Юбилей ВЧК

100 лет назад, 20 декабря 1917 года, возникла одна из самых могущественных спецслужб в мире. Называлась она длинно и не очень понятно — Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем при Совнаркоме Российской Советской Республики. Правда, и в самой России, и позже в СССР, и во всем мире она больше была известна по своим аббревиатурам — ЧК, ВЧК, ГПУ, ОГПУ, НКВД, НКГБ, МГБ, МВД, КГБ. В независимой России после 1991 года она называлась МБ (Министерство безопасности), ФСК (Федеральная служба контрразведки) и, наконец, ФСБ (Федеральная служба безопасности). Нынешнее ФСБ считает себя законной преемницей чекистов 1917 года, и ее сотрудники традиционно с гордостью именуют себя чекистами, пусть и не вполне официально.

Поскольку чекисты сейчас фактически захватили власть в России, 100-летний юбилей органов госбезопасности собираются праздновать на государственном уровне и гораздо пышнее, чем прошедшее весьма скромно 100-летие Октябрьской и особенно Февральской революции. Нынешние эфэсбэшники не скрывают, что гордятся историей «дорогих органов». Хотя не очень понятно, чем здесь стоит гордиться.

Хорошо известно, что ВЧК была главным орудием «красного террора» в 1917—1922 годах. Точное число его жертв не подсчитано до сих пор, и далеко не все документы о репрессиях того периода выявлены и сведены воедино, тем более, что часто расстреливали по устным приказам, не зафиксированным на бумаге. А порой чекисты, убивая мирных жителей, выдавали себя за белых, зеленых или петлюровцев, чтобы настроить против своих врагов население. Сам Ленин однажды предлагал «постараться наказать Латвию и Эстляндию военным образом (например, на плечах Балаховича перейти где-либо границу хоть на 1 версту и повесить там 100 — 1000 их чиновников и богачей); под видом зеленых (мы потом на них и свалим) пройдем на 10—20 верст и перевешаем кулаков, попов, помещиков. Премия — 100 000 рублей за повешенного». Правда, этот план в полной мере не осуществился, так как ворваться на территорию стран Балтии на плечах отрядов Булак-Балаховича чекистам и красноармейцам не удалось. Но даже самые скромные оценки масштабов «красного террора» дают от 50 до 140 тыс. казненных чекистами, а большинство оценок определяет число жертв чекистов в период гражданской войны в сотни тысяч человек.

В дальнейшем сотрудники ОГПУ отличились массовыми репрессиями в период насильственной коллективизации крестьянства в начале 30-х годов, а в период Большого террора 1937—1938 годов чекисты расстреляли почти 700 тыс. человек. Правда, о подвигах этого времени нынешнее ФСБ предпочитает вспоминать довольно специфически, всячески подчеркивая, что тогда было будто бы репрессировано до 20 тыс. чекистов. Что ж, такие репрессии действительно имели место, когда сначала команда Ежова выводила в расход команду Ягоды, а потом команда Берии — команду Ежова, причем были расстреляны и оба проштрафившихся наркома. В общем, одни палачи убивали других. Только общество «Мемориал» на основе архивных данных подвергает большому сомнению цифру в 20 тыс. репрессированных чекистов. Всего в 1937—1938 годах были вычищены и арестованы 2273 сотрудника НКВД, а в 1939 году — еще 937 сотрудников. Кроме того, Берия, возглавив НКВД, уволил со службы еще 7372 сотрудника. Но они арестованы не были и в подавляющем большинстве вернулись на службу после германского нападения на СССР.

В 1939—1941 годах у чекистов было много работы на территориях, оккупированных в результате пакта Молотов — Риббентроп. Наиболее известное преступление НКВД этого периода — расстрел в Катыни и других местах 25 тыс. польских офицеров, полицейских и гражданских лиц. Но тогда же были расстреляны тысячи украинцев, белорусов, эстонцев, латышей, литовцев, румын (молдаван), а также русских эмигрантов. В годы Великой Отечественной войны репрессии продолжились, в том числе против «наказанных» народов (немцев Поволжья, Северного Кавказа и Украины, татар Крыма, чеченцев, ингушей, калмыков и др.).

Можно вспомнить также убийства и похищения лидеров эмиграции и советских перебежчиков, в том числе руководителей РОВС генералов Александра Кутепова и Евгения Миллера, лидеров украинских националистов Евгена Коновальца, Льва Ребета и Степана Бандеры (а по некоторым данным — и Симона Петлюры). А в 1920-е годы посредством легендирования деятельности на советской территории крупных подпольных антисоветских организаций различной политической направленности ОГПУ заманило в СССР ряд лидеров эмиграции, в том числе Бориса Савинкова, Юрия Тютюнника и Павла Долгорукова (все они впоследствии были расстреляны). Да, по части провокаций, политических убийств и похищений чекистам не было равных. И воровать чужие секреты, особенно научно-технические, они умели. Достаточно вспомнить, что советский атомный проект основывался в первую очередь на разведданных относительно американского «Манхэттенского проекта».

Если же взять историю чекистов Украины, то она тоже полна многими славными делами. По части жестокости «рыцари без страха и упрека» в Украине держали пальму первенства. Особенно лютовали Киевская, Харьковская и Одесская губЧК. Но и другие, включая уездные, от них не слишком отставали. 4 июня 1919 года Ленин писал председателю Всеукраинской ЧК и Киевской ГубЧК Мартину Лацису: «...Каменев говорит — и заявляет, что несколько виднейших чекистов подтверждают, — что на Украине Чека принесли тьму зла, будучи созданы слишком рано и впустив в себя массу примазавшихся. Надо построже проверить состав, — надеюсь, Дзержинский отсюда Вам в этом поможет. Надо подтянуть во что бы то ни стало чекистов и выгнать примазавшихся. При удобной оказии сообщите мне подробнее о чистке состава Чека на Украине, об итогах работы». И Лацис сообщил: «...Я пошел на очень большие уступки, чтобы улучшить состав чрезвычайных комиссий и избавиться от постоянных нареканий и погромов: упразднил уездные чека и выбросил мелкую спекуляцию. Еще с первого дня мною запрещено забирать при арестах что-либо кроме вещественных доказательств. Но наш русский человек рассуждает: я разве не заслужил тех брюк и ботинок, которые до сих пор носил буржуа. Ведь это моим трудом добыто. Значит я беру свое и греха тут нет. Отсюда частные поползновения... Сейчас послана инспекционная комиссия по всем губерниям в числе 6 человек специалистов по всем отраслям. Как видите, делаем, что можем...». Разумеется, комиссия ничего не изменила. Бессудные расстрелы и грабежи чекистами арестованных и их семей в Украине и других местах продолжались.

Кстати сказать, Лацис не оговорился, когда писал о «нашем русском человеке». В период гражданской войны во Всеукраинской ЧК украинца надо было искать днем с огнем. В начале июля 1920 года Дзержинский жаловался Ленину: «Громадной помехой в борьбе — отсутствие чекистов-украинцев». Преобладали русские, затем следовали евреи и латыши. В особых же отрядах, подчинявшихся ВУЧК, было немало интернационалистов — венгров, австрийцев и китайцев. Благо, ни русского, ни украинского языка они не знали, и на роль карателей очень подходили.

Мартин Янович к стремлению подчиненных попользоваться чужим имуществом относился достаточно снисходительно. Не пропадать же добру, тем более, если его владельцы уже расстреляны. Да и Ленин к чекистским безобразиям склонен был относиться с пониманием. Выступая на митинге-концерте сотрудников ВЧК, вождь мирового пролетариата заявил: «Нет ничего удивительного в том, что не только от врагов, но часто и от друзей мы слышим нападки на деятельность ЧК. Тяжелую задачу мы взяли на себя. Когда мы взяли управление страной, нам, естественно, пришлось сделать много ошибок и естественно, что ошибки чрезвычайных комиссий больше всего бросаются в глаза. Обывательская интеллигенция подхватывает эти ошибки, не желая вникнуть глубже в сущность дела. Что удивляет меня в воплях об ошибках ЧК, — это неумение поставить вопрос в большом масштабе. У нас выхватывают отдельные ошибки ЧК, плачут и носятся с ними. Мы же говорим — на ошибках мы учимся. Как во всех областях, так и в этой мы говорим, что самокритикой мы научимся. Дело, конечно, не в составе работников ЧК, а в характере деятельности их, где требуется решительность, быстрота, а главное — верность. Когда я гляжу на деятельность ЧК и сопоставляю ее с нападками, я говорю: это обывательские толки, ничего не стоящие». Быстрота, очевидно, требовалась при проведении расстрелов.

В июне 1919 года Высшая административная инспекция проверила деятельность Киевской губчека и в докладе партийному руководству сообщила, что большинство чекистов не соответствуют должности, что в губчека все «испорчено жаждой власти в самом грубом смысле этого слова». При этом ни о каком профессионализме речи не идет, поскольку заключения следователей по уголовным делам голословны, безграмотны и «смехотворны» (впрочем, не для приговоренных, поскольку приговоры сводились к лаконичному: «такого-то расстрелять»). Инспекция отметила также, что «вещи часто выдаются сотрудникам и теперь образована даже комиссия. В распоряжение этой комиссии должно будто поступать 35 корзин с вещами и около 400 часов. Выдаются вещи по резолюции председателя». О вещах чекисты очень заботились. Одесская губчека в начале июля 1919 года проводила массовые расстрелы «буржуазного элемента». Во дворе здания ЧК на Екатерининской площади казнили в гараже до 50 арестованных за ночь. Приговоренных предварительно раздевали донага, а затем одежду сортировали на мужскую и женскую и верхнюю и нижнюю. И тот же Лацис 18 августа 1919 года радостно сообщал в газете ВУЧК «Красный меч»: «Нам все разрешено, ибо мы первые в мире подняли меч во имя раскрепощения от гнета и рабства. Жертвы, которых мы требуем, жертвы спасительные. Кровь? Пусть кровь, если только ею можно выкрасить в алый цвет серо-бело-черный штандарт старого разбитого мира».

И чекисты продолжали расстреливать и воровать. Впрочем, их наследники в сегодняшней России по части присвоения чужого имущества от соратников «железного Феликса» ушли в отрыв ох как далеко. И тоже ведь верят, что им «все разрешено». Слава Богу, по части расстрелов все еще сильно отстают!