Иван Козленко «Нынешняя власть не имеет стратегии развития культуры»

В середине минувшей недели киносообщество Украины было потрясено рядом плохих новостей.

Сначала, 27 мая, Национальный центр Александра Довженко объявил о наступлении состояния неплатежеспособности, то есть банкротства. Согласно комментарию руководителя учреждения, Ивана Козленко, причина этого в том, что «финансирование центра, осуществляющееся по бюджетной программе 3806030 «Государственная поддержка кинематографии» с начала

 2020 году так и не началось. Задолженность государственного бюджета перед Центром по заработной плате составляет более 2,0 млн грн. Центр имеет также более 1,0 млн грн невыполненных кредитных обязательств по подписанным договорам. При отсутствии оборотных средств центр больше не имеет возможности платить предусмотренные законом налоги и сборы за 1 квартал 2020 года».

На следующий день сам Козленко выступил со следующим заявлением: «На основании пункта 5.4.1. Контракта от 18.03.2016 №649, заключенного между мной, как руководителем Государственного предприятия «Национальный центр Александра Довженко» и Министерством культуры Украины, согласно которому Руководитель вправе по собственной инициативе расторгнуть контракт до истечения срока его действия «в случае систематического невыполнения Министерством своих обязательств по контракту», а именно — из-за невыполнения Министерством обязательств, предусмотренных п.2.4.6. Контракта ( «своевременно принимать меры к предотвращению банкротства Предприятия в случае его неплатежеспособности»), руководствуясь абзацем 3 статьи 38 и абзацем 1 статьи 39 Кодекса законов Украины о труде, сообщаю о расторжении контракта №649 по собственной инициативе с 04.06.2020 года.

Прошу назначить временно исполняющего обязанности генерального директора «Национального центра Александра Довженко» из руководящего состава предприятия «.

В тот же день, 28 мая, стало известно, что центр обыскивают полиция и СБУ.

Ситуация приобрела масштаб всеукраинского скандала. В поддержку центра, который, собственно, при Козленко стал самой успешной культурной институцией, высказались ряд ведущих деятелей искусства.

Чтобы выяснить ситуацию, «День» обратился к пану Ивану.

 РАЦИОНАЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ

— Что привело тебя к такому поступку? Он кажется мне жестом крайнего отчаяния.

— Я бы так не сказал. Отчаяние — это эмоции, а я не руководствовался эмоциями. Это абсолютно рациональное решение, принятое после долгого взвешивания. Такой поступок дает мне право уйти достойно, я не хочу присутствовать в момент, когда организация будет в коллапсе. До тех пор, пока в течение следующих нескольких дней ситуация окончательно не определится, я еще буду исполнять свои обязанности. Но, по большому счету, все инструменты исчерпаны. Видеть развал центра очевиден и подписывать документы, которые узаконят его деструкцию, мне не хочется. Я не могу так поступить.

— То есть других выходов не оставалось?

— Пока нет. Об этом мало пишут в новостях: во вторник, 26 мая поздно вечером мы узнали, что Министерство культуры получило письмо от Минфина с очередным отказом подписать паспорт бюджетной программы. Мы тянули до последнего, надеясь, что все же на неделе вопрос решится в нашу общую пользу.

— Общую в каком смысле?

— Потому что речь идет не только и не столько о центре. В программе бюджетной поддержки кино объемом 450 млн. Наши 8,5 млн — капля в море. Просто наша ситуация — как катализатор. Она спровоцировала публичное обсуждение. Мне в этом смысле обидно не видеть заметной реакции киносообщества. Оно страдает не меньше нас от нефинансирования. Это очень неприятная история. Хотя после истории с «Дау» и Хржановским я уже не удивляюсь, честно говоря.

— Но есть письмо от культурного сообщества в защиту центра.

— Да, я его видел, и очень благодарен всем, кто нас поддерживает. Но я имею в виду то, что не менее важно сохранить и возобновить финансирование киноотрасли. Она сейчас парализована. Те фильмы, которые во исполнение решений 11 питчинга должны были получить финансирование и запуститься в производство, уже не будут сняты. Если найдется политическая воля, то минимум еще 2-3 недели будут подписывать паспорт. Затем будет выделение средств из бюджета, затем — подписание соглашений с продюсерами. Затем продюсеры будут нанимать персонал, собирать съемочные группы. Это многоэтапный технологический процесс. И когда председатель «Держкіно» говорит уже почти полгода «Ну да, мы что-то делаем» — это говорит об абсолютной беспомощности органа управления. Человек не понимает даже технологических процессов, того, что сейчас критический момент не только для центра, но и для всего национального кинопроизводства: если финансирование не откроется в течение следующей недели-двух, то его можно уже и не открывать.

 ПУТАНИЦА

— Но с чем, по твоему мнению, связано неподписание паспорта?

— Первая причина — это позиция председателя «Держкіно» Марины КУДЕРЧУК. Я персонализирую, не буду лукавить. Я знаю ее реакцию на мое открытое неприятие метода, которым она была назначена на должность, о ее первых шагах и ее бездействии. Она работала директором кинотеатра в Запорожье и, кажется, она из этого состояния не вышла. Последнее ее интервью, которое я читал, посвящено возобновлению работы кинотеатров и кинопроката. Это вообще не сфера полномочий «Держкіно». «Держкіно» не занимается кинопрокатом. Оно занимается кинопроизводством. А для этого надо готовить финансовые документы — паспорт бюджетной программы.

— Как председатель «Держкіно» могла помешать утверждению этого документа?

— Напомню, как происходило в лучшие времена. Мы согласовали с «Держкіно» цифру финансирования в следующем году. Они всегда с нами эту цифру обсуждали. Никто нам ее без дискуссий сверху не спускал. Бывало, мы отстаивали эту сумму, бывало, соглашались с финансированием, которое мне казалось недостаточным. Но всегда происходил диалог. 24 апреля мы получили цифру — 3,3 миллиона. Ее сбросили в Вайбер моему бухгалтеру. Вот такой у нас уровень коммуникации с «Держкіно» сейчас. «Держкіно» на основе наших ежегодных отчетов должно формировать определенную цифру. Оно подает эту цифру в Минкультуры, а то вставляет в паспорт бюджетной программы и направляет в Минфин. Но мы не являемся субъектами бюджетного процесса. Мы в нем не участвуем. Когда нам говорят, что мы не подали в Министерство финансов каких-то разъяснений, то это смешно. У нас нет переписки с Минфином. Минфин не общается с получателями средств. Это принцип бюджетного законодательства. Если бы они общались со всеми получателями средств, они бы только этим и занимались, потому что их тысячи в Украине. Для этого существуют такие органы, как Министерство культуры и «Держкіно», с которыми они общаются, которые аккумулируют эту информацию и должны ее подавать в итоговом виде. И проблема в том, что «Держкіно» и Минкультуры подают одну и ту же информацию совершенно по-разному. Что дает финансистам основания говорить о несогласованности и возвращать этот паспорт. Кудерчук подает на нас сумму финансирования 3,3 млн, А Минкультуры — 8,6. Ясно, что Минфин видит разницу и просит обосновать цифры — а они этого не делают. Вот как это происходит сейчас.

— После вашего заявления была реакция?

— Да, со мной общался госсекретарь Минкультуры Артем Биденко, у меня назначена встреча с председателем комитета ВР по гуманитарной политике Александром ТКАЧЕНКО и уже была встреча в Офисе президента. Я не надеюсь на быстрые изменения, но мне пока непонятно, честно говоря, как это можно быстро решить. Ситуация слишком запутанная. Трижды подавался паспорт и трижды он возвращался — то есть это означает, что трижды подавались разные пакеты документов. Сейчас разобраться Минфину и Минкульту в том, кто что подавал, очень сложно. И еще, в письме, поступившем из Минфина, не только по нам замечания — а еще и по статье финансирования мероприятий в 2020 и написана четкая сумма — на них предлагается направить 33 млн. И это необоснованно, но Совет по вопросам поддержки кинематографии, в чьи полномочия входит эта статья, выделила сумму 42 млн, что есть в протоколе. И сейчас будут разбираться, на каком этапе произошел подлог документов или чья-то преступная инициатива с превышением полномочий. Привожу эти примеры, чтобы ты понимал: ситуация очень запутанная. Совет по вопросам поддержки кинематографии, который принимает решения по распределению средств по 10 из 16 статьям, провел заседание аж 8 мая, однако до сих пор не видел подписанный протокол собственного решения, который «Держкіно» должно было предоставить. «Держкіно» на основании именно этого протокола должно было формировать цифры. Совету тоже не показали проект паспорта хотя бы в части тех 10 пунктов, за которые он отвечает. Есть внутренняя напряженность и абсолютное отсутствие коммуникаций даже внутри «Держкіно» — потому что Совет хоть и независимый орган, но именно с ним председатель «Держкіно» делит значительную часть властных полномочий. И это странно. У нас есть понимание с Советом, который внес согласованную цифру 8,6 млн, с Минкультом — они внесли эту цифру в проект паспорта бюджетной программы — и есть та сумма, которую мы получили по Вайберу от «Держкіно» во главе с Кудерчук. Вот что я могу сказать о том, кто оказывает сопротивление и препятствия.

 ОБЫСК

— Что за история с обыском?

— Он осуществлялся по решению суда следственной группой с целью изъятия документов по уголовному делу, открытому в августе прошлого года. Оно открыто на основании акта ревизии Государственной аудиторской службы — то, что раньше называлось Контрольно-ревизионным управлением. Это обычный процесс в государственных учреждениях: каждые три года ГАСу нас проверяет. Мы в середине прошлого года прошли такую ??проверку. В результате проверки делают резолютивную часть — так называемый акт. На его основании выявляют определенные нарушения и предлагают их устранить. У нас в акте было 13 пунктов нарушений. 10 из них мы устранили, выполнили предписания, признали, что ошиблись. 3 пункта мы не признали, потому что считаем их недостаточно обоснованными и незаконными.

— Чего они касаются?

— Оплаты аренды недвижимости — нашего основного источника доходов, уплаты налога на землю и начислений на мою зарплату. Мы обжаловали их в административном суде — подали иск в июле прошлого года сразу после получения акта ревизии. По нормальной логике наличие судебного дела должно приостановить действие этих трех пунктов. То есть в этой части акт ревизии не вступил в действие. Но почему-то ГАСу обращается в полицию и открывает дело именно по этим пунктам, которые она квалифицирует не как хозяйственное нарушение, а как уголовное. При этом мы не скрывали эту деятельность. Это вопрос толкования законодательства. И суд должен определить, как толковать правильно. Но почему-то уголовное дело открывается. Я уже прочитал комментарий прокуратуры: речь идет о возможном сговоре Министерства культуры и Фонда госимущества с арендаторами с целью получения прибыли. То есть шьют еще и заговор. Это меня больше всего удивляет. То, что могло быть решено в суде как спорный хозяйственный вопрос, сейчас квалифицируют как уголовное преступление.

— Каковы причины этого?

— У меня есть рациональное объяснение. Дело было открыто в августе, но движение по нему осуществлялось, следственные действия не проиводились, возможно, его считали безнадежным, каким оно и является. Очевидно, истек срок процессуальных действий. То есть в течение года дело должно быть либо закрыто, либо передано в суд. То есть хронологическая причина. Заканчивается период действия производства и должен быть какой-то результат. Поэтому такая спешка. Хотя, безусловно, сам факт того, что дело очень долго лежало без движения, а тут вдруг активизировалось, вызывает вопросы. Однако сразу скажу: хотя мы в один день объявили и о наступлении неплатежеспособности и получили обыск — это только совпадение. Заявление о неплатежеспособности готовили несколько дней, это не экспромт. Свое заявление об отставке я написал днем ранее, тоже ничего не зная об обыске. Вокруг этого совпадения выстраиваются разные политические теории, о наступлении репрессий против украинской культуры, тем более что накануне произошли события в Музее Гончара. Но хочу подчеркнуть: я не связываю это все с чьими-то сознательными политическими намерениями.

 ХАОС

— Теория заговора здесь действительно напрашивается.

— Мне кажется, что когда мы приплетаем сюда идеологию, руку Москвы или сознательную деструктивную политику — мы упрощаем.

— Почему?

— Потому что мы надеемся, что во всем, что происходит, есть рациональный замысел, который можно оппонировать, можно предотвратить запланированные таким образом действия. Все намного, мне кажется, хуже. Замысла нет. Есть хаос, и мы видим его наступление — его симптомом является демонтаж системы власти наверху. Мы видим паралич руководящего звена Минкультуры, паралич «Держкіно». И. о. министра культуры Светлана Фоменко действительно много делает, но она уже третий раз за полгода реформирует министерство. Она зашилась в операционной деятельности, в бесконечной бюрократии, она не успевает вырабатывать политику. Такая ситуация наверху приводит к тому, что среднее звено чиновников де-факто берет власть в свои руки. Это сейчас происходит везде. Это очень опасная история.

Причем аналогичное положение стало предохранителем в 2014, когда государство было обезглавлено, когда руководство разбежалось. Тогда среднее звено стало неким цементирующим материалом, который помог государству выжить. Но сейчас средняя бюрократия занимается саботажем. И это приводит, к сожалению, к хаотическим движениям и стихийному демонтажу системы государственного управления. По моему глубокому убеждению, искать рациональный умысел — это упрощать. Я понимаю почему: так легче жить, легче верить в то, что есть умысел и я его могу просчитать и что-то с этим делать, но все, повторюсь, хуже. Хаос нельзя предсказать. И это то, с чем мы сейчас столкнулись.

— Звучит апокалиптично.

— Да, у меня была встреча с коллективом, и я несколько раз использовал это слово — апокалиптический. Я все еще надеюсь, что это можно исправить. На фоне всего происходящего в государстве, я, кстати, могу быть немного более оптимистичен именно в отношении Довженко-центра. Этот конкретный случай, возможно, разрешится положительно и я отзову свое заявление. Но это не изменит общее положение. Не изменит экономическую ситуацию и не изменит отсутствие стержня в нынешней власти, отсутствие стратегии, видения. Почему люди отказываются возглавлять Минкультуры? Потому что нынешняя власть не может им объяснить, какой у нее образ культуры. Какая стратегия развития? Не за все хорошее против всего плохого, а именно чего они добиваются. Центр их стратегии. Человек с его правами и желанием реализации своих прав, или государственный аппарат, или государственные институты, или сохранение наследия, или креативные индустрии — что укладывается в стратегию развития гуманитарного направления в государстве? На это никто не может ответить, и это огромная проблема, потому что люди, которых приглашают на должности, должны это услышать и понимать фарватер, в котором они будут работать. Владимир БОРОДЯНСКИЙ (министр культуры, молодежи и спорта с 29 августа 2019 по 4 марта 2020. — Д.Д.) работал в период эйфории от прихода новой власти. Да, эмоциональный аспект придает сил и желания. Бородянский был инспирирован этим, имел поле эмоционального комфорта. Сейчас ситуация совершенно иная, критическая, все это чувствуют, даже те, кто эту власть поддерживает.

— Твое имя называют среди возможных претендентов на пост министра культуры. Если бы тебе предложили четкую стратегию или дали предложить и реализовать свою собственную — пошел бы?

— Нет, я уже отказался. И знаю многих, кто тоже отказался. Стратегия важна, но у меня другая мотивация — мировоззренческая. Я все-таки считаю, что эта власть предлагает определенные ценности — хотя и не может их отчетливо назвать, но они все равно заметны в их заявлениях и действиях, и для меня значительная часть этих ценностей неприемлема. Именно поэтому я не вижу здесь возможности для партнерства. И потом, существовать в модусе бесконечного самоспасения очень утомительно. Для меня то, что сейчас происходит, — это очень болезненное воспоминание: я был уже в такой ситуации в 2014—2015, когда спасал центр. Тогда была ужасная экономическая и внешнеполитическая ситуация, но благоприятная с точки зрения силы и энергии гражданского общества. Все понимали, что мы спасаем государство от стихийного распада, и в этом может помочь только каждый человек на своем месте. Поэтому так отчаянно и так преданно занимались своими делами, поэтому так много было сделано за этот период. Не благодаря Порошенко, а благодаря этой безудержной энергии созидания. Конструирование и мечтания. Была идея, была мечта конструктивная. И вот сейчас оказаться в той же ситуации с теми же вызовами, но с властью, ценности которой ты не разделяешь, не хочется. Получается, что за 5—6 лет мы как гражданское общество не выработали определенных предохранителей против того, чтобы каждый раз возвращаться на этот заколдованный круг. Это обидно осознавать. Жизнь не бесконечна, чтобы каждые 5 лет возвращаться в нулевую точку. Это то, что больше всего, мне кажется, деморализует.