Кто вы, Доктор Парадокс?

Он пришел в мою жизнь незаметно. Сначала оставлял мне знаки и напоминания о себе, затем пытался осторожно подступиться, понемногу, потихоньку, словно боясь спугнуть. А потом однажды ночью он как взял меня, как захватил, так резко, быстро и энергично, что у меня уже не было выбора. Я сдалась и, в конце концов, влюбилась. Но как рассказать о моей любви? Он - гений, а я никто. И зовут его Виктор Петров-Домонтович.

Мои отношения с Домонтовичем - это то, что я хочу оставь только себе. Мне не хочется им с кем-то делиться, потому что он не для всех. Домонтович слишком сложный, слишком маргинальный, слишком тонкий и слишком провокационный. И меня пугает одна мысль, что кто-то его не поймет и обидит. Словами, которые будут звучать «вульгарно, ничтожно и двусмысленно». Но я долго лелеяла эту любовь, думала о ней, берегла ее, и сейчас, пожалуй, должна поделиться. Он - гений, а я никто. Поэтому он должен принадлежать всем, а не только мне.

Когда я читала Домонтовича, меня охватило фантомное ощущение, будто бы я никогда не встречала в книге столько правды. Его герои готовы поступить как угодно и признаться в любых желаниях. Он словно проговаривает все то, о чем обычно мы молчим: похоть, страх, лень, страсть, стыд, гордыня, желание жить на полную, не оглядываясь, без предубеждений и осторожности. Домонтович не пытается украсить своих героев, он делает их настоящими. Видимо, поэтому в его романах ты видишь себя и иногда это раздражает. «Как он мог? Откуда он знал? Боже, милостивый, это же я!» - думает читатель, нервно листая страницы. Тот читатель обязательно должен узнать, что будет дальше, и в большей степени не из-за сюжета, а из-за жадности увидеть, в какие еще потаенные уголки его грязной души ворвется без стука автор.

Скажем, «все человеческие химеры возникают из досуга». Это откровенная мысль? Конечно! И она бьет тебя по морде. Кто же из нас, напыщенных и кичливых, признает вслух: я когда-то сам себе придумал проблему, горе или любовь от нечего делать? Да что там, мало кто даже мысленно себе не признается. А Домонтович через своего героя утверждает это, да еще и ярко описывает, как все в природе, так сказать, происходит, или же «нет ничего более болезненного от воспоминая о совершенной глупости». Тоже правда, и снова болезненная. Ты для начала признай, что сделал глупость, а вслед за тем еще и вспоминай. И, к тому же, пусть это тебя беспокоит. Словом, Домонтович учит признавать свои ошибки и относиться к себе с юмором, с самоиронией. Иначе - бросишь книгу и навсегда потеряешь возможность познакомиться с «отцом» украинского интеллектуального романа.

Я думаю, что под напором описаний Домонтовича не устоит никто. Он, черт побери, живописно и вкусно пишет обо всем. Часто, читая его, тебя манит не то, о чем он пишет, а КАК он это делает. «Поданные на стол золотистые, с шагреневой коркой, продолговатые сочные чебуреки были безупречны» - и вдруг ты не заметил, как бежишь по улице в поисках чебуречной. Даже если не любишь чебуреки, даже если на улице ночь, даже если твоя первая мысль была о Бальзаке. Когда герой Домонтовича принимает душ, где «дождик, раскинувшись конусом мелких матовых жемчужин», ты замираешь, останавливаешься и перечитываешь. Потому что, во-первых, это красиво. Ну а уж если читаешь следующее: «Мы потеряли начала и концы. Мы шли в бесконечность, где не было ничего, кроме ненасытной пустоты несбыточного желания. Мы пережили все соблазны соловьиной ночи», - ты невольно начинаешь всматриваться в утренний полумрак, параллельно размышляя, с кем бы это можно было потерять те начала и концы.

Особенно мне нравится то, с каким пиететом Домонтович описывает вино. Он легко и непринужденно, жонглируя словами, так искусно вплетает его в разные моменты повествования, что понимаешь - вина много не бывает. У Домонтовича оно «густое, сладкое, тусклое и теплое, как теплой и душистой бывает только весенняя соловьиная ночь», «ценная жидкость», каждую каплю которой «надо было ценить, как наследственную драгоценность, передаваемую из рода в род и из поколения в поколение». А еще у Домонтовича есть «люди, которым безразлично, какое вино они будут пить. Они стремятся почувствовать себя счастливыми, когда у них будет кружить в голове», но есть те, которые любят «вино, но не всякое, а хорошее», и пьют его, чтобы «почувствовать утешительную его отборность». Так и с читателем Домонтовича: он должен любить отборные описания и читать медленно, словно смаковать лучшее из предложенных украинской литературой вин.

Вот и призналась в своей неверной, внезапной и тайной любви. Мужчине, который скончался ровно 50 лет назад - 8 июня 1969 года, и до сих пор остается одной из самых загадочных фигур прошлого века. Шпион, КГБист, доктор наук, коллаборационист, интеллектуал или националист? Виктор Петров, Домонтович, Петренко, Бэр или Борис Вериго? Кто вы, Доктор Парадокс? Исследователи не пришли к единому мнению и пока архивы не открыли, ничего не поделаешь. Но я сдалась и в итоге влюбилась. Для меня вы - гений.