Диляра Тасбулатова. Другая

Диляра Тасбулатова —  профессиональный кинокритик, родилась и выросла в Алма-Ате, но уже много лет живет и работает в Москве. Не затерялась в «белокаменной», хотя в мегаполисе никогда особо не жаловали «понаехавших». Приходилось непросто — были времена, когда работала на рынке, разносила прессу. В 90-е начала сотрудничать со многими печатными изданиями.  В разные годы была признана «лучшим критиком» и «лучшим киножурналистом» страны. Несколько лет назад оказалась причастной к созданию серьезного культурологического журнала «Другой». Об этом факте ее биографии, пожалуй, не стоило и упоминать (был  сверстан только один номер, и интерес у инвестора пропал), если бы не глава, за которую отвечала Диляра.  Посвященная Украине и фашизму. Тексты были написаны еще до событий на Майдане: «Не знаю, почему я выбрала в то время именно эту тему — иногда у меня будто третий глаз открывается, что-то вроде дара предвидения», — говорит Диляра Тасбулатова.

А не так давно в социальных сетях стали появляться короткие и очень смешные скетчи Диляры.  Это бытовые зарисовки, байки  о жизни россиян — ее соседей по подъезду, коллегах,  случайных знакомых. Поначалу никаких далеко идущих планов не было, просто нравилось развлекать людей (это у Диляры с детства), но когда рассказов накопилось достаточно много, знающие толк в литературе люди посоветовали ей издать книгу баек, мол, собранные под одной обложкой, они могут произвести иное, более сильное впечатление.  

Сегодня в печать вышло уже два тома скетчей Диляры Тасбулатовой: «Мама, Колян и слово на букву «Б» и «Кот, консьержка и другие уважаемые люди». На очереди — третий.  Презентация книги прошла на Международном кинофестивале в Минске, обозревателем которого много лет подряд является Диляра Тасбулатова, что и стало поводом для интервью. Однако начался наш разговор совсем с иной темы, которая равно волновала и меня, и Диляру.

«РОССИЯ БОЛЬНА И АБСОЛЮТНО БЕЗНАДЕЖНА» 

— Диля,  твоя  бескомпромиссная проукраинская позиция не только вызывает уважение, но по-человечески трогает — все-таки ты живешь в России, где, как известно, 85 процентов населения (плюс-минус, не суть важно) поддерживают политику вашего Президента? Почему, на твой взгляд, возможно подобное, и кто входит в то меньшинство, кого не удалось зомбировать российскому телевидению?

— Я не верю ни в какие 85 процентов, потому что ежедневно общаюсь с таксистами, с продавцами на рынке, слышу разговоры в маршрутках. Говорят же: посмотрим, кто победит — холодильник или телевизор. В холодильнике пусто, а раз пусто — он и побеждает. Люди живут очень плохо. Правда, в головах у них пока еще все перепутано: здесь — болит, там — не болит. И многие начинают постепенно сходить с ума. Ты, наверное, видела сюжет о демонстрации в Крыму с плакатами: «Обама, верни наши пенсии!» А поговорка: «Никогда еще русский народ не жил так плохо, как при Обаме»?!  Или  сюжет в новостях, где пятую колонну обвиняли в повышении жилищных тарифов, в подорожании колбасы... Это и есть  механизм пропаганды. Я наблюдаю, как обезличиваются нормальные образованные люди. Однако то, что они  говорят публично, по большому счету, фигня. Вот когда человеку станет реально нечего есть, настроение поменяется.

С другой стороны — административный ресурс. С тех пор, как Андропов дал карт-бланш КГБ, страна вернулась в чекистский морок,  как это было в 1917-м году.   Россия больна и абсолютно безнадежна. Ею правит власть сыска. Дикая ситуация — когда страной правит тайная полиция. Это и правда ненормально, и может привести к средневековому способу управления, и, возможно, к печальному финалу. Я даже боюсь, что возобновятся публичные казни, а это вполне реально, поскольку Россия уже давно вышла из цивилизованного пространства — причем, благодаря собственным усилиям, по своей воле. Путин в чем-то прав, и ты сейчас поймешь, что я имею в виду. Он есть концентрация духа своего народа. Его воплощение, олицетворение.

— Увы, это так. Вопиющий пример выхода из цивилизованного пространства — незаконный арест и суд над украинским режиссером Олегом Сенцовым. Как правозащитнице, тебе удалось несколько раз добиться свидания с Олегом в тюрьме. Это было сложно? О чем вы говорили, каким было его физическое и психологическое состояние во время  ваших встреч? Волнует ли судьба Сенцова его российских коллег?

— Свиданий добиться несложно: правозащитник имеет право посещать заключенных. Сложнее было другое: вначале от нас — меня, Зои Световой и Люды Альперн — требовали подписать бумагу о «неразглашении» происходящего — и в камере, и в кабинете начальника СИЗО. Мы наотрез отказались. Потом начали следить — буквально за каждым словом, даже о кино не давали говорить. А Олегу было это важно — поговорить по-человечески: он писал в камере сценарий, попросил кое-какие книги по кино. Вообще — и это чистая правда — я в тюрьме более мужественного и благородного человека не встречала. Он, что редкость вообще-то, заботился о сокамерниках, настоящих, между прочим, преступниках, а не «политических»: впрочем, я все равно не имею права входить в подробности, таковы условия нашей работы.  Что касается, волнует ли судьба Олега кинематографические круги? Да, волнует. Просто возможно, исчезла прежняя острота, что естественно для человеческой психики. И, конечно, ощущение безнадежности всех наших усилий.

— Почему?! На ситуацию, происходящую между нашими государствами, ты все равно смотришь со стороны. Почему в Украине смог произойти Майдан, а в России  о противостоянии власти, которая тянет страну в пропасть, нет и речи?

—  Очевидно, ответ на этот вопрос следует искать глубоко в истории — в  способе производства, крестьянском по сути. Хотя мерзавец Сталин (можно добавить много других страшных определений этому тирану) целенаправленно уничтожал украинское крестьянство (собственно, как и российское), погубил, если мне не изменяет память, 10 миллионов душ, он, по всей видимости, что-то «недоработал» в отношении Украины. Потому что украинцы, несмотря на весь ужас коллективизации, голодомора, все равно изо всех сил держались за свой надел, за скот, не пьянствовали.  А крестьяне — самая воспроизводящая структура и, вообще, основа жизни. Потом, конечно, иной опыт политического развития вашей страны — генетический дух казачества, борьбы за независимость — отражается на национальном характере. Кроме того, будешь смеяться, я верю в мистические черты менталитета нации. Бывают боевые характеры по определению — украинцы, без сомнения, таковыми обладают. И ничего с этим не поделаешь, как ни старайся.

В Украине в результате Майдана произошла, так называемая, десакрализация  власти. В России такой поворот событий невозможен.  Любой мало-мальский начальник (даже  продавщица в нашем магазине) людей, подобных мне, презирает. Я это чувствую. А тетку, что сдает им помещения за  страшные деньги, уважает и перед ней преклоняется. Такая ментальность. Как на Востоке. Восточная деспотия.

Я думаю, что Украина сохранила метафизическое тело страны именно из-за иного понимания собственности, нежели Россия. У россиян даже нет осознания национальной идентичности. Есть псевдо-идентичность, что построена на мифологии, и этот миф (о том, что Россия — империя) не имеет никакого отношения к реальности. Как можно стать империей, если в ней живут нищие?.. Так называемая великая Россия — лишь огромная территория, которую населяют народы, не имеющие национальной идеи. И Путин ничего не может поделать с этим, как бы сильно того ни хотел.

Лично я понимаю национальную идею так (может быть, мои мысли либеральны и наивны): страна не должна заниматься экспансией. Воспроизведение новых технологий, стремление к перспективам, создание рабочих мест, работа с молодежью — это и есть национальная идея. А также помощь сопредельным странам, а не использование, например, Таджикистана как вотчины для поставки рабов. Россия — развалина изнутри. Грубо говоря:  у самого в доме лампочка не горит, так он и у соседей их топором вырубает. Зачем?..  Прекрати пить, работай, сделай в своей хате хотя бы простенький ремонт... Знаешь, я давно живу в России, но не понимаю эту страну. Я же демократ. К примеру,  пишу о простых людях. Некоторые считают, что я презираю их, — то есть буквально воспринимают мои скетчи. А я к людям отношусь очень хорошо. Сужусь, к слову, за права тех же консьержек, которые меня не любят. Говорят, мол, вечно ходит, пропагандой занимается, лучше бы у себя дома полы помыла! (Смеется).

«Я — ХОХМАЧ, НА СОВРЕМЕННОМ ЖАРГОНЕ — «СТЕБОК»

— Видишь, каким тернистым путем мы добрались до изначального предмета нашего разговора. Из киножурналиста, профессионального кинокритика ты перешла в ранг писателей, с чем тебя искренне поздравляю. Когда написала первую байку, помнишь?

— У меня несколько «ипостасей». Сейчас мы делаем фильм о жертве холокоста Марии Григорьевне Рольникайте.  Она жива, дай ей Бог здоровья. Мария Григорьевна — единственный в мире человек, которая писала свои записки в гетто, в лагере смерти — Штуттхофе. Существуют воспоминания людей, написанные, так сказать, апостериори, уже после пребывания в аду, а она вела дневник изнутри самого ада, прятала эти листочки на теле, что-то запоминала по совету своей мамы, которую  расстреляли вместе с братиком и сестренкой Маши... Картина еще не закончена.

Ну и вторая моя «ипостась» — это, конечно, кино. Но только арт-хаусное, без каких-либо уступок  — не могу смотреть коммерческие фильмы. И писать о них не умею. 

Есть и третья. Я — хохмач, если говорить старомодно, а на современном жаргоне — «стебок» (от глагола «стебаться»). С детства много врала, но не для выгоды, а сочиняла всякие дурацкие истории, была отчаянной фантазеркой. Мама уставала от моих фантазий. Потом, когда выросла, двери нашего дома в Алма-Ате всегда были открыты, да и во время учебы во ВГИКе мы часто тусовались, собиралась огромная компания, выпивали и хохотали — и я держала стол, рассказывая смешные истории. А писать начала тогда, когда появился «Фейсбук». Поначалу это были маленькие документальные веселые рассказы. У них тоже появилось немало читателей, но в какой-то момент я поняла, что реальные истории менее интересны, нежели сочиненные. Я при этом, чтобы вдохновиться, часто подслушиваю разговоры на улице, ловлю интонации. Конечно же, не заглядываю в замочную скважину — просто стою, например, ночью на остановке, рядом мужичок пьяный, белорус, ему пообщаться хочется. Он цепляется к кавказцу или азербайджанцу, говорит ему: «Вот я выпил...» Кавказец равнодушно: «А мне пох..»  Пьяненький: «А ты спроси, почему?» — «Ну и почему?» — «А просто так!..» Так вот, первую часть разговора я подслушиваю, вторую придумываю. Много брожу по своим Химкам (это Подмосковье), там люди не такие, как внутри Садового Кольца. Ярче, колоритнее. Наблюдаю за ними и сочиняю байки. Некоторые, конечно, совершенно абсурдны, но не буду раскрывать писательскую кухню, пусть читатели думают, что все это —  правда! (Смеется)

— В фейсбуковском варианте в твоих скетчах было много ненормативной  лексики. Как отнеслись издатели к использованию мата, ведь в России принят закон о его запрещении?  В кино, во всяком случае.

— Про  обсценную  лексику говорить можно долго, ибо когда человек сильно матерится и использует мат не в «художественных» целях, а как вставные слова, это свидетельствует, кстати, о психическом заболевании. Но существуют и литературные традиции — Юз Алешковский,  Сергей Довлатов...

— Владимир Сорокин, Чарльз Буковски...

— Да. У них мат — художественное средство. Усиливает смысл сказанного, подчеркивает, придает ироничный оттенок какому-либо посылу. Например, как говорит один знакомый писатель-графоман  Довлатова: «Я — писатель, б..ть, типа Чехова». Понимаешь, если бы человек произнес эту фразу без вводного слова, она бы не несла нужной интонации. А с ним — «...писатель, б..ть...» — сразу становится емкой. И свидетельствует о том, что ее произносит графоман. Я не считаю себя большим мастером, балуюсь, пишу скетчи, персонажи у меня — Колян (алкоголик из нашего двора), какие-то простые люди — Петрович, Михалыч...

— Бабыра...

— Бабыра не матерится. Она учительница истории, кстати. Реальный персонаж, приехала из Украины. Очень добрая хорошая бабушка. Тут другое. Бабыра — абсурдист. В одной из моих баек рассказывается, как партизаны написали Библию, она построена из бабыриных пассажей. Она живет в совершенно абсурдном мире, как и многие в России, — в голове у них полная каша!  Один западный критик сказал о Довлатове, что он описывает «веселый ад». Я на свой лад, это следует подчеркнуть, тоже пытаюсь описать веселый ад,  в котором живу. Потому что окружают меня полусумасшедшие люди, в принципе. Часто мне ставят это в укор, мол, писать нужно о возвышенном. Подобные проблемы существуют у многих известных режиссеров, прозаиков. Я не сравниваю себя с ними, просто говорю про дискурс. Россия — ханжеская страна, так уж устроена. Вокруг мат-перемат, но он запрещен, вокруг все курят, однако на курение табу. Нам постоянно навязывают сверху мифологемы, совершенно не свойственные россиянам.  Но в первом томе мата нет. Знаешь, почему?..

— Почему?

— Директора книжных магазинов — ханжи. Они не хотят брать для продажи книги с ненормативной лексикой, потому что по закону Российской Федерации таковые должны быть целлофанированы  (есть такое дурацкое слово) и написано 18+. У меня об этом тоже скетч есть.

— А что ты любишь читать сама?

— Только сложные вещи.  Томаса Манна, Кафку. Знаю практически наизусть собрание сочинений Чехова. Очень люблю «Похождения бравого солдата Швейка» Гашека. Это великое произведение! Недавно, кстати, исполнилось сто лет с начала Первой мировой. В связи с этим неплохо бы вспомнить Швейка. Но мало кто вспомнил — и напрасно. Роман, к сожалению, вновь стал актуальным в связи с последними событиями. Просто блестящая книга — остроумная, и в то же время необычайно глубокая. Под маской юмора там кроется подлинный кошмар и расчеловечивание, но феномен ее в том, что если — и в наши дни, и тогда, —  иронически не  дистанцироваться от самого себя, ты просто духовно погибнешь.

«ДИЛЯРА ОЗНАЧАЕТ «ВСЕЛЯЮЩАЯ РАДОСТЬ»

— Твоя самая сильная черта характера?

— Независимость.

— А самая слабая?

— Нервность. Я очень нервная и глупо участвую во всех сварах, что-то доказывая дуракам. Во мне нет дипломатичности. Могу  наброситься на человека, если он говорит или делает пакости.  При слове «хохол», или, не дай Бог, «чурка», «жид», начинаю просто беситься, трястись. Это слабая черта. Необходимо уметь сдерживаться и не отвечать на провокации.

— Как тебя мама в детстве называла?

— Диленок.

— А что твое имя означает на казахском?

— На арабском. Это арабское имя. Вселяющая радость.  А фамилия — Тасбулатова — каменно-железная.

— Надо же! Вот и не верь после этого судьбе — имя и фамилия, данные тебе богом и родителями,  аккумулировали самые сильные и привлекательные черты твоего характера.

— Спасибо.