Роман ЛАВРОВ: Без любви к герою ничего невозможно

Когда четыре года назад Роман Лавров появился на украинском ТВ- горизонте, позади у него была актерская школа Олега Табакова, работа в московских театрах и небольшой, но поучительный опыт создания авторской программы на российском РТР. Впереди же — не менее поучительный опыт сотрудничества с украинскими телеканалами. Лавров вел новости и утреннюю программу на «Интере», делал утренний проект на СТБ и ночной — на ТРК «Эра». Потом последовал полугодовой «тайм-аут», после которого Роман Лавров «появился» вновь — с «Киевлянином» на ТРК «Киев» (кстати, весьма достойным проектом, и не только в рамках городского канала). По собственному признанию, теперь он вполне счастлив и не жалеет о прошлом — ни о том, когда был «лицом» общенационального канала, ни о том, когда в многочисленных ролях выходил на подмостки. «Сыграть можно кого угодно, — считает Лавров, — гораздо сложнее (но и интереснее) просто быть самим собой».

— Мне кажется, что актерство и журналистика — две противоположные профессии. Актер предпочитает, чтобы слушали его, журналист — должен слушать собеседника...

— Это очень близкие профессии, взаимоувязанные. Особенно в части сиюминутной готовности, натренированности. Ты должен «включаться» моментально, собраться перед камерой. Должен знать, что она работает, и должен ее не замечать. Камера многократно увеличивает свойства души, и перед ней нельзя прикинуться, симулировать интерес к собеседнику, которого не испытываешь — по крайней мере, надолго. Сходство еще и в драматургии взаимоотношений, которая существует в театре и в жизни. Профессия актера, по сути, заключается в том, чтобы переделывать логику партнера, и лучшее проявление мастерства в ней — когда партнеры слушают друг друга. В этом ведь тоже много общего с телевизионным интервью, верно? И та, и другая профессия относятся к области человековедения: ведь все, что делают актеры и журналисты, — происходит в жизни людей, а не в жизни пчел. Актерская профессия дает еще и особое трепетное отношение к слову, вкус к хорошо написанному, выверенному тексту — это в идеале, конечно. А в жизни очень часто актерам недостает образованности. А телевизионным журналистам, ведущим — актерского мастерства.

— Вы достаточно долго работали на общенациональных телеканалах, а в итоге — оказались на городском. Как вы воспринимаете такую перемену в карьере?

— Можно до смерти просидеть на общенациональном канале, и твое имя никому ни о чем говорить не будет — все будут спрашивать: а кто это такой? И можно работать на городском канале и ощущать, что твоя программа нужна. Так о какой карьере с потребительской точки зрения можно говорить, если ты делаешь нужное кому-то дело? В свое время мы с театром много гастролировали, но в городе Орел, к примеру, играли не хуже, чем в Москве или Западном Берлине, даже немного лучше. Это тоже закон профессии — «роман» со зрителем либо происходит в твоей жизни, либо нет, независимо от того провинциальный это зритель или столичный. Так что подавленности от «понижения в статусе» я не ощущаю. Скажу только, что после ухода с ТРК «Эра», где меня «использовали», я дал себе торжественное обещание вообще не работать на телевидении. Но, как говорят, «судьба и на печке найдет» — я встретился с генеральным директором ТРК «Киев» и после разговора с ним пересмотрел свои планы на будущее.

— Как, по-вашему, почему нашему телевидению так свойственно использовать и отбрасывать людей?

— Видимо потому, что телевидение, по большому счету, действительно не имеет ничего общего с творчеством, это бизнес — причем в самых неприглядных его проявлениях. Мне трудно понять, почему исчезают проекты, не самые худшие, почему вдруг исчезают люди, вполне профессиональные. Скверно это очень, не по-людски, когда люди достойные, к тому же самой работой обреченные на популярность, вдруг остаются за бортом. Такое вот очередное воплощение знаменитого сталинского тезиса «незаменимых людей нет». Может, это нормально, но очень тяжело такое переживать самому, поверьте...

— По проекту «Киевлянин» заметно, что его авторы удивительно человечно относятся к своим героям — вне зависимости от их социального статуса...

— Без любви к герою, без взаимопонимания вообще ничего нельзя сделать в кадре. Перед тем, как отснять беседу и пойти с ней на монтаж, нужно своего собеседника почувствовать. И, конечно, это восприятие героя рождается задолго до съемки. Если использовать театральные сравнения, то «занавес поднимается» не тогда, когда включается камера, а когда ты первый раз встречаешься с человеком и должен убедить его принять участие в программе.

— Бывают случаи, когда герой отказывался от участия в программе?

— Бывает, когда человек обижен на общество, когда у него опустились руки. Он заражен недоверием и боится, что ты хочешь использовать его для «само-PR». А бывает так, что программа уже записана, но беседа не получилась — просто не пошел разговор, не принял человек твои правила игры. В этом случае, как ни больно, но приходится отказываться от темы.

— С какими людьми беседовать интереснее — с представителями творческой или «конкретной» профессии?

— Интереснее беседовать с теми, кто азартно принимает правила игры и ставит меня в ситуации, где я сам должен найтись, сымпровизировать. Трудно работать с человеком, который лучше тебя знает, какой должна быть передача. Когда он с ходу тебе заявляет: я все знаю, меня уже снимали, я знаю, что и куда надо говорить, и одевает на себя какой-то образ, который, как ему кто-то когда-то сказал, ему очень к лицу. А что касается людей творческих и «конкретных», то я бы сказал, что интереснее беседовать с человеком, который очень любит свою работу и очень хорошо ее делает. Как прима-балерина Валентина Калиновская, как выдающийся кардиохирург профессор Ситор, как Мирослав Вантух, руководитель ансамбля имени Вирского — эту программу зрители еще увидят.