Забыть войну
Любой радикальный популист является заложником своего нарратива, что базируется на раздувании внутреннего конфликта и предложении универсального, уникального и исключительно «простого» рецепта его преодоления. Собственно, в этом и заключается опасность популистов: они приводят к быстрой деинституционализации государств и обществ, критической деградации социального дискурса, радикализации, усилению авторитарных тенденций и пренебрежению стратегической безопасностью.
В условиях, когда внешние стратегические угрозы определяют ландшафт безопасности, когда общество существенно радикализовано, а государственные и социальные институты слабы, применение популистского инструментария критически увеличивает риски. В частности, присущие популистам закрытость процессов принятия важных решений, избегание ответов, систематическая ложь и манипуляции, показательное игнорирование общественного мнения, могут и должны интерпретироваться как действия, ставящие под угрозу конституционный строй и безопасность государства и общества, и таким образом становятся основаниями поставить вопрос о легитимности режима.
Именно таким образом и возникают кризисы, в том числе и роковые. Важно видеть причины, движущие силы и контекст каждого кризиса.
С точки зрения безопасности, то, что сейчас происходит вокруг так называемой «формулы Штайнмайера», на самом деле следует рассматривать как очередной кризисный этап развития продолжающегося с 2014гибридного конфликта, как очередной именно военный кризис.
В отличие от прошлых кризисов такого рода, в частности, августа-сентября 2014 и января-февраля 2015 - этот кризис обусловлен критическим состоянием не столько военных, а в первую очередь политических, социальных и экономических ресурсов сторон, вовлеченных в конфликт. То есть, для нас он является следствием разрушительного воздействия гибридных инструментов, а для нашего противника - результатом санкционной политики западной коалиции.
Поэтому и рассматривать текущий кризис следует в контексте опыта решения прошлых кризисов, в частности, Минского процесса.
Минские договоренности не являются и никогда не были «инструментом мира», они являются военным инструментом, «гибридными инструментами» примирения в условиях асимметричной войны, средством повышения безопасности, который направлен не на достижение устойчивого мира, а на уменьшение потерь в условиях асимметричного конфликта, - когда ресурсы, военные силы и возможности применения стратегий и тактик у сторон существенно отличаются.
Они стали естественным этапом этого конфликта: не только по вполне объективным причинам они прекратили острую фазу конфликта, которая характеризовалась высокими потерями - иногда до сотен человек в сутки, но и зафиксировали состояние и положение сторон, определили тип конфликта и набор применяемого инструментария.
При этом, как и у каждого гибридного инструмента, смысл Минских соглашений заключается не в конечном компромиссном результате, а в развитии механизмов их реализации.
Из-за споров во взглядах на механизмы реализации, эти Соглашения осветили радикальные расхождения в политических целях и интересах, которые в этом конфликте есть у Кремля и украинской стороны, - противоречия, которые в конце концов и являются движущими силами конфликта: мы боремся за естественную политическую и экономическую независимость, отстаивая социальные и культурные особенности, тогда как Москва пытается удержать нас в состоянии порабощенного имперского сателлита.
Многолетнее попытки Кремля протолкнуть свое видение механизмов реализации Минских соглашений через военные обострения, пропагандистские атаки и политические демарши, де-факто являются попытками навязать Украине и мировому сообществу свое видение базовых понятий государственности, права и безопасности.
Невозможность реализовать это видение в рамках многоагентного процесса принятия и внедрения взаимосогласованных политических решений, когда любые движения в этом направлении приводили лишь к продолжению болезненных санкций, было воспринято Кремлем как «Минский тупик». На продвижение этого видения и своего способа преодоления этого «тупика» и были брошены основные пропагандистские и политические ресурсы.
Результатом этих гибридных усилий стало измененное состояние украинских политических и экономических элит, изменения в состоянии общества, они отразились в результатах выборов, и как следствие – в текущем кризисе. Возникновение этого кризиса вызвало потребность в развитии Минского процесса - в связи с изменением политической, социальной, экономической и военной обстановки у сторон конфликта.
«Формула Штайнмайера» является попыткой развить Минский процесс в контексте изменений, произошедших - причем как в украинском, так и в российском обществе и политических элитах, и на фоне мощной социальной и экономической деградации оккупированных территорий.
Однако, существует несколько проблем. Во-первых, различия в видении механизмов реализации Минских соглашений касаются движущих сил конфликта, и таким образом не могут быть просто предметом «технических дискуссий». Это понимает часть политических элит, но главное - это понимает общество.
Во-вторых, комплекс мер, предусмотренный якобы «компромиссной» «формулой Штайнмайера» чисто технически почти невозможно реализовать в текущих условиях. Нужны дополнительные существенные изменения - как законодательные, так и военные. А в текущей социальной ситуации выполнить все это не так просто.
Никакие гибридные воздействия не в состоянии предусмотреть контроль всех имеющихся обратных связей и реакций разнородных групп, особенно в возмущенной, трансформированной и радикализованной среде, следовательно, попытки такого «миротворчества» вполне могут вызвать обратный эффект.
В-третьих, предложенное «решение» не является решением, потому что агрессор, который использует террористические методы воздействия, не может быть стороной переговоров вообще, а особенно для команды случайных популистов. Следует всегда помнить, что стратегической целью агрессора является уничтожение нашего государства, и именно это и является причиной и движущей силой конфликта. Любые «технические детали» являются только и исключительно способами достижения этой стратегической цели. Без этого понимания любые переговоры лишены смысла и обречены на поражение.
Сейчас мы находимся в очередном водовороте военного конфликта, обусловленном комплексным социально-политическим кризисом. Цена вопроса для нас - не «достижение мира», а - выживание, сохранение государственности, суверенитета и независимости. Непонимание этого и является показателем популистской политики, которая приводит к пренебрежению вопросами стратегической безопасности, фактической потере международной субъектности, к зависимости ситуации в области безопасности от внесистемных факторов и непредсказуемому росту угроз...
