«Божественная конституция»

В прогрессивных либеральных кругах требование включить в Преамбулу Конституции Европейского Союза ссылку на Бога и/или «Христианские корни» Европы было встречено насмешками или даже с презрением. Подобная ссылка, считают, прервала бы традицию государственного нейтралитета европейских конституций в делах религии. Она помешала бы также построению в Европе терпимого, состоящего из представителей многих культур общества. Но верно и обратное: ссылка на Бога как конституционно допустима, так и политически желательна.

Конституции стран Европы отличаются характерным многообразием. Положительная сторона такого конституционного права приводит к тому, что все государства-участники Евросоюза, находящиеся под опекой Европейской конвенции по правам человека, привержены принципу «агностичного или беспристрастного государства», который гарантирует и свободу вероисповеданий, и свободу от вероисповеданий. Европа отличается редкой однородностью — хотя и по достаточно спорным вопросам, таким как религиозные головные уборы в школах или распятия, однако при этом разные страны-члены ЕС по разному балансируют на тонкой линии между свободой религий и свободой от религий.

Однако в вопросах конституционной символики и иконографии Европа крайне разнородна. По одну сторону лежат такие страны, как Франция, конституция которой определяет государство как мирское (laique). По другую — Дания и Великобритания, где есть государственные религии. В Великобритании монарх не только глава государства, но и глава церкви. Такие страны, как Германия, вступление к конституции которой содержит прямое упоминание Бога, или Ирландия, преамбула которой ссылается на Святую Троицу, придерживаются середины.

Как итог — половина населения ЕС живeт в странах, конституции которых явно упоминают Бога и/или христианство. Но Европа отличается тем — черта, достойная уважения, — что даже в таких странах принцип свободы религий и свободы от религий непоколебим. Сложно сказать, что, положим, Дания менее привержена либеральной демократии или менее терпима, чем, допустим, Франция или Италия, хотя в Дании есть государственная религия, а Франция и Италия — мирские государства.

В своей резолютивной части Конституция Европы отражает однородность европейских конституционных традиций. Она полностью отстаивает идеи свободы религий и свободы от религий, как это и должно быть.

Преамбула же Конституции ЕС должна отражать европейскую разнородность. Она должна отражать как приверженность Европы бесценному наследию Французской Революции, закреплeнной, скажем, в конституции Франции, так и символизм конституций, включающих invocatio dei (обращение к Богу).

Нежелание упоминать Бога основано на ложном мнении, путающем принцип атеизма с принципом нейтралитета или беспристрастности. Возможны два варианта преамбулы: сказать Богу да или сказать Богу нет. Но почему отказ упомянуть Бога более нейтрален, чем его упоминание? Прикрываясь нейтралитетом, он благоволит одному, мирскому мировоззрению, подавляя другое, религиозное. Но как примирить две традиции?

Элегантный ответ даeт новая конституция Польши: она упоминает обе традиции: «Мы, Народ Польши — все граждане Республики, как те, кто верит в Бога как источник правды, справедливости, добра и красоты, так и те, кто не разделяет эту веру, но уважает универсальные ценности, считая при этом, что они возникают из других источников, равны в правах и обязанностях в целях обеспечения всеобщего блага…»

Такое решение должно быть найдено и для Конституции Европы. Европа не сможет проповедовать культурный плюрализм и практиковать конституционный империализм. На самом деле политический императив такой же сильный, как и конституциональный.

Кроме того, Европа — сторонница демократии во всeм мире. Только по мнению Европы распространять еe нужно миром и убеждением, а не силой оружия. Основное препятствие распространению демократии — бытующее мнение, будто вера и демократия — взаимные враги: принять демократию значит исключить Бога и религию из жизни общества и сделать их делом личным.

Это не что иное, как послание франко-американской модели конституционной демократии миру. Но могут ли отношения церкви и государства времeн Французской и Американской революций стать для Европы образцом убеждения остального мира сегодня? Попробует ли Конституция Европы исключить Бога из общественной жизни? И долго ли нам быть заложниками этих исторических испытаний?

Государство изменилось, ещe больше изменилась церковь. В данном вопросе, как и других, Европа может взять лидерство и предложить альтернативу американскому (и французскому) конституциональному разделению. Она может стать живым примером тому, что религия больше не боится демократии, а демократия — религии.

Истинный плюрализм заложен в государствах, которые могут как эффективно обеспечивать свободу религий и свободу от религий, так и без страха признавать — даже в конституциях, — неугасимую веру многих из их граждан. Только такая модель сможет переубедить общества, где к демократии по-прежнему относятся с подозрением и враждебностью.

Джозеф ВЕЙЛЕР — профессор и председатель Общества Жана Монне, директор программы «Мировая школа права» при Университете Нью-Йорка.