Сергей Колтырин: российская власть не умеет миловать
Из Карелии пришла печальная весть. Бывший директор Медвежьегорского районного музея скончался в тюремной больнице в Медвежьегорске 2 апреля
Об этом сообщил его брат Владимир. Сергей Колтырин считался своеобразным «смотрителем» мемориала жертвам политических репрессий в Сандармохе. Он был другом историка и главы Карельского отделения общества «Мемориал» Юрия Дмитриева, который во многом открыл жертв Сандармоха для России и мира. Сейчас в Петрозаводске Дмитриев, который больше трех лет находится в заключении, ожидает приговора суда по своему делу по обвинениям, которые кажутся весьма сомнительными, с точки зрения доказательной базы, многим юристам и правозащитникам. И Дмитриеву, и Колтырину власти мстят за то, что они были открытыми противниками выдвигаемой некоторыми прокремлевскими историками фальшивой версии о том, будто бы в Сандармохе похоронены расстрелянные финнами красноармейцы и препятствовали раскопкам Российского военно-исторического общества на территории мемориального комплекса с целью эту версию подтвердить.
Это им пока что не удалось. Колтырин, как директор Медвежьегорского районного музея, должен был подписать разрешение на раскопки. Сергей Иванович, сколько мог, противостоял раскопкам, но, будучи человеком, зависимым от республиканского министерства культуры, в конце концов, вынужден был сдаться и подписать. Как говорил о директоре музея бывший его адвокат Виктор Ануфриев, «он не борец, он человек, который, вероятно, не умеет сопротивляться грубости и напору». Но это Сергея Ивановича не спасло. В августе 2018 года городская администрация Медвежьегорска назначила Колтырина смотрителем за новыми раскопками РВИО в Сандармохе, что само по себе было для Сергея Ивановича унизительно. Но уже в октябре 2018 года директор краеведческого музея был арестован, из СИЗО прислал заявление об увольнении, а в мае 2019 года приговорен к 9 годам колонии общего режима (прокурор требовал 16) по обвинению в развратных действиях и мужеложстве в отношении несовершеннолетнего, совершенных группой лиц по предварительному сговору, а также в незаконном хранении оружия. Обвиняемый частично признал свою вину. Отрицать ее было сложно, поскольку в деле фигурировала соответствующая видеозапись. Несомненно, чекисты, может быть, даже не местные, а федеральные, узнали о тайном пороке директора музея и использовали это знание для его нейтрализации. А поскольку у Колтырина была онкология, диагностированная еще до ареста, суровый приговор означал для него верную смерть.
Вот что Сергей Иванович писал петрозаводскому историку Тамаре Поляковой из заключения 4 февраля, менее чем за два месяца до смерти: «Я опять нахожусь в Медвежьегорской больнице с желтухой и предположением на гепатит. 4 января был приступ в Сегежской колонии, затем несколько дней лежал в медчасти весь желтый, а 8 января меня перевели в Медвежьегорск. Я лежу на лечении в палате интенсивной терапии. Сделано много анализов, промывают организм, делают уколы, капельницы, пью таблетки. Был на обследовании в Республиканском онкоцентре, и результат не утешительный. Сделали операцию и вставили катетер. Теперь стало намного лучше, а все прошлое время было очень тяжело. Я не мог сидеть, писать и настроение плохое. Я борюсь со своим недугом, не падаю духом и очень хочу жить и поправиться! Вот такие мои дела. Не волнуйтесь, будем жить!!!» Даже Медвежьегорский суд и тот проявил не очень свойственное российским судам милосердие и 4 марта освободил Колтырина от дальнейшего отбывания наказания в связи со смертельным заболеванием в последней стадии. Но Сергей Иванович, к несчастью, не дожил до ее рассмотрения и скончался. Интересно, а карельским прокурорам не стыдно? Ведь они наверняка знали, в каком состоянии находится заключенный старик, но все равно не дали ему умереть на свободе. Что ж, милосердие российским правоохранителям не свойственно. Теперь прокуроры и сотрудники ФСБ, равно как и казенные историки, могут быть довольны.
Историк-мемориалец Анатолий Разумов, много лет знавший Сергея Ивановича, уверен: «…Это ему месть за Сандармох. Очевидная месть за то, что он пошел против течения с лета 2017 года. Просто люди к этому готовились. Другое дело, что послужило последним камнем, но это уже не определишь. Шел каток, который готовил ревизию истории Сандармоха. Все это шло своим чередом, и вот они думали, одного уберут, убрали, а тут оказался другой твердый человек, свое твердо долбит, не поддается, совершенно против всего, против раскопок. Он мне говорил летом 2018 года, когда мы там встречались: "Анатолий Яковлевич, вы думаете, что сейчас что-то удастся изменить? О чем вы говорите? Вы сейчас все уедете и тут будет все то же самое, это Карелия. Здесь ничего не переменить, здесь ничего невозможно изменить».
И, к несчастью, Колтырин оказался совершенно прав. За несколько дней до смерти Колтырин написал Разумову последнее письмо: «Здравствуйте, Анатолий Яковлевич. У меня все нормально. Прохожу курс лечения в больнице. Стало намного легче. Спасибо за книгу о Сандармохе. Там уже, наверное, кругом братские могилы убитых финнами наших солдат? И впору ставить обелиск этим событиям. Вышла книга в Петрозаводском университете, и вот было бы интересно посмотреть и почитать. Все, как и раньше, делалось в узком кругу, я имею в виду презентацию. Анатолий Яковлевич, у меня к вам очень большая просьба: не нужно сюда отправлять Леонида Леонидовича (адвокат, которого Разумов с братом Колтырина думали отправить к нему на свидание – Б. С.), я не хочу с ним встречаться и не буду. Для меня все пути пройдены, мосты политики сожжены. Я хочу просто жить и ничего не знать. Не обижайтесь, но это горькая правда. Это Карелия! Здоровья вам, успехов в труде и отдыхе… До свидания, Сергей Колтырин».
Да, умирающий Сергей Иванович Колтырин уже не был бойцом и давно уже был морально сломлен. Но кто бы другой не сломался в таких обстоятельствах? Однако в истории и в памяти тех, кто его знал, Колтырин останется одним из тех, кто создал мемориал жертвам политических репрессий Сандармохе и до последней возможности старался сохранять его именно в этом качестве. Светлая ему память!
Борис СОКОЛОВ, профессор, Москва
