Возможно, Украина
Впервые о Кате Петровской украинские читатели узнали в 2013 году, когда писательница за фрагмент своего романа «Мабуть Естер» получила престижную в немецкоязычном мире премию Ингеборг Бахман. Тогда вокруг ее имени поднялся настоящий ажиотаж, ведь действительно было интересно - что же это за родившаяся в Киеве автор, пишущая на немецком языке и получающая важные международные награды?
Ответы на эти и другие вопросы можно получить сейчас, прочитав только что изданный в издательстве «Книги-XXI» упомянутый роман Кати Петровской, ведь написан он в автобиографическом ключе. Итак, автор - киевлянка из еврейско-украинской семьи, которая вырастала в русскоязычной среде, училась в нескольких зарубежных университетах (как отмечает в послесловии Петр Рыхло, даже слушала лекции Юрия Лотмана), писала тексты и колонки для различных изданий, вышла замуж за немца и переехала в Берлин, где продолжила творческую карьеру. По словам Кати Петровской, именно немецкий стал тем приключением, которое позволило писательнице написать «Мабуть Естер» - чужой и изученный в зрелом возрасте язык помог избежать излишней слезливости, посмотреть на собственную историю более отстраненно, вырваться за пределы проклятого русскоязычного дискурса палача и жертвы.
В жизни, как и в хорошем романе, все всегда на своем месте и в свое время - и если убрать один компонент, то распадается целая система; так и в жизни Петровской, где эмиграция и решение писать роман на немецком стали судьбоносными - предполагаю, что в случае выхода этого романа на русском в Украине его или не заметили бы, или сразу же заклеймили и разбили в пух и прах (что, опять нарекания еврейки, и у нее еще есть смелость вспоминать украинскую полицию, которая помогала нацистам совершать преступления, и как она смеет, она же вообще русскоязычная?!). А эта книга прежде всего нужна Украине, украинской культуре и нашей внутренней дискуссии о собственном прошлом.
Во-первых, потому что в отличие от Германии мы так и не справились с прошлым, не назвали четко палачей и убийц (в том числе - среди нас), не ответили на вопрос об украинском счет еврейской трагедии. Нам бы разобраться с украинской трагедией, - скажете вы и будете правы. Но эти проблемы не существуют отдельно, тяжелый и окровавленный клубок Второй мировой надо разматывать одновременно с нескольких сторон, только тогда есть призрачная надежда на успех. В нашей части мира каждая семейная история прошлого века трагическая, поэтому вполне можно было бы заменить название романа на «Возможно Украина» или любая другая Литва: жертв было много, столько, что и имен их уже никто не помнит, даже члены семьи. Как звали расстрелянную немцами бабушку? Возможно, Эстер...
Во-вторых, это еще и замечательный литературный текст, хорошо написанный постмодернистский роман, в котором есть место и для экспериментов, и для нелинейного повествования, и многих аллюзий с реминисценциями (на украинском все звучит совершенно благодаря мастерскому переводу Юрия Прохасько). Есть здесь история еврейской семьи, которая в течение веков в разных государствах занималась школами для глухонемых, история детства автора, ее интернетных поисков собственных корней и перипетий, которые устраивала сама судьба, а есть глубокие (порой ироничные, иногда меланхоличные) комментарии, как бы невзначай брошенные, но всегда на своем месте. Например такой - о посещении концлагеря Маутхаузен: «Представители тридцати наций были здесь заключенными, у каждой нации свой памятник. Политики, рабочие, священники, здесь мне легче представить себе Европейский парламент, чем в Брюсселе, кто был в КЛ, имеет право войти в ЕС». Добавить нечего.
