Людмила Монастырская: Вокал вокалом, а подайте-ка нам образ!

Людмила Монастырская — солистка Национальной оперы Украины, обладательница редкого по красоте и силе лирико-драматического сопрано, покорившая киевскую публику блестящим исполнением таких сложных и ярких партий, как Аида в одноименной опере Дж. Верди, Сантуцца — в «Сельской чести» П. Масканьи, Лиза — в «Пиковой даме» П. Чайковского, Амелия — в «Бале-маскараде», ныне в своем активе имеет целую армию поклонников и в Великобритании. Сегодня зарубежные критики называют ее восходящей звездой мирового вокала, наследницей традиций Соломии Крушельницкой, Марии Каллас и Монтсеррат Кабалье, проча украинкой приме блестящее будущее.

Монастырская — яркая представительница украинской вокальной школы. В Киевском музыкальном училище она экстерном прошла курс известного педагога Ивана Игнатьевича Паливоды. В НМАУ занималась в классе у прекрасной певицы Дианы Петриненко. В 1997 году Людмила выиграла в Конкурсе вокалистов им. Н. Лысенко, сразив жюри блестящим исполнением арии Аиды. После этого вокального соревнования ее пригласили работать в труппу Национальной оперы Украины. Но по разным причинам семейного характера до 2008 года певица на киевской сцене не выступала... И вот за три года имя Людмилы Монастырской стало визитной карточкой Киевской оперы. Пела она и в Муниципальном театре оперы и балета для детей и юношества, много гастролировала. Недавно певица вернулась из Лондона, где участвовала в постановках «Аиды» и «Макбета», в которых исполнила главные партии.

ОТ «СТРАХОВКИ» — В ПРИМЫ

— Людмила, означает ли триумф на одной из престижнейших сцен мира, что киевская публика больше вас не услышит дома?

— Ни в коем случае. Приглашение работать в «Ковент-Гардене», безусловно, огромная удача, но также еще и достаточно определенная перспектива в отношении будущих предложений. Но живу и работаю я в Киеве, и семья моя здесь. У меня двое детей. Мой муж Александр Монастырский — солист Муниципальной оперы для детей и юношества, в котором поет все ведущие теноровые партии... Не хочу говорить банальностей о корнях и патриотизме, но Украина — моя Родина, и здесь мой дом, и этим все сказано! Кроме Национальной оперы пою еще и в Муниципальном театре оперы и балета для детей и юношества, делаю это с удовольствием и надеюсь спеть все партии своего репертуара. Я не впервые выступала за границей, но всегда хочется вернуться домой... Год назад я прошла прослушивание в Лондоне. Практика в «Ковент-Гардене» обычно не менее трех лет (от прослушивания до контракта), поэтому считаю большой удачей, что так быстро получила приглашение дирекции выступить в их театре. По условиям контракта меня пригласили на постановку «Аиды» как дублершу («страховка» основной исполнительницы — итальянской звезды Микаэлы Карози), но так вышло, что по состоянию здоровья (официальная версия — беременность солистки) Карози отказалась от спектаклей, поэтому я ее заменила. На «Макбет» мне сразу предложили выступить в первом составе. Так и вышло, что я пела как прима в обеих постановках. А это по девять спектаклей, плюс генеральная репетиция, которая проходит как полноценный спектакль: все выходят в гриме, костюмах, приглашаются ведущие критики, публика, но с той лишь разницей, что цена на билеты несколько ниже, чем на премьере.

— Тяжело было работать в таком экстремальном режиме? Например, в репертуарном театре (Национальной оперы) может быть два премьерных спектакля, а затем большой перерыв и выступления в текущем репертуаре. Что, по-вашему, предпочтительнее?

— Даже не знаю пока. Если есть желание работать, то к условиям нужно приспосабливаться, соотнося с ними свои возможности. Я нигде себе не позволяю работать в полсилы, халтурить или расслабляться в ущерб работе. В «Ковент-Гардене» все четко. Хотя десять спектаклей петь подряд — это очень большая нагрузка. Но положительным моментом является то, что артист не отвлекается на другие партии, не перестраиваешься с одной манеры исполнения на другую, играя в разных спектаклях. Я считаю, что концентрация на одной роли позволяет совершенствоваться от спектакля к спектаклю. Главное — не нарушать режим, чтобы сберечь здоровье и силы для сцены. За рубежом существует практика сравнивать первый спектакль и последний (руководством и театральными критиками, музыковедами) с точки зрения создания образа певцами. Словом, система жесткая, но разумная. Для обеспечения творческого процесса работают не менее 50 человек обслуживающего персонала — гримеры, костюмеры, реквизиторы и прочий технический персонал, которые ходят за тобой по пятам, строго по хронометражу подают необходимые в данный момент вещи. Забыть в такой отработанной цепочке что-либо просто невозможно. Тебе напомнят заблаговременно о выходе, поправят грим и т.д. На такие мелочи артист не отвлекается. В итоге это дает высокий результат, и вся труппа работает на качество постановки.

«ВО ВРЕМЯ СПЕКТАКЛЯ СМОТРЕТЬ НА РУКУ ДИРИЖЕРА НЕЖЕЛАТЕЛЬНО...»

— А сколько времени отводится на постановку и на спектакли?

— Месяц идут репетиции: в день по две трехчасовых с часовым перерывом. Иногда бывали три репетиции по два часа. Опоздания не допускаются. При такой дисциплине — срок более чем достаточный. На мизансценической репетиции, без дирижера, солист может петь не в полный голос. Безусловно, партию свою солист знает досконально и только приспосабливает ее к данной постановке. Надо сказать, что в «Ковент-Гардене» уделяется очень большое внимание актерскому мастерству. То есть вокал — вокалом, мол, за него мы вас сюда и пригласили, а теперь подайте-ка нам образ как драматическая артистка. Кстати, во время спектакля смотреть на руку дирижера нежелательно, так как вокалист должен играть на сцене, но также и демонстрировать свое вокальное мастерство... Затем в течение следующего месяца идут спектакли. В феврале мы приступили к «Аиде», а 11 марта была премьера. Свой последний спектакль я спела 6 апреля. Затем на две недели уехала в Киев — побыть с детьми, семьей, а 24 апреля началась работа уже над оперой «Макбет». Когда начались каникулы в школе, муж привез детей в Лондон. Так что они были на всех моих спектаклях. Я не отказалась от семейной жизни в угоду профессиональной. И теперь благодарна своим родным за то, что могу счастливо сочетать семейную жизнь с творчеством, карьерой...

— Каждому солисту хочется поработать с разными известными дирижерами. Кто стоял за пультом во время ваших спектаклей в Лондоне?

— Постановку «Аиды» осуществил Фабио Луизи — главный приглашенный дирижер Метрополитен-опера, с ним работал Даниэле Рустиони, который сейчас — главный приглашенный дирижер Михайловского театра в Санкт-Петрербурге (Россия). Как все итальянцы, дирижеры — темпераментные, горячие и эмоциональные. «Макбетом» дирижировал Антонио Паппано, ныне главный дирижер «Ковент-Гардена». Чрезвычайно глубокий и талантливый маэстро, не упускающий мелочей. Во время репетиций ощущалась его филигранная работа с оркестром и исполнителями. Он уделяет внимание не только музыкальному материалу, но и работе с текстом. Учитывая интернациональный состав, обязательно приглашается педагог-лингвист, он же переводчик, доводящий произношение солистов до необходимого высокого уровня.

— Ныне на Западе много внимания уделяется оригинальным режиссерским концепциям прочтения классики — главном камне преткновения оперных постановок. Что было «изюминками» в «Аиде» и «Макбете»?

— «Аиду» ставил англичанин Дэвид Макгригор, приверженец спецэффектов и работы на публику. Оснащение королевской сцены позволяет развивать действие в самых разных плоскостях и уровнях. Некоторые сцены, как по мне, были даже опасны, но все обошлось, слава Богу. Не могу сказать, что постановка режиссера мне понравилась. Думаю, спектакль все-таки состоялся благодаря певцам. Состав был звездный: Радамеса пел Роберто Аланья, Амнерис — Ольга Бородина, Марианна Корнетти и Анна Смирнова, Рамфиса — Виталий Ковалев (кстати, выходец из Украины, давно живущий в Швейцарии и гастролирующий по всему миру), Амонасро — Карлос Альмагер.

Над оперой «Макбет» работала известный британский режиссер Филлида Ллойд (нашей публике она известна по экранизации мюзикла «Мама миа!»). Ее постановка мне больше по душе, поскольку акцент делался на психологическую сторону отношений Леди Макбет с супругом. Хотя без спецэффектов тут тоже не обошлось (сценография Энтони Варда), но, скажем, двигающиеся по сцене кровати, контраст красного и черного в костюмах и оформлении работали на идею оперы. Сдвинутые вместе кровати олицетворяли супружество, а когда они разъезжались, то это символизировало его крах. Символики много, но она была, на мой взгляд, очень человечная. Моя героиня не является совершенным воплощением зла, здесь она наделена какими-то более гуманными чертами, чем обычно принято в трактовках Шекспира. Например, мне очень нравится сцена сна, когда над супружеским ложем появляются ангелы и приносят супругам Макбетам младенцев, которых в жизни они были лишены. То есть, с одной стороны, открывается какой-то привлекательный лик героини, но одновременно усугубляется мера наказания за те смертные грехи, которые она совершила. В финале Леди Макбет, в сцене сомнамбулизма, от осознания собственных грехов сходит с ума и перерезает себе вены. Несмотря на сверхкровавость сцены, это, тем не менее, добавляет моей героине привлекательности с точки зрения человечности.

Партию Макбета пел известный британский тенор Саймон Кинлисайт, Банко — мексиканец Раймонд Ачето, Макдуфа — Дмитри Питтас, певец с греческими корнями. Партии второго плана во всех постановках сезона, как правило, исполняют молодые певцы, которые стажируются при Королевской опере.

«ДВУМЯ КРОХОТНЫМИ СВЯЗОЧКАМИ МЫ ЗАРАБАТЫВАЕМ НА ЖИЗНЬ»

— Интересно, а как дирекция «Ковент-Гардена» организовывает быт приглашенного певца?

— Здесь нет постоянной оперной труппы, все солисты, которых берут на главную партию, приезжие, поэтому не чувствуется дискомфорта. На время постановки арендуется квартира, стоимость которой вычитается из гонорара артиста. Это недешево, но контракт позволяет такие траты. В финансовом отношении контракты с такими театрами дают возможность певцу жить безбедно. Ведь наш труд, с чем бы его ни сравнивать, все же очень нелегок (двумя крохотными связочками мы зарабатываем на жизнь). Сколько нужно труда и умения, чтобы поддерживать этот тонкий инструмент в рабочем состоянии, и скольким жертвовать, от сколького отказываться! За рубежом оперные певцы считаются элитой, и их труд соответственно оплачивается. Хотелось, чтобы и у нас наступил ренессанс академической музыки.

— Вы из музыкальной семьи?

— Нет. Мои родители не имели отношения к театру и музыке. Мама — педагог-филолог, а отец — бизнесмен. Я окончила музыкальную школу как пианистка, но все время меня тянуло к звукам! Наверное, решающую роль сыграло то, что мама у меня все время поет. Для нее петь — как дышать! Ее пример воодушевил меня петь! Я окончила музыкальное училище и Национальную музыкальную академию. Мои учителя — Иван Игнатьевич Паливода и Диана Игнатьевна Петриненко. Представьте, она до сих пор преподает. Ей 81 год! Эти люди привили мне любовь к серьезной музыке. А талант — лишь маленький процент к успеху. Профессия оперной певицы требует колоссальной силы воли, прежде всего — здоровья хорошего и упорства в достижении цели...

— А как коллеги и руководство родного театра отреагировали на ваши успехи в Лондоне? Как планируете совмещать выступления в Киеве и за рубежом?

— Я очень надеюсь не испортить отношений ни с кем и по возможности, в меру сил, как можно дольше работать на родной сцене, так и везде, куда будут приглашать, если это будет интересно. Слава Богу, теперь руководство театра с пониманием относится к желанию артиста поработать за рубежом, достаточно оформить отпуск за свой счет и сохранять взаимно уважительные отношения. Мне есть еще к чему стремиться в Национальной опере: надеюсь спеть Леди Макбет и Тоску (за рубежом я ее давно пою — в Берлине вместе с Марией Гулегиной, исполнила на Пуччиниевском фестивале в Торра дель Лаго в прошлом году)...

В начале следующего года меня пригласили в Милан — театр Ла Скала, где «Аиду» будет ставить легендарный Франко Дзеффирелли, а в конце года «Аида» будет уже в Метрополитен-опера. Кстати, 2013-й — это Год Джузеппе Верди, и в Ла Скала, и «Ковент-Гардене» будут ставить оперу «Набукко», на обе постановки я уже приглашена.

— Людмила, правда ли, что после спектакля снимаете напряжение тем, что поете украинские песни?

— Да, для меня это своеобразная разрядка — спеть несколько украинских песен, чтобы восстановить внутреннее равновесие, так как после спектакля нужно прийти в себя. Если есть в гримерке фортепиано, то я сажусь и аккомпанирую себе, а нет, то пою а капелла. Обожаю «Ой, у вишневому саду там соловейко щебетав...», и вообще знаю очень много народных песен.