Посол Латвии в Украине Петерис ВАЙВАРС: «Лазаренко» в Латвии невозможен

Латвия — один из нечастых примеров того, как страна, отягощенная советским наследством, не имея каких-то исключительных природных богатств, предпочитает не ссылаться на мифическую национальную специфику и добиваться не менее мифического стратегического партнерства, предпочитает реформы разговорам о них. Возможно именно потому, что в Латвии знают, чего хотят и как этого достичь. Страна уже добилась первых успехов, в нее вкладывают деньги, там нет чисто украинских и российских проблем с невыплатой зарплат и приватизацией земли, там не воюют с прессой, пытаясь подмять ее под себя, — но, напротив, считаются с ее публикациями. Там в конце концов созданы условия, при которых, в принципе, невозможно появление своего «Лазаренко». И там не считают, что смена президента либо правящей партии будет равнозначной концу света. Впрочем, посол Латвии в Украине Петерис Вайварс подходит к успехам своей страны философски, считая, что многое еще можно сделать. И латышам, очевидно, многое в Украине уже непонятно. Например, почему Киев отнюдь не стремится выполнять договор о свободной торговле.

— Какие проблемы в Латвии еще не решены? Что прежде всего мешает вам выполнить требования для вступления в ЕС? Были ли случаи невыплаты зарплаты? Нарушались ли вообще отношения работодатель—работник?

— В экономике все проблемы никогда не решишь. Мы — только в начале пути реформирования нашей экономики. Но Латвия уже стала ассоциированным членом ЕС, в начале нынешнего года вступила во Всемирную торговую организацию. За короткое время нам удалось сделать довольно много, мировая практика вообще не знает примеров таких темпов реформ, как в балтийских государствах. Сейчас у нас почти завершена приватизация. На пальцах одной руки можно пересчитать, сколько больших государственных монополий еще находятся в процессе приватизации. В принципе, проведены земельная реформа и денационализация. Прежним собственникам или их потомкам возвращены земли, домовладения, все имеет своего хозяина. Бюро европейской интеграции следит за тем, чтобы все законы соответствовали требованиям ЕС. Социальная реформа хотя еще и не завершена, но проводится на достаточно высоком уровне. В Латвии нет невыплат пенсий или пособий. У нас минимальная пенсия — 100 долларов. Большую трудность для бюджета составляет безработица — 10 процентов. Пособие по ней — в среднем 80 процентов от последней зарплаты. Государственной задолженности по зарплате вообще не может быть — почти все приватизировано, и в течение уже двух лет у нас — бездефицитный бюджет. Средняя зарплата в Латвии сейчас примерно 250 долларов. Хотя, конечно, существует очень большая разница между бюджетниками и работниками нефтяных компаний или банков.

— В Латвии наверняка есть такое явление как коррупция. Как вам удается достаточно успешно с ней бороться?

— Я не могу сказать, что эта проблема у нас решена. Но есть законодательная база для борьбы с коррупцией. Например, госслужащий не может занимать должность в частных структурах. У нас следят за тем, чтобы государственные служащие ежегодно подавали декларацию. Я тоже каждый год заполняю декларацию о своих доходах, и есть структуры, которые имеют право это проверять. Все эти декларации — публичные, журналист может с ними ознакомиться и увидеть, соответствуют ли официальные доходы расходам. Журналисты вообще чувствуют себя довольно свободно. Их опасаются. Было несколько случаев, когда кампания, начатая журналистами, привела к отставке довольно высокопоставленных лиц. Например, шефа рижской муниципальной полиции из-за неэкономного расходования средств и дачу ложной информации при поступлении на работу о своем образовании.

— Существует ли латвийский «Павел Лазаренко»?

— Среди занимавших высокие государственные посты таких людей не было.

— А если бы такой человек был, как бы сложилась его судьба?

— Латвия — государство намного меньшее, чем Украина, и поэтому у нас больше прозрачность всех процессов. Думаю, что просто не было бы возможности довести дела до такого уровня, как это было сделано экс-премьером Лазаренко. И опять хочу вернуться к тому, что «четвертая власть» особенно тщательно следит за высокими должностными лицами. Шаг влево, шаг вправо — идут статьи. Пишут даже о том, что кто-то из министров на служебной машине заехал в магазин. Приходится оправдываться: да, это было по пути. Я думаю, что латвийского «Лазаренко» быть не может. Хотя у нас и были большие скандалы, которые до конца не раскрыты.

— Вы говорите о латвийских журналистах, которые не боятся критиковать власть. Были ли случаи их преследования, угроз, расправ?

— Случаев, связанных с их профессиональной деятельностью, по крайней мере — в последнее время, не было. Хотя журналистов несколько раз задерживали. Но это было по каким-то другим причинам. Гонений на журналистов у нас нет. В Латвии вообще все масс- медиа частные. Единственное исключение — государственное телевидение и государственное радио. Ни у президента, ни у парламента нет собственных СМИ.

— В Латвии с восстановлением независимости были лишь какие-то мелкие политические столкновения. Латвия тоже гордится этим, как и Украина, или считает само собой разумеющимся и не упоминает об этом слишком часто?

— Я даже не задумывался над тем, что мы должны гордиться отсутствием войны. Думаю, что у нас есть другой предмет для гордости — процесс интеграции неграждан Латвии, как бы там ни было, протекает довольно хорошо. Мы стараемся учитывать все рекомендации международных организаций — ОБСЕ, Европейского Союза, Совета Европы для того, чтобы еще улучшить этот процесс. Наследство, которое получила Латвия при восстановлении независимости, — тяжелое. Нет других таких государств в мире, где была бы так насильно, искусственно искажена демографическая ситуация, как это было в Латвии. У нас до советской оккупации было 80 процентов латышей, а в 1992 году латышей — 52 процента. Мы чуть ли не стали меньшинством в собственном государстве. Нам уже удалось спокойно, несмотря даже на порой жесткое вмешательство других государств, держать эти процессы под контролем. Сейчас все больше людей натурализируются.

Для облегчения процесса было сделано три больших шага: сняты так называемые натурализационные окна (график, определявший, какие возрастные группы и когда могут претендовать на гражданство); дети, родившиеся в Латвии после 1991 года, могут автоматически получать гражданство; пенсионерам после 65 лет сдавать языковой экзамен не нужно. И действительно — все больше людей хотят натурализироваться. Я думаю, что это и благодаря темпу экономического развития Латвии.

— Ваш президент Вайра Вике-Фрейберга вернула закон о языке на повторное рассмотрение. Какие пункты в этом законе вызвали такое негодование нацменьшинств, в том числе и украинского?

— В этом законе нет ни единого слова об ограничении пользования русского, украинского или любого другого языка. Там только указано, где обязательно должен быть использован латышский. Почему он был возвращен назад? Не все соответствовало рекомендациям ОБСЕ, были противоречия этого закона с другими. А люди, считающие, что любой новый закон как-то задевает их интересы, находятся всегда. Что поделаешь, если человек прожил десятилетиями в Латвии и не способен общаться на латышском даже на бытовом уровне.

— Украина — не самая примерная ученица в Совете Европы. Были у Латвии какие-то проблемы с этой организацией? Как вы решили вопрос со смертной казнью?

— С этими проблемами мы столкнулись при вступлении, когда брали на себя определенные обязательства. Сейчас вопрос снят с повестки дня, потому что в прошлом году мы подписали шестой протокол всеобщей Хартии прав человека, запрещающий смертную казнь. Раньше с 1996 года у нас действовал президентский мораторий на исполнение казни.

— Латвия стремится ко вступлению в ЕС и НАТО. Эти процессы однозначно поддерживаются латвийским обществом?

— В Латвии есть так называемые евроскептики, которые считают, что вступление в ЕС будет своего рода жертвой суверенитету и что этого не стоит делать. Хотя абсолютно ясно, что большинство за вступление в Евросоюз. Потому что мы отчетливо видим — особенно сейчас, когда латвийским гражданам уже не нужны визы в страны Шенгенского соглашения — как высок там уровень жизни, уровень демократии, уровень развития экономики. Конечно, мы к этому стремимся. Достигнуть такого уровня можно только вступив в эту организацию. А НАТО — единственное в сегодняшнем мире имеет реальную силу решать какие-то болезненные вопросы. Другой вопрос — готовность государства к вступлению. На данный момент мы находимся на пути и в ЕС, и в НАТО.

— К вступлению в какую организацию вы готовы сейчас больше?

— Учитывая политические реалии в Европе в данный момент, наверняка вступление в Европейский Союз может произойти быстрее. Хотя у нас очень много совместных программ и с НАТО, существует Хартия между балтийскими странами и США.

— Почему экономические отношения Украины и Латвии нельзя назвать очень активными?

— Активная экономическая деятельность между нашими странами действительно уменьшается. Объемы товарооборота упали почти в два раза. Этому есть причины и в Латвии, и в Украине: мы все-таки пострадали от мирового экономического кризиса, и от прошлогоднего кризиса в России (хотя, если бы такой кризис разразился года 4—5 назад, то ущерб, нанесенный экономике Латвии, был бы намного большим). А с Украиной мы сотрудничаем в тех же направлениях, что и с Россией. Некоторые наши производители были вынуждены уменьшать объемы, искать другие рынки. Вообще в Латвии сравнивают украинский рынок, его проблемы с российским. Я имею в виду неопределенную бизнес-среду, законодательство — порой дискриминационное в отношении иностранных фирм, проблему оплаты за товары и услуги, бюрократию, коррупцию. Это не означает, что нас не интересует Украина и ее рынок. Просто сейчас наши фирмы заняли выжидательную позицию.

Нам непонятно, почему с 1 июля Украина ввела дополнительный двухпроцентный сбор на весь импорт. У нас есть договор о свободной торговле, где абсолютно четко написано, что такие меры вводиться не должны. К сожалению, нас даже не предупредили. Мы направили несколько нот, но не получили никаких разъяснений. Вторая большая проблема — нератификация договора о свободной торговле сельскохозяйственными продуктами.

К тому же мы являемся ассоциированными членами Европейского Союза и надеемся в конце года в Хельсинки получить приглашение начать переговоры о полноправном членстве. У нас идут очень серьезные переговоры с ЕС о статусе договоров о свободной торговле с Украиной (это касается всех трех балтийских государств). Если же этот договор не ратифицирован, нам нет смысла его отстаивать.

— Вы говорили, что Латвия может поучиться у Украины. В каких областях?

— В науке, потенциал которой в Украине очень высок. В Латвии есть хорошие ученые, достижения. Но у нас никогда не было такого базиса и таких возможностей.

— Есть ли в Латвии известные люди украинского происхождения?

— Есть занимающие высокие посты в бизнесе, руководители крупных богатых фирм — и таких довольно много. В прошлых созывах были депутаты, у которых были украинские корни. Я могу однозначно сказать, что нет тенденции кого-то отстранять от работы только потому, что он — украинец. Это абсолютно исключено. В Латвии никогда не было негативного отношения к украинцам — так же, как и в Украине — к латышам. Сколько мне приходится общаться, я всегда замечал только позитивное отношение украинцев к Латвии и другим балтийским государствам. Это дает уверенность в том, что нам удастся расширить экономическое сотрудничество с Украиной.