Наш прославленный мятежник

Пугав Пугач над Уралом...

Тарас Шевченко

Когда несколько лет назад я заявил в СМИ о том, что Емельян Пугачев является украинцем и его вполне можно считать национальным героем Украины, то эти мои публикации вызвали волну возмущения в определенной общественной среде. Хотя, если вдуматься, этим своим заявлением я чего-то нового не открыл: о том, что Емельян Пугачев — украинец, знали еще во времена СССР, я просто напомнил современникам забытое, систематизировал информацию и привел доказательства этой версии.

240 лет назад, 18 сентября 1773 года, началось это самое большое народное восстание в истории Российской империи, можно сказать, революция, многим известная под названием Крестьянская война под руководством Е. Пугачева, которая продолжалась больше года. И, не отрицая исторического значения этого грандиозного взрыва народного гнева для России, отметим, что не менее значим он и для Украины, будучи неотъемлемой частью ее истории. Пугачева можно считать нашим национальным героем, и не только потому, что Украина была частью Российской империи. «Пугав Пугач над Уралом», — писал когда-то Тарас Шевченко, но слышно было его и в Украине.

«Вечная малороссийская наклонность к неудовльствию» — эта черта Емели Пугача была выделена в материалах следственного дела после его коварного ареста и именно эту черту каратели считали одной из главных причин бунтарства этого украинского казака, пытаясь не замечать других, социально-политических.

А между тем Емельян Пугач — именно так будем называть нашего героя — был, можно сказать, едва ли не первым политическим деятелем, который подсознательно, интуитивно понял, что порабощенные народы России не могут освободиться в одиночку — только после развала всей колониальной империи.

Через сто восемьдесят лет к такому же выводу придут, между прочим, и руководители ОУН-УПА, когда начнут создавать в УПА узбекские, кавказские и другие национальные подразделения, проведут съезд порабощенных народов и даже затронут вопрос о переименовании ОУН в НОРО — Национально-освободительную Революционную Организацию, чтобы таким названием интернационализировать национально-освободительную борьбу и распространить ее на территорию всего СССР. Но вернемся в XVIII ст. к Емельяну Пугачу.

После подавления московскими и польскими войсками гайдамацкого восстания Колиивщины в 1768 году в Украине, в котором, по некоторым данным, принимал участие и Емельян Пугач, он бежал аж в Предкавказье, на Терек. У него возникает замысел объединить всех казаков — запорожских, донских, слободских, волжских и поднять восстание, приобщив к нему крепостных крестьян и всех угнетаемых, чтобы захватить Москву и установить везде «вольные казацкие порядки». Учитывая принципиальную важность темы и дискуссионность этой публикации, во избежание обвинений в фальсификации, как это было в прошлом, считаю необходимым привести сжатое изложение статьи И. Рознера «Емельян Пугачев и Украина», напечатанной в «Українському історичному журналі» № 9 за 1973 год. Пламя крестьянской войны 1773—1775 гг. охватило прежде всего восточные районы России — Яик, Урал, Поволжье и т. д., но не обошло оно и Украину. В нашем случае осветим, насколько это удастся, участие в крестьянской войне украинцев.

...Уже по крайней мере с ХVI в., спасаясь от гнета польских, литовских и украинских феодалов, а также от опустошительных нападений татар и турков, украинские крестьяне, казаки и мещане массово переселялись на малозаселенные, преимущественно южные, окраины соседнего Российского государства. Получая разнообразную поддержку и материальную помощь от правительства и местных властей, украинские крестьяне способствовали хозяйственному освоению южных окраин Российской империи — Слобожанщины, а также Дона, нижнего Поволжья, Яика и т.п.

Заселение Дона беглыми крестьянами и образование Донского казачьего войска началось еще в конце ХV века, почти одновременно, ища спасения от крепостничества и национально-религиозного притеснение, сюда ринулись тысячи украинских переселенцев. Интересно, что сама «столица» Донского казачьего войска — г. Черкасск, как можно судить по названию, была основана при деятельном участии украинских переселенцев. В ХVIII в. украинские переселенцы составляли уже значительную часть населения Дона. «Некоторые источники, — отмечал А. Пронштейн, — сообщают, что уже в 1638 г. насчитывалось около 10 тыс. «черкасс»-украинцев» (Донские дела, т. 1, стр. 70, 701).

Но с начала ХVIII ст. переселение украинцев на Дон резко увеличилось, причем основной контингент переселенцев состоял из крестьян. В царской грамоте от 9 июля 1707 г. указывалось, что большими массами «чюгуевцы, харьковцы, золочевцы, мояченя, служилые де и жилецкие люди многие, оставя де домы свои с женами и детьми, а оные де оставя, явно идут де на Дон и в донецкие... городки». Приблизительно в то же время князь Дмитрий Голицын докладывал из Киева правительству, что переселение украинцев на Дон приобрело широкие масштабы и что «украинцы с донскими козаками обвязались свойствами и переходят с Дона на Украину, а с Украины на Дон, а по Донцу и по Айдару все донские городки и села беглыми населены украинских городов». Вообще же украинцы составляют значительную часть населения юга Российской империи. Об этом в 1861 году в журнале «Основа» напечатана статья Ефименко «О малороссиянах в Оренбургской губернии«», отдельными изданиями вышли труды Т. Акимовой «Исторический очерк о поволжских украинцах в Саратове» в 1936 г. и А. Сергеева «Ранние украинские поселения в Нижнем Поволжье» (1936 г.). Как следует из этих и других исследований, украинские поселения протянулись за Уралом вплоть до Тихого океана — известные «Серый Клин», «Зеленый Клин».

Местом рождения Е. Пугачева (как и Степана Разина — руководителя крестьянской войны 1670—1671 гг.) была, как это видно из официального заключения Оренбургской тайной следственной комиссии от 1774 г., донская «Казачья малороссийская Зимовейская станица» (ныне станица Пугачевская Волгоградской области). Е. Пугачев на допросах в ноябре 1774 г. сообщил, что его дед Михаил «был Донского войска Зимовейской же станицы казак и прозвище было ему Пугач». Пугачев был известен донцам именно под этим именем. Под именем Пугача чаще всего сбереглась память о славном вожаке и в устной народной традиции в России и в Украине еще в ХVIII ст. Между прочим, руководителем Бугогардовской паланки в Украине был полковник Пугач, да и в «Сечевом реестре» есть несколько казаков по фамилии Пугач.

На родине Е. Пугачева в Зимовейской станице, надо думать, еще жили сказания о восстании под руководством его односельчанина С. Разина или о совместных сухопутных и морских походах донцев и запорожцев против турецко-татарских захватчиков. Есть основания полагать, что Пугачев знал о героической борьбе украинского народа против панской Польши, когда говорил об извечной «малороссийской наклонности к неудовольствиям». Есть прямые указания и на знакомство Пугачева с украинским героическим эпосом, казацкими думами и т.д. Так, 23 февраля 1774 г. во время осады Оренбурга, он обратился к местному сатрапу, губернатору И. фон Рейсдорпу с письмом, стилизованным под «Письмо запорожцев султану».

Дома, на Дону, Е. Пугачев разговаривал на украинском языке. В семнадцать лет он, по его словам, женился на сироте из соседней Есауловской станицы — «малорусского казака Дмитрия Недюжева ... дочери Софьи». Вскоре у них родился сын Трофим, крестным которого, как показал Пугачев, был «живущий в их станице в работниках малороссиянец Алексей».

Сам Пугачев впервые побывал в Украине в 1759 г., когда ему только миновало семнадцать лет. Мобилизованный в войско он, по его словам, с пятисотенной командой донского полковника Ильи Денисова пошел на фронт — «в Пруссию через Киев». Пугачев, в котором Денисов подметил «отличную проворность», стал его вестовым, и это дало ему возможность лучше ознакомиться с городом, людьми, положением народа. Яицкому казаку М. Кожевникову Пугачев даже рассказал, что он «бежал в Киев» и жил здесь, притворяясь больным, «два года». Во всяком случае пребывание в Украине, в частности в Киеве, произвело на Пугачева неизгладимое впечатление, впоследствии он любил вспоминать об этом.

Во второй раз Е. Пугачев побывал в Украине в 1765 г., в команде есаула Е. Яковлева, которая шла через Чернигов на Правобережье для возвращения оттуда в Россию беглых раскольников. Третье и самое длительное его пребывание в Украине пришлось на весну 1769 г. Обстановка в Украине, где рос гнет крепостничества, как и во всей стране, была чрезвычайно напряженной. Чрезвычайно оживилась антифеодальная и освободительная борьба народных масс. Малороссийский генерал-губернатор П. Румянцев, например, 2 марта 1767 г. докладывал Екатерине II о массовых случаях неповиновения и беспорядка на Украине среди крестьян и казаков, потому что «многие истинно     вошли во вкус своевольства до того, что им всякий закон и указ кажется... нарушением их прав и вольности». Уже много десятилетий кряду на Украине не утихало массовое антифеодальное гайдамацкое движение. Весной 1768 г. на Правобережной Украине началась Колиивщина      — могучее крестьянское восстание во главе с М. Зализняком и И. Гонтой. Восстание охватило Киевщину и Брацлавщину, часть Подолья, Волыни, Галичины, потом перекинулось на пограничные районы Левобережья и на Запорожье. Готовя через пять лет восстание в России и вспоминая свое пребывание за рубежом и в Украине, Пугачев говорил казакам, что он «примеры все чужестранные узнал: /там/ не так, как у нас, /и/ я знаю как с господами поступлю», все народное добро теперь «господа сьедают», а если с ними покончить — наступит общее благосостояние, все будут «довольные и ... в золоте ходить».

Восстание на Правобережье было потоплено в крови объединенными силами польско-шляхетских и царских войск. Е. Пугачев в это время находился сначала в Бахмуте, около границ Запорожья. Здесь он был избран своими одностаничниками в хорунжие. Отсюда весной 1769 г. сотня Пугачева вместе со всем отрядом полковника Кутейникова двинулась через Правобережье Украины, через места, недавно полыхавшие в огне Колиивщины, к турецкой крепости Бендеры на Днестре и приступила к ее осаде. И вот как раз под Бендерами произошел интересный эпизод в жизни Пугачева. По его словам, он заявил казакам, «что он крестник Петра Первого»; этот слух быстро распространился в войске и дошел «до полковника Ефима Кутейникова». Пугачев был разжалован в рядовые, но «не поставили ему сие слово в преступление».

Между тем война с Турцией (1768—1774 гг.) затянулась, усилив страдание народных масс, что привело к росту неудовольствия, протеста. В декабре 1768 г. началось известное восстание против старшины в Запорожский Сечи, в 1769—1770 гг. — в Донецком и Днепровском пикинерских полках, в запорожских командах на фронте, в апреле 1771 г. — в Большерецке на Камчатке, под руководством украинцев боцмана Серегородского, М. Беневского и ссыльного Тимофея Семененко, а 15 сентября 1771 г. — в самой Москве («чумной бунт»), потом в Башкирии, на Волге, на Олонецких заводах и т.д. Весьма напряженной была обстановка и на Дону. Усилился ропот казаков против старшин, которые искали компромисса с самодержавием и пытались получить дворянство и т. п. Дело дошло до того, что донцы, мобилизованные в 1771 г. для отправки на турецкий фронт, выступили против атамана Трепова и, «оставя знамена, в дома разбежались».

В таких условиях Пугачев, которого отправили как больного осенью 1770 г. с фронта (с Днестра) на Дон, решил больше туда не возвращаться. В жизни Пугачева начался новый этап. 21 декабря 1771 г. Пугачев бежал с Дона на Терек, где среди казаков тоже было немало украинцев еще с древних времен. Сохранилась отписка терского воеводы П. Головина от 17 июня 1614  г. о выдаче денег и провианта «терским жильцам... с... черкассами и охотцкими людьми». Сам Пугачев, по его собственным словам, остановился в терской Ишорской станице «у тамо живущего малороссиянина Харитона». На допросе 15 января 1772 г. Пугачев уточнил, что жил у своего «племянника двоюродного Харитона». На Тереке Пугачев впервые встретился с яицкими казаками, которые отбывали здесь срочную службу, и от них узнал о беспорядках против правительства, начавшихся на Яике. Пугачев собрал вокруг себя недовольных «беспаспортных» казаков трех терских станиц, которые избрали его своим атаманом. Уже тогда у Пугачева и его сторонников возник смелый замысел — воспользоваться тем, что правительственные войска находились на турецких фронтах, поднять всех казаков — донских, волжских, слободских, запорожских, объединить их с яицкими и вместе с другими угнетаемыми массами крепостного крестьянства, другими притесняемыми народами имперских окраин уничтожить ненавистный крепостнический строй, установить повсеместно «вольные» казацкие порядки и т.п.

С «заручной» вестью казаков об избрании его атаманом Пугачев немедленно отправился на Дон. Правда, в Моздоке его арестовали, забрали все вещи, бросили в Кизлярскую тюрьму — в одиночку приковывали к стене «цепью и с замком», но он сумел подговорить караульного солдата В. Лаптева и вместе с ним в ночь на 13 февраля 1772 г. бежал на Дон. С прибытием Пугачева на Дон совпали слухи, которые начали распространяться здесь среди населения, о восстании на Яике. Настроения донцев повлияли даже на их военного атамана Д. Ефремова, который стал энергичнее оказывать сопротивление домогательствам царицы — ее попыткам ограничить самоуправление Дона, требованиям о высылке новых «партий» казаков на фронт и т. п. Атаман Д. Ефремов был арестован и заслан навечно, на Дону же было увеличено количество царских войск, усилены репрессии и т. п. Где-то 20 марта 1772 г. Пугачев был арестован и отправлен в Черкасск, но по дороге при содействии казаков он опять бежал, в этот раз — на Слободскую Украину.

Вскоре взорвалось восстание в Волжском казачьем войске. Это войско было создано правительством в 1731 г. путем переселения с Дона на Волгу (между Камышиным и Царициным) 1057 казачьих семей. Интересно, что 520 из них были семьи донских казаков, а 537 — украинцев, которые жили на Дону. Волжские казаки, которым была поручена охрана так называемой Царицинской линии, находились в ужасном положении. 30 июня 1772 года восставшие волжские казаки объявили императором Петром    III казака Ф. Богомолова. После подавления восстания Богомолова отправили в ссылку в Нерчинск. Однако по дороге он умер. Тогда казаки выдвинули нового «Петра III» — Григория Рябова, но вскоре он был арестован и заслан в Сибирь.

23 марта 1772 г. Пугачев прибыл в слободу Кабанную Изюмской провинции Слободско-Украинской губернии и остановился у «малороссиянина Осипа Коривки». 70-летний хозяин-раскольник был врагом крепостничества и самодержавия. Он не раз прятал у себя «солдат беглых и всяких людей» и был наказан властями. При этом надо отметить, что антикрепостнические раскольнические течения получили большое распространение на Слобожанщине. Князь М.М. Щербатов в этой связи писал в 1777 г., что раскольники — самые ожесточенные «неприятели правительства, так что ниже не почитают над собой власть законную сидящего на престоле... Везде, где они могут... показать свою ненависть против государя и российская церкви, не упускают».

О. Коривка, узнав о намерениях Пугачева, полностью их поддержал; «Пойди де в Польщу, — сказал он ему, — а пройти де можно между форпостов, и проживши там несколько времени, выйди в Россию, и скажи на форпосте, что польский выходец: а как, де, есть указы, что польских выходцев селить велено по желанию, то и выбереш для житья любое место, а я, де, тебе дам сына своего для провождениия».

Следовательно, прожив в с. Кабанной около трех недель. Е. Пугачев потом вместе с сыном О. Коривки Антоном отправился в Стародуб. Пугачев имел при себе паспорт, подделанный О. Коривкой, на имя «станичного атамана Пугачева». Однако в слободе Климовщине, на Стародубщине, им пришлось задержаться на целых три месяца, пока наконец тайком перебрались в слободу Ветку на р. Сож. Здесь укрывалось много раскольников, и они настоятельно советовали Пугачеву, чтобы, вернувшись в Россию, он называл себя именно украинцем, потому что иначе ему не избежать неприятностей. Они, показал впоследствии Пугачев, ему говорили: «как де придешь к командиру (добрянському) и он тебя спросит, откуда ты, што за человек, так ты скажи: родился в Польще, а желаю идти в Россию, так больше тебя и не станут спрашивать, а коли де ты скажешься чьем из России, то делают из этова привяски». Пугачев спешил; пробыв всего с неделю в Ветке, он вернулся через границу около добрянского форпоста, взял здесь 12 августа паспорт и «чрез малороссийские местечки и деревни мимо Чернигова, который оставался в левой стороне» отправился в долгий путь на Яик. После долгих перипетий, заехав опять по пути к О. Коривке, он через Саратов и Иргиз прибыл на Яик, в Яицкий городок, только 22 ноября 1772 г. Между тем, пока Пугачев находился в дороге, восстание на Яике было подавлено (еще в начале июня) правительством с помощью оружия. Яик был объявлен в состоянии осады. Многие участники восстания укрывались в степях или в Яицком городке. С ними и пытался теперь связаться Пугачев.

Пребывание Пугачева на Яике было не совсем удачным. Правда, ему удалось установить связь с «непослушными» яицкими казаками (но не с их руководителями). 18 декабря его по доносу крестьянина С. Филиппова вдруг арестовали в с. Маликовке, заковали в кандалы, цепью приковали к саням и отправили в казанский острог. Но и здесь на помощь ему пришел караульный солдат Григорий Мелешко, в котором Пугачев заметил «малороссискую наклонность к неудовольствию». 29 мая Пугачев, его товарищ П. Дружинин и Мелешко убежали и, надо сказать, вовремя, потому что уже 3 июня в Казани был получен сенатский указ, в котором говорилось: «Оному Пугачову за побег его за границу в Польщу и за утайку по выходе его оттуда в Россию о своем названии, а тем больше за говорение им... возмутительных и вредных слов. ...учинить наказание плетьми и послать в город Пелым, где употреблять его в казенную работу».

Бежав из казанской тюрьмы, Пугачев опять отправился на Яик, куда прибыл 25 августа 1773 г. В этот раз около Талового Умета он встретился с представителями «непослушных» яицких казаков — М. Шигаевым, Д. Караваевым, И. Чикой-Зарубиным и Т. Мясниковым. Со свойственной ему энергией Пугачев начал разворачивать перед ними свой план восстания. Прежде всего он сказал, что где бы он ни был  — на Некрасовщине, в Польше и на Дону, вообще «по всей России», «чернь бедная терпит великие обиды и разорения» от помещиков и царских чиновников. Одним словом, подчеркивает он, обстановка в России способствует успеху восстания, тем более что правительственные войска находятся на турецком фронте и столица не защищена. Поэтому Пугачев предлагает двинуться немедленно через Волгу к Москве, поднять недовольных, собрать их под знамя «истинного царя»; «везде — сказал он — молва есть, что государ Петр третий здрастует... то я под именем его могу взять и Москву, ибо прежде наберу дорогою силу и людей будет у меня много, а в Москве из войск никого нет». И. Зарубин и Т. Мясников согласились с этим предложением. Они решила спрятать Пугачева, пока проведут приготовление к восстанию на Яике. С этой целью они немедленно отвезли его на хутор казака М. Кожевникова. Но последний, узнав, что к нему пожаловал «Петр     III», сильно испугался, потому что знал, что «оной государь скончался» давно и вообще «казалось ему невероятно быть государю в таком мужичем виде и в сущей бедности». Но и здесь на помощь Пугачеву и его соратникам пришел отставной казак-украинец Роман Шаварнивский, который жил на хуторе Кожевникова в отдельной избушке. «Для чого де, — сказал он, — дорогого гостя не принять, я с радостю приму, и потом звал всех к себе и в избу».

Начало. Продолжение читайте в следующем выпуске страницы «История и «Я»