он был оккупационным. Нет подобной заслуги и у советских диссидентов. Но они и власть взять не смогли. Новая элита хоть и была смешанного состава, к демократии относилась политтехнологически — исключительно как к инструменту. Нужен — используем, а можем обойтись, так и пусть валяется.
В странах Центральной Европы произошло другое. Выяснилось, что в национальной элите могут уживаться и диссиденты, и бывшая номенклатура, а также эксперты, номенклатуру обслуживавшие, лишь бы они были национально ориентированы, не связывали будущее своих стран с Россией. Те и другие оказались дееспособны. Главное было — убрать русский фактор.
А он сам убрался, чтобы перегруппироваться и начать реакцию против национального возрождения в СССР. Вслед за бархатными революциями начался короткий, но кровавый период истории Советского Союза. Его тоже не уберегли. Внешней силой по отношению к русским и России выступили союзные республики, решающим стал украинский референдум.
Русские тут же начали восстанавливать империю. Просто не всегда эта задача была приоритетной. Сейчас она связана, прежде всего, с внутренней эволюцией режима, в котором вслед за консолидацией элит и концентрацией власти стали необходимы консолидация населения и изоляция страны.
Вопреки всем попыткам прогрессивной общественности в России и Украине убедить себя, что путинский режим разваливается, что он в прошлом, а цивилизованный мир в будущем, все обстоит с точностью до наоборот. В России возник принципиально новый режим, синтезировавший в себе черты многих своих предшественников. Это та самая стальная крыса, которую вывели кремлевские генетики: зверь отличается редкой мерзостью и подлостью, зато практически неуязвим.
В прошлом оказался цивилизованный мир, который все эти годы пытался приспособить к новым условиям НАТО, ЕС и ООН. Особенно НАТО, которая превращалась в анахронизм не по причине отсутствия русской угрозы, а потому что та нарастала и оставалась незамеченной.
Очевидным стало то, что с самого начала, то есть еще даже в 1949 году, НАТО не была предназначена для реальной войны. Альянс возник как миротворческая организация. Миротворческая, но не пацифистская, ибо si vis pacem para bellum. НАТО готовилась к войне, демонстрировала эту готовность и следила за военным паритетом. Ее основным занятием была гонка вооружений, а не война.
Но гонка вооружений была выиграна. И победители, как это всегда бывает, стали готовится к прошлой войне. Они даже не заметили новой военной доктрины России, предусматривающей превентивный ядерный удар. Они не хотели видеть перевооружения русской армии, непрерывно воевавшей все эти годы. Они не замечали, что в России не осталось и следа прежней риторики о миролюбии и борьбе за мир, которая занимала столь важное место в пропаганде еще со сталинских времен.
Результат плачевен. В прошлом остался цивилизованный мир, как это случилось к началу Второй мировой войны, а не тоталитарная Россия. НАТО даже уже не готовилась к войне, а занималась самообслуживанием, как и любая бюрократическая организация, как ЕС и ООН. И сейчас России осталась самая малость — устроить какое-то подобие все той же гибридной войны (русское ноу-хау, к которому тоже никто не оказался готов) против кого-нибудь из восточных членов НАТО. То есть создать ситуацию, когда Альянс должен воевать. И если он не посмеет, ему конец.
Многих радует консолидация стран Центральной Европы. Но, во-первых, их военно-политический потенциал ничтожен по сравнению с российским. Именно военно-политический, а не просто военный — он измеряется не только количеством и качеством вооружений, но и политической волей правящей элиты, сплоченностью нации, дипломатическими позициями. А во-вторых, это один из способов раскола НАТО и ЕС.
Но раскол этот становится все более вероятным. Отставка Сикорского с поста министра иностранных дел Польши и грядущая отставка Карла Бильдта показывают, что европейцы избавляются от политиков, называющих вещи своими именами. Сикорский говорил не только о поражении Украины и Европы, склонившихся под силовым давлением России, диктующей условия Евроассоциации, но и о том, что Европа использует центральноевропейские страны как противотанковую мину.
Или как санитарную зону. Или как буферные государства. То есть готова договариваться с Россией о новом переделе Европы.
Вновь народы мишень
в евротире
гимн Европы теперь
полет валькирий,
чтоб девятая вернулась,
как в мае,
прозвучать должна сначала
седьмая.
