Россия хочет, чтобы оцифровку советского киноархива оплатили бывшие республики СССР

Госфильмофонд в ближайшее время направит официальное предложение во все бывшие страны СССР профинансировать оцифровку лент, произведенных киностудиями этих стран, сообщают «Известия» со ссылкой на руководителя организации Николая Бородачева. Взамен республики в первоочередном порядке получат копии фильмов, снятых в бывшем СССР. Желание приобрести цифровые версии картин уже изъявили Украина и Литва. Кроме того, оцифровать свои ленты согласилась и Грузия.

Такое решение руководства Госфильмофонда является альтернативой дефицитному госфинансированию на оцифровку 50 тысяч фильмов, хранящихся в фонде на пленке. В начале года Бородачев просил у властей РФ пять-шесть миллиардов рублей на эту процедуру. Минкультуры удовлетворило запрос частично — выделило два миллиарда рублей. По мнению Бородачева, этих денег хватит при условии, что государство будет и дальше финансировать фонд. Однако в ведомстве заявили, что размер субсидии на 2014 — 2016 годы не окончательный и может поменяться после утверждения федерального бюджета на 2015 год.

На оцифровку пленок с фильмами, произведенных киностудиями Армении, Азербайджана, Белоруссии, Латвии и других стран советского лагеря, федеральных средств может не хватить, говорит Бородачев. Всего в Госфильмофонде хранятся около шести тысяч картин: две тысячи украинских, 700 — грузинских, 600 — белорусских, 500 — узбекских, киностудии остальных республик произвели фильмов в пределах 200 — 300.

Как отмечает lenta.ru , оцифровка движется медленно. С 2002 года в современный формат превращена только треть архива кинофонда. По оценке Бородачева, на перевод фильмов в цифру собственными силами, то есть на лицензионные доходы от советского наследия, Госфильмофонду потребовалось бы 30 — 40 лет.

«Для возвращения всего украинского фильмофонда, который хранится в Москве, нам понадобилось бы 100 лет!»

О ситуации с оцифровыванием отечественного кинонаследия и российским Госфильмофондом рассказывает заместитель генерального директора Национального центра Александра Довженко Иван КОЗЛЕНКО:

— Этой новости в феврале предшествовала новость самого Госфильмофонда о том, что гендиректор Николай Бородачев просит правительство России рассмотреть возможность финансирования оцифровки фильмофонда, для чего необходимо 5—6 миллиардов рублей.

В той новости стоимость оцифровки одного фильма определена в пределах 20 тысяч долларов. Как видим, российское правительство удовлетворило представление Госфильмофонда и частично профинансировало работы по оцифровке. В октябрьской новости видим уже другую стоимость оцифровки одного фильма: в среднем 400 тысяч рублей, что по сегодняшнему курсу равняется 10 тысячам долларов (с учетом индекса инфляции — максимум 12 тысяч, но никак не 20 тысяч долларов).

У меня сразу возникает вопрос по поводу стоимости услуг по оцифровке. Во-первых, Госфильмофонд имеет собственную цифровую лабораторию, соответственно, стоимость работ по оцифровке должна была бы равняться фактической стоимости работ. Стоит ли 10, тем более 20 тысяч долларов оцифровка фильма? Для того чтобы ответить на этот вопрос, следует определиться с термином «оцифровка». Если простое сканирование пленки — такая работа стоит на рынке, по крайней мере, в десять раз дешевле. Если идет речь о (хотя бы частичной) реставрации изображения, цена может быть оправданной. Однако, вне всякого сомнения, Госфильмофонд может выставлять любую цену, пользуясь монополией на пленку. Я верю, что государства Балтии и Грузия могли действительно заказать Госфильмофонду сканы пленок собственных фильмов с целью последующей реставрации или перенесения на пленку. Вызывает сомнение, что это может касаться всех фильмов этих стран, но частичная оцифровка, очевидно, делается, как она делалась и раньше, уже около трех последних лет.

Что же касается Украины — здесь опять-таки детективная история. С кем могла быть согласована (и даже подписан контракт) оцифровка фильмов украинского производства? По словам гендиректора Госфильмофонда, такой контракт заключен со студией Александра Довженко. Однако, нам неизвестно о существовании такого контракта. Единственное учреждение, которое по уставному своему назначению могло бы заключить в Украине такой контракт, — это Национальный центр Александра Довженко как государственный киноархив. Очевидно, Бородачев ошибается в названии учреждения, как это часто бывает. Однако с Центром тоже такой договор не был подписан. Три года тому назад мы подписали с Госфильмофондом контракт на изготовление исходных материалов фильмов для последующей реставрации уже на территории Украины. То есть по контракту мы покупали не цифровые, а пленочные копии фильмов, которых нет в Украине: около двух десятков за три года.

Если раньше Госфильмофонд пользовался монополией на физические носители (оригинальные негативы фильмов), которые бывшие республики требовали вернуть киностудиям-производителям, то с приходом цифровой эпохи, этот вопрос уже не актуальный. Оригинальная нитропленка, например 1920-х годов, теперь никому не нужна: носителем информации становится цифра. Соответственно, с приходом цифровых технологий в кинопроизводство и, особенно, в кинореставрацию, Госфильмофонд теряет монополию на пленку, точнее, возможность ее капитализировать (для реставрации могут использоваться даже прокатные копии фильмов, и хоть желательно иметь самую точную к негативу копию, или сам негатив как источник цифровой реставрации, это после революции в сфере цифровой реставрации перестало быть необходимым условием). Однако чтобы каким-то образом использовать выгоды своего монопольного положения, Госфильмофонд решил продавать цифровые копии фильмов. Проблема в том, что нет гарантии, что, во-первых, они сделаны с негативных носителей, а во-вторых, что при сканировании соблюдены все необходимые параметры для передачи максимального спектра цветных характеристик: для этого заказчик, по крайней мере, должен присутствовать при сканировании.

Следовательно, я считаю заявление Бородачева слишком оптимистичным и направленным, скорее, на внутренний российский кинорынок, чтобы оправдать колоссальные ассигнования, полученные Госфильмофондом. Процесс реставрации фильма имеет собственную логику, и закупать цифровые копии лент в промышленных масштабах нет смысла. Страны-заказчики будут заказывать цифровые копии фильмов для реализации собственных программ реставрации, а это не больше десятка фильмов в год.

В любом случае, я считаю пример Госфильмофонда поучительным для украинского правительства: именно так государства во всем мире заботятся о национальном кинонаследии. Украинское же правительство дает лишь 2,9 миллиона гривен финансовой помощи украинскому фильмофонду Центра Довженко. Госфильмофонд имеет в сотни раз большее финансирование: как основное, так и проектное, как вот, например, с проектом оцифровки. За средства, которыми финансируется Центр Довженко, Украина могла бы выкупить у Госфильмофонда (по объявленной цене цифровой копии) только 22,3 фильма в год. Соответственно, для возвращения всего украинского фильмофонда, что сохраняется в Москве, нам понадобилось бы 100 лет!