Освобожденные от страха

Нередко человеку приходится делать сложный выбор. Впрочем, наверное, есть среди решений, как поступать дальше, основополагающие — касающиеся ценностей, внутренних ориентиров. Особенно растет их роль во времена тотальной неправды, как было при СССР. «Преподаватель украинской литературы Иван Денисюк на подаренной мне своей книге написал: «Будущему академику...». Возможно, так и получилось бы, если бы я носил маску, но почему-то не появилась мысль о потребности такой маскировки», — рассказывает Богдан Горинь. Следствие такого решения — концлагерь, а затем долгие годы в поисках работы, когда приходилось работать и маляром, и кочегаром. Но как только обстоятельства ослабили свои тиски, сохраненная и закаленная духовность наконец смогла реализоваться. Один из основателей Украинского Хельсинского союза, директор Института исследований диаспоры, лауреат Шевченковской премии Богдан Горинь — в интервью для «Дня».

ЛИТЕРАТУРА ИЛИ ИСКУССТВО?

— Почему вы выбрали филологию? И как вашей научной заинтересованностью стала психология творчества?

— В школе моим любимым предметом была украинская литература. Еще в детские дошкольные годы мама научила меня декламировать «Разрытую могилу», «Суботов» и «Холодный яр» Шевченко. Этот навык запоминать стихотворения осталась и в более поздние годы, потому моя память — своеобразная поэтическая антология стихотворений многих поэтов. А еще в детские и школьные годы меня притягивало занятие живописью. Поэтому филологию выбрал не сразу, были колебания — литература или искусство. Все же подал документы на украинскую филологию Львовского университета. Хотя до сих пор у меня в комнате висит портрет Шевченко, нарисованный в те времена, и у многих вызывает удивление то, что это работа моих рук.

Увлечение живописью и литературой повлияло на выбор моей дипломной работы о психологии творчества. После ее защиты на «отлично» (и публикации раздела в журнале «Жовтень») руководство запланировало направить меня на работу в тогдашний Институт общественных наук, но в мою судьбу вмешалось КГБ в лице чекиста Валентина Кравченко. Он вызвал меня в университетский спецотдел (запомнились входные железные двери) на разговор и заявил, что знает все о моих взглядах, а потому не видать мне научной работы.

ФОРМИРОВАНИЕ НАЦИОНАЛЬНОГО СОЗНАНИЯ И ГРАЖДАНСКОЙ ПОЗИЦИИ

— Поворотным пунктом в вашей жизни стал арест. В то же время вам даже в условиях концлагерной жизни удалось организовать чествование праздника Шевченко. Что помогло не «погрязнуть» в этой советской паутине и дальше защищать свои идеалы?

— На формирование моего национального сознания, гражданской и политической позиции повлияло несколько эмоциональных моментов, пережитых в детстве. В частности, возвращение отца из тюрьмы, куда отправила его в 1939 году польская оккупационная власть за общественную и политическую деятельность, борьбу за украинскую школу и протест против полонизации. После третьего ареста, невероятных пыток его приговорили к смертной казни, от которой спас взрыв немецко-польской войны 1 сентября 1939 г. Когда одна из немецких бомб упала на тюрьму, уцелевшая тюремная обслуга разбежалась, узники воспользовались тем поводом и вышли на свободу. На площади около нашего дома, размещенного в центре села Книсела, где я родился, собрались люди. Отец взял меня за руку и пошел к людям. Молча поднял сорочку — и люди увидели почти черное от пыток тело. Мне было всего три с половиной года, но увиденное и пережитое оставило удивительно четкие зарубки в памяти на всю жизнь.

Не успел еще отец подлечиться после перенесенных пыток, как на смену польской оккупации во второй половине сентября 1939-го с «освободительной» миссией на Западные земли Украины пришли советские оккупанты. По сравнению с поляками, у них были намного большие возможности для борьбы с теми, кто неблагосклонно к ним относился, потому что, кроме тюрем, прибегали к депортации целых семей в Среднюю Азию и на дальний Восток. В 1940-ом в числе первых в нашем районе была переселена из пгт Новые Стрилища в степи Казахстана мамина родня: отец, мама, две мамины сестры, брат Богдан. Еще два брата успели спрятаться и стали на путь борьбы с новыми оккупантами. Дед не доехал в Казахстан — по пути заболел, и его то ли больного, то ли уже мертвого охрана выбросила из товарного вагона. Судьба маминой родни оставила рубцы на моем сердце, но это отдельная тема.

В ноябре 1944-го советские «освободители» решили «осчастливить» и мое родное село Книсело. В соответствии с составленным списком, чекисты заполнили приготовленные телеги несколькими семьями, в том числе и нашей. До железнодорожной станции Ходоров, где нас должны были загрузить в товарные вагоны, было 15 км. Мать ждала рождения третьего сына. Нам удалось убежать. Об этом я детально рассказал во второй книге воспоминаний «Не только о себе».

«В ЭТИХ НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ФИЗИЧЕСКИХ УСЛОВИЯХ  ПУЛЬСИРОВАЛА ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ»

— Тюрьма и концлагерь похоронили мою наивную университетскую надежду заниматься научной деятельностью и стали не только поворотным пунктом моей жизни, но и глубинным познанием преступной сущности советской тоталитарной системы и окончательным выбором жизненного пути — борьбы с вековечным врагом и обретения независимости Украины. Несмотря на все неурядицы концлагерной жизни, в этих нечеловеческих физических условиях пульсировала духовная жизнь.

Художник Афанасий Заливаха (пока концлагерное начальство не отобрало у него краски) рисовал портреты политзаключенных, изготовлял десятки поздравительных открыток и экслибрисов для концлагерных библиофилов, в записной книжице записывал замыслы будущих графических и живописных произведений. В концлагере мы находились вместе, разговаривали на разные темы. Мне удалось написать о его жизненном и творческом пути очерк «Афанасий Заливаха: выбор пути». Обложившись в концлагерной библиотеке книгами классиков марксизма (под видом их конспектирования), я сумел написать аналитическое исследование «Иван Драч шестидесятых годов», полностью опубликованное в 2004 году.

Примером мужества и выносливости для молодого поколения политзаключенных, к которому принадлежал я и мои друзья-шестидесятники, были такие уникальные личности, как Михаил Сорока (1911—1971), Данил Шумук (1914—2004) и многие другие несокрушимые борцы за волю Украины. Лучшие годы их жизни прошли в тюрьмах и концлагерях, где их пытали около тридцати, а то более тридцати лет. Михаил Сорока, с которым я подружился, рассказал мне, что тяготы жизни помогали ему переносить упражнения хатха-йога и раджа-йога. Он научил меня выполнять некоторые из этих упражнений. Именно благодаря ежедневным упражнениям по системе йоги у меня хватало сил после тяжелого физического труда работать над статьями, о которых упоминал раньше.

ФОТО ИЗ АРХИВА «Дня»

Анализ советской системы склонял меня к мысли, что та система трухлявая и долго не выдержит давления нарастающей внутренней оппозиции и сокрушительной критики со стороны демократических государств. А это внушало веру в неизбежность распада советского империализма, «империи зла» и появление независимых государств. Между прочим, я шел на выборы в Верховную Раду УССР в 1990 году с опубликованным в «Ленинской молодежи» интервью под красноречивым названием «От империи — до суверенных республик».

— Хотела бы уточнить еще один момент. Вы пишете: «Для многих людей, которые подпали под «промывание мозгов», эти моральные издевательства были тяжелым испытанием, не у всех хватало сил их выдержать. Намного лучше чувствовали себя осужденные, которые, пройдя центрифугу следствия, обрели в концлагерях свободу духа и чувствовали себя людьми, освобожденными от страха». Могли бы вы детальнее рассказать об этой трансформации?

— Промывание мозгов было привычной практикой советских партийных органов и подручного им КГБ. Мои друзья-писатели, члены КПСС, были подданы партийным руководством остракизму только за присутствие на гостевании по случаю моей женитьбы. Совсем иначе чувствовали себя люди, которые оказались в концлагерях, в которых вытворили микроклимат свободы, — свободно выражали свои мнения в разговорах, дискуссиях и тайком написанных произведениях, открыто говорили концлагерному начальству, что думают о существующей системе. После освобождения из тюрем и концлагерей большинство бывших политзаключенных чувствовали себя духовно свободными людьми, должным образом подготовленными (по окончании «мордовских университетов») для дальнейшей борьбы с сатанинским коммунистическим режимом, пытались в своей деятельности быть мудрыми и не дать чекистам повода прибегнуть к очередным репрессиям.

— В те времена, чтобы выжить, нередко приходилось «маскироваться». Могли бы вы детальнее об этом рассказать?

— Тогдашний советский интеллигент, если вспомнить слова Ивана Драча — это «Янус с мордами двумя». Раздвоенность души — характерный признак многих украинских художников и писателей. Достаточно было эти маски отслонить, как тоталитарная власть подвергала их творчество беспощадной критике. Советский период украинской литературы характерен тем, что породил двух Тычин, двух Рыльских, двух Малышко, двух Павлычко, двух Драчей и многих других. Слагая оды Коммунистической партии, «вечно живому» ее вождю Ленину, отдельные писатели написали также немало нужных народу произведений, которые навсегда останутся в истории украинской литературы. Достаточно вспомнить «Собор» Олеся Гончара, «Мальвы» Романа Иваничука, песни Андрея Малышко, поэзии Дмитрия Павлычко, Василия Симоненко, Ивана Драча и немногих других.

ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО НА ФОНЕ ЭПОХИ

— О каких личностях советского периода мы должны бы знать больше, в частности со времен вашей деятельности?

— Мы должны бы больше знать о выдающихся представителях «расстрелянного возрождения». В этом плане уже кое-что сделано. В 2018-ом вышла блестяще написанная книга Владимира Панченко о Николае Зерове. Выступая на презентации, я сказал, что в этой книге есть зародыш еще с десятка книг о деятелях «расстрелянного возрождения».

Сейчас на литературной арене имеем с десяток или немного больше колоритных личностей, жизнь и творчество которых заслуживают глубокого анализа и надлежащей оценки беспристрастных критиков. Одни из них появились на литературной арене еще в первое послевоенное десятилетие (Юрий Мушкетик, Дмитрий Павлычко, Лина Костенко), другие — в урожайные на таланты шестидесятые годы (отдельные из них мои ровесники). Прежде всего, заслуживает внимания исследователей многогранный в своей творческой, общественной, политической и дипломатической деятельности Дмитрий Павлычко. Книга о его жизненном и творческом пути станет книгой об Украине послевоенного периода и первых десятилетий ее независимости. И ее необходимо создать, как и портрет Лины Костенко. Заслуживает высокой оценки талантливое творчество ныне почти забытого мастера прозы Романа Андрияшика (1933—2000).

Государственная независимость Украины открыла возможности реализации творческих сил шестидесятнику Валерию Шевчуку. Не оценено должным образом творчество шестидесятника Владимира Базилевского — глубокого интеллектуала в поэзии, литературоведении и публицистике. Также не нашло широкого освещения разностороннее творчество больших трудолюбов Юрия Щербака и Михаила Слабошпицкого — авторов многих резонансных произведений.

— Больше повезло Святославу Гординскому, о котором вы рассказали в книге «Святослав Гординский на фоне эпохи». Поздравляю вас с Шевченковской премией, полученной за этот труд. Почему вам было важно рассказать об этом художнике, об этом времени?

— Святослав Гординский — уникальная фигура в истории украинской культуры. Художник, поэт, переводчик, литературный критик и литературовед, художественный критик и искусствовед, организатор культурной жизни в Галичине и диаспоре — такая многогранность вызывает удивление и восторг. И это при том, что в десять лет (после заболевания менингитом) он, потеряв  слух, закончил гимназию, Художественную школу Олексы Новакивского, в совершенстве выучил шесть языков — свободно писал на польском, латинском, немецком,  французском, русском, английском.

Открытие этого имени для меня в буквальном смысле стало подарком судьбы, потому что в исследовании жизненного и творческого пути этой феноменальной фигуры я имел возможность раскрыть целую эпоху (Гординский родился в 1906-м, умер в 1993-м), применить свой метод в характеристике выдающихся личностей — раскрывать их жизнь и творчество на фоне эпохи.

МОДИФИКАЦИИ ДВИЖЕНИЯ СОПРОТИВЛЕНИЯ

— Вы один из трех основателей (Вячеслав Чорновил, Богдан и Михаил Горини) Украинского Хельсинского союза. Уже даже в независимой Украине в учебниках истории нередко не различают УХГ и УХС. Могли бы вы детальнее рассказать о разнице между ними?

— Украинская Хельсинская группа и Украинский Хельсинский союз — это две разные по структурному построению и программной деятельности организации. УХГ — это малочисленная правозащитная группа, а УХС — политическая структура с областными и (в отдельных областях) районными организациями. УХГ и УХС созданы в разных временных отрезках — УХГ в 1976-ом, а УХС через двенадцать лет — в 1988 г. Чтобы понять особенности их появления, необходимо дать хотя бы короткий обзор разных видов борьбы украинцев с коммунистическим режимом после Второй мировой войны.

В украинском народе на протяжении всей истории никогда не угасала идея быть свободным народом, иметь собственное государство. Отдельного внимания заслуживает борьба за свободу, которую возглавила ОУН в 1930-ые — 1950-ые гг. ХХ в. Уже в 1960-ые — 1970-ые гг. о вооруженной борьбе с советским оккупационным режимом отдельных подпольных групп не могло быть и речи: через несколько месяцев агенты КГБ их разоблачали и подвергали строжайшему наказанию — вплоть до расстрела. Из этих грустных событий напрашивался вывод: подпольная борьба, независимо от того, будет она вооруженной или политической — не имеет перспективы, обречена на поражение. Аресты 1965—1966 гг. шестидесятников в Киеве, Львове, Ивано-Франковске, Тернополе, Луцке, Феодосии, Житомире ослабили, но не уничтожили Движение шестидесятничества. И это стало доказательством, что ненасильственная легальная форма борьбы является намного более результативной по сравнению с деятельностью небольших подпольных групп.

Поэтому Украинская Хельсинская Группа — своеобразная модификация Движения сопротивления. Созданные в Москве, Киеве, Тбилиси и других городах хельсинские группы резко осуждали еще свежие в памяти репрессии 1972 года, информируя о преступлениях советского тоталитарного режима мировую общественность. И хотя для кремлевского руководства был рискованный шаг начать новые репрессии после подписанного в Хельсинки Заключительного Акта, все участники Украинской Хельсинской группы на протяжении нескольких лет были арестованы и приговорены к длительным срокам лишения свободы.

Приход к власти в СССР в марте 1985 г. Михаила Горбачева способствовал пробуждению общественной и политической активности в республиках СССР. В апреле 1987 г. состоялась конспиративная встреча Вячеслава Чорновила (инициатора встречи), меня и брата Михаила, на которой после обсуждения политической ситуации в СССР решено создать оппозиционную к КПСС политическую организацию под камуфляжным названием Украинский Хельсинский союз (чтобы иметь международную защиту в случае репрессий).

На очередной встрече программный документ организации решено назвать «Декларация принципов УХС». УХС ставил своей целью бороться за превращение Украинской ССР в государство со всеми атрибутами. Объявить, что УХС борется за государственную независимость Украины, означало бы дать основание КГБ для арестов. Кроме того, запуганный репрессиями украинский народ не поддержал бы организацию, которая ставит цель разрушения Союза ССР. Поэтому был избран эволюционный путь борьбы — от расширения прав республик, предоставления им государственного статуса до создания конфедерации государств-республик (а это уже, как расценил программу УХС КГБ — обретение независимости, поскольку конфедерация предусматривает объединение равноправных государств) и наконец внесение изменений в программу «Декларация принципов» о конечной цели борьбы УХС за Украинское независимое государство.

На организованные УХС митинги приходили десятки тысяч людей —  лучшее доказательство, что народ поверил в нашу программу и тактику борьбы. Обнародованный 7 июля 1988 г. УХС стал составной частью оппозиционного движения, основанного республиками Балтии, а его программный документ «Декларация принципов» лег в основу политического и правового акта — «Декларации о государственном суверенитете Украины», принятой Верховной Радой УССР 16 июля 1990 г.

«РАЗВИТИЕ ГОСУДАРСТВА — ЭВОЛЮЦИОННЫЙ ПРОЦЕСС, КОТОРЫЙ НИКОГДА НЕ ЗАВЕРШАЕТСЯ»

— Существует мнение, что «государственническое мышление» можно улучшить через два элемента: чувство достоинства и чувство долга. Как, с вашей точки зрения, у нас с этими двумя компонентами?

— Как по мне, проблема заключается не в улучшении «государственнического мышления», а в его обретении, потому что невозможно улучшить то, чего не существует. Те учителя школ и преподаватели вузов, которые объясняют ученикам и студентам о преимуществах независимости над колониальным статусом и демонстрируют эти преимущества на примерах, отмечают, что развитие государства — эволюционный процесс, который никогда не завершается, который требует поддержки всего народа ежедневным трудом, воспитают молодежь с государственническим мышлением. Но много ли таких учителей и преподавателей? А созданные в детстве и юности установки на протяжении жизни будут определять отношение человека к государственной независимости.

Осмысление роли установки — это ключ для раскрытия сущности личности. Еще в студенческие годы на меня большое влияние оказало исследование грузинского психолога и философа Дмитрия Узнадзе (1886—1950) об установке. В популярной трактовке установка — это заложенная в подсознании человека психологическая готовность реагировать на внешние факторы: события, явления, ситуации. Характерной чертой установки является именно ее подсознательная готовность реакции. Установки формируются на основании приобретенного опыта — прочитанного, услышанного, увиденного.

Нация, граждане которой отличаются разнообразными, кардинально противоположными установками, сложно поддается консолидации, потому что заложенная в каждом индивидууме установка почти не поддается разрушению — это глубоко укоренившаяся в подсознании готовность почти автоматически реагировать на всевозможные вызовы жизни. Вот почему большим достоянием человека являются адекватные установки, которым отвечает объективное или приближенное к объективности отношение к людям, процессам и событиям, которые происходят в обществе.

— Есть такое высказывание: «Когда мы поняли, что выбрали неправильную дорогу, то оглядываемся назад и ищем точку, с которой пошли не в том направлении». Как вы считаете, где в нашей истории эта точка?

— Считаю, что с наибольшей выпуклостью эта точка проявилась во время национально-освободительных соревнований 1917—1920-х гг. Существующие тогда социалистические партии разных оттенков — социал-демократы, социал-самостийники, социал-революционеры, социал-федералисты — заложили в свою идеологию марксистские идеи, которые сближали их с идеологией Советской России. На той основе лидеры тогдашних партий ближайшим союзником Украины видели врага Украины — Советску Россию.

Но даже когда контакт с Советской Россией был разорван, страны Антанты (Великобритания, Французская Республика и белогвардейская Россия) рассматривали позицию Директории как «большевистскую», а потому отвернулись от нее, не признали УНР. Антанта была заинтересована в развитии капиталистического, а не социалистического уклада жизни в Украине. Поэтому требовала увольнения с должностей руководителей Директории — социалистов Винниченко и Петлюру, которым, по мнению руководителей Антанты, ближе была Москва, чем Европа. Под тем обзором принят Верховной Радой Украины курс Украины на интеграцию с ЕС и вступление в НАТО стал поворотным пунктом нашей истории.

ОБРЕТЕНИЕ БОЛЬШОЙ ОБЩЕЙ ЦЕЛИ

— Что в нашем национальном характере стоило бы улучшить? Или хотя бы осознать на более глубоком уровне?

— В разные исторические периоды, в разных исторических обстоятельствах проявлялись разные признаки ментальности украинцев — как позитивные, так и негативные. В истории Украины имеем немало примеров, когда из многих свойственных ментальности украинского народа признаков верх брала одна из них, давая право признавать ее одной из определяющих. Героическая жертвенность, которую проявила украинская молодежь во время боев с ордами Муравйова под Крутами, бесстрашие воинов УПА в борьбе с немецкими и московскими оккупантами, Революция Достоинства, нынешняя борьба украинской армии с московскими оккупантами и немало других примеров дают основание считать характерным признаком менталитета украинского народа мужество и несокрушимость в борьбе с врагом.

Относительно негативных признаков в украинском национальном характере, от которых стоило бы избавиться, то их немало, и трудно категорически утверждать, который из них больше всего негативный, поскольку позитивы и негативы часто находятся в крепких объятиях. Если прибегнуть к выражению в одной формуле самого существенного признака, в котором объединились позитивные и негативные черты украинской нации, то это индивидуализм. В этом признаке принципиальное отличие менталитета украинского и русского народа. Дело в том, что каждый индивидуум пытается быть яркой личностью, иметь свои индивидуальные достижения, которые в итоге являются частью достижений, достижений всего общества, и эта индивидуалистская система ценностей является гарантией постоянного движения и развития Украины.

В то же время индивидуализм как самый характерный признак ментальности украинцев находится в тесной связи с такими негативными недостатками, как эгоизм, стремление подчинить свою деятельность собственным, личным интересам. Отсюда у украинцев избыточные эгоистичные требования к власти, оценка которой выплывает из характерного вопроса: «Что она мне дала, эта власть?». Отсюда и жадность добиться власти — нередко с целью удовлетворения собственных эгоистичных потребностей.

В индивидуализме украинцев гнездится чувство крайней самоуверенности, неспособность признавать взгляды и правоту других. Поэтому украинцы со сложностями приходят к согласованию мнений, не всегда подчиняются принятому решению, имеют уклон к взаимной вражде, взаимному перебарыванию (поэт Винграновский назвал это «самоїдством»). Яркие примеры — конфликты, которые имели место в УРП, в Народном Рухе Украины, что привело к распаду перспективных политических структур. Такое впечатление, что изъяны в ментальности украинцев заложены на генетическом уровне, потому что прослеживаются с самых давних времен.

Как по мне, единственной цементирующей силой, способной объединить индивидуалистов в могучий монолит, является большая идея. Именно большая идея способна хотя бы на время нейтрализовать, отодвинуть на второй план «ego» ради получения большой общей цели. Примером может быть организованная мной (тогдашним председателем Львовской организации УХС) 17 сентября 1989 г. «живая цепь» скорби, когда десятки тысяч львовян со свечами в руках заполнили весь центр старинного города, чтобы выразить протест оккупационной советской власти за совершенные ею в Галичине в течение 50-х годов (1939—1989) преступления: уничтоженных в тюрьмах, концлагерях, депортированных в Казахстан и Сибирь полмиллиона людей. Проведенная акция была большим ударом по лживой идеологии КПСС-КПУ. Или же вспомним «живую цепь» 21 января 1990 года. Во всех этих случаях духовный фактор являлся определяющим.

Остается надеяться, что менталитет народа — не закостенелая формула, и при мудром воспитании молодого поколения, приобретении им позитивных установок менталитет способен меняться в лучшую сторону, и позитивы отодвинут в тупик негативы. Потому что стремление к совершенству является естественным стремлением человека, а усовершенствование индивидуумов является в то же время усовершенствованием народа.