Выстоят ли «информационные бастионы»?

Немного более месяца известная журналистка, помощник главного редактора сайта «Крым. Реалии», общественная активистка Эмине Джеппар занимает должность первого заместителя министра информационной политики. С октября 2015-го — по апрель 2016-го она была советником министра по вопросам информационной политики относительно Крыма. Работала помощником по вопросам национальных меньшинств в службе первого вице-премьер-министра по гуманитарным вопросам (на общественных началах); атташе по должности третьего секретаря отдела социально-гуманитарных вопросов Департамента культурного и гуманитарного сотрудничества МИД Украины; жителям полуострова больше известна как ведущая и автор ряда программ на крымскотатарском телеканале «АТР». Ее назначение Юрий Стець объяснил тем, что тема Крыма и крымских татар будет оставаться приоритетной в работе ведомства.

О главных информационных вызовах страны, медийной реинтеграции оккупированных территорий, ситуацию вокруг сайта «Миротворец» — в откровенном интервью с Эмине Джеппар.

— Еще на этапе создания ведомства по информационной политике в СМИ продолжались дискуссии, нужно ли Украине «министерство правды». «День» писал, что страна, которая находится в состоянии войны, на определенное время должна создать орган для наведения порядка в информационной сфере. Однако слабый ответ на информационную агрессию со стороны РФ, откровенная работа на врага некоторых украинских медиа, отсутствие действенных инструментов информационной безопасности и другие вызовы остаются актуальными. Какие основные достижения, на ваш взгляд, сделало МИП?

— Министерство информационной политики существует немного меньше двух лет. Штат его на сегодня — только 22 человека. Бюджет ведомства  — 3 860 тыс. грн, с которых 85% идет на зарплаты, налоги и коммунальные услуги. То есть на операционную нашу работу остается меньше 700 тыс. грн. Вот за эти деньги мы делаем информационную политику в стране. «Министерство правды» Украине, конечно, не нужно. Наша миссия — не подвергать цензуре, не вырабатывать или стимулировать выработку пропаганды (мы не хотим бороться против России в информационном плане теми же инструментами, что и Кремль). Меня часто упрекают, почему Украина слабо реагирует на мощную российскую информационную пропаганду? Мол, где украинская пропаганда?

У них в действительности краткосрочный эффект от пропаганды. Все российские СМИ настроены на один центр принятия решений. Все медиа работают синхронизировано. Так, сегодня Кремль вкладывает в медиа огромный ресурс, и это дает им определенный результат. Но, повторюсь, это в краткосрочной перспективе. В долгосрочной перспективе информационная система в РФ — это обречение общества на отсутствие развития, а потому отсутствие демократии.

Пропагандой реагировать на пропаганду — не допустимо. Слоган нашего министерства — «наша контрпропаганда — это правда». И это главное. Мы не захватывали чужие территории, не вводили свои войска на чужие земли, мы тотально не врем в медиа. И именно поэтому сегодня Украину поддерживает мировое сообщество.

Теперь у нас есть несколько главных стратегических задач. Прежде всего, это создание системы иновещания, продуцирования качественного контента для того, чтобы об Украине узнавали в мире. В настоящее время иновещание UA TV транслируется в четырех самых крупных кабельных сетях Азербайджана, наибольшей сети Латвии, Грузии, Польши. Канал транслируется в Болгарии, Литве, Эстонии, Румынии, Дании, Словении. Кроме того, UA TV доступен в зоне покрытия трех спутников — вещает на Северную Америку, Европу и Азию. Это сотни миллионов зрителей.

— Вы говорите о технических возможностях трансляции канала. Но, чтобы его смотрели, вещатель должен быть интересным. Как не сделать с UA TV — УТ-1 на английском языке?

— Наша задача, прежде всего, была создать систему, создать этот государственный канал. И дальше стимулировать медийщиков делать качественный контент. А для этого нужно серьезное финансирование. Западные страны в сотни раз больше вкладывают в развитие своего иновещания, чем Украина. И это при том, что против них не осуществляется такая информационная агрессия РФ, как против нашей страны. Мы создали законодательную базу для канала, в настоящий момент «выбиваем» финансирование для него. В идеале — этот канал будет заказывать и покупать контекст у известных коммерческих продакшн, которые будут готовы делать качественные программы по коммерчески непривлекательным темам — историческим, музыкальным, культурологическим.

Второе приоритетное направление работы — улучшение в правительстве коммуникации. Это — тема, за которой будет стоять лично министр. Планируем выстроить систему,  отделяющую политику от власти. Сегодня у каждого министра есть пресс-служба, она, будем откровенно говорить, работает не на ведомство, а занимается пиаром конкретного руководителя. Это создает преграду в понимании общества — а что собственно делает министерство? По нашему проекту в системе Кабмина нужно создать офис правительственных коммуникаций. Это будет такое себе мини-агентство — до 30—40 человек в штате, которые будут осуществлять межведомственную коммуникацию и давать в общество ключевые месседжи работы власти. Этот проект будет создан на донорские средства, ведь бюджет не предусматривает таких нововведений. В настоящее время уже разработаны базовые документы — концепция, стратегия, план действий.

— Это собственно ваше нововведение или адаптация заграничного опыта?

— В основу взяли английский опыт.

— Не станет ли в украинских реалиях благородная цель на практике еще одним бюрократическим органом, который только запутает и журналистов, и чиновников?

— Мы показываем, что это один из путей развития. Удастся ли реально реализовать его — покажет время. Это же не только ответственность МИП. Это — работа для всего правительства. Уже сегодня у некоторых политиков есть опасение, что правительственная коммуникация — это посягательство на их «информационное пространство». Впрочем, от ее реализации выигрывают все — и политики, и государство. Но в первую очередь — общество.

НА ПЕРЕДОВОЙ ИНОГДА НЕТ НЕ ТОЛЬКО ИНТЕРНЕТА, НО И СВЯЗИ. ГАЗЕТА «ДЕНЬ» В ГЛУБИНЕ ФРОНТА НА БУМАЖНЫХ СТРАНИЦАХ «ОБЩАЕТСЯ» С ВОЕННЫМИ / ФОТО АРТЕМА СЛИПАЧУКА / «День»

И третий ключевой вектор работы — информационная реинтеграция оккупированных территорий. Это самый болезненный вопрос.

— Действительно, сегодня оккупированный Крым остался без украинской информационной поддержки. Другими словами, украинцы на полуострове часто медийно заблокированы и имеют доступ только к российским СМИ. Достаточно делает ли Украина для обеспечения информацией своих граждан в Крыму?

— В марте 2014 года украинские каналы на полуострове исчезли. Это факт. Они были отобраны в Украины. Я не полностью соглашаюсь с мнением, что Крым — в информационном вакууме. Сегодня там ловят украинские каналы через спутник, есть доступ к Интернету. Немало людей смотрят украинские каналы. Это момент выбора для каждого. Потому что, например, мои родственники свободно смотрят «5-й канал» и «АТР».

Но, безусловно, есть несколько проблемных зон. Вышки, из которых идет вещание, были захвачены Россией. Самая высокая — 220 метров — в Красноперекопске. И их передатчики, которые вещают на таких высоких вышках, добивают сигналом до Херсона. Все наши телевышки, что вдоль Херсонщины — высотой 70—90 метров. Даже самый мощный передатчик на них даст возможность перекрыть до 50 км радиус сигнала. Когда мы обратились к концерну РРТ (учреждение, которое должно строить такие вышки), там развели руками — средств нет. При тотальной нехватке финансирования возобновлять вещание трудно.

На Херсонщине мы нашли частного инвестора. Так, в Чонгаре уже монтируется вышка в 150 метров, которая полностью охватит Херсонщину и частично Крым. Да, она не решит вопрос вещания на 100% в Крыму. Но это уже что-то. Сегодня мы реализовали несколько важных информационных проектов по Крыму — «Общественное Радио» получило лицензию Нацсовета по вопросам телевидения и радиовещания и вещает на спутнике, работает радио «Крым реалии», Украинское радио в тестовом режиме вещает на полуостров, разработана информационная дорожная карта для журналистов «Антология современной крымской мифологии: российские и украинские мифы о Крыме, крымчанах, крымских татарах и аннексии». Это — точечные кампании, к реализации которых МИП поощряет помогать волонтеров. Две недели тому назад представили на Херсонщине стратегию развития вещания в этой области и Крыму. Это  пошаговый план действий на 2016—2017 гг., реализация которого даст возможность нормализовать информационную ситуацию на юге.

Сегодня РФ тратит достаточно большие средства на информационную политику. А мы — нет. Если Украине даже удастся поставить 300-метровую мега-вышку и из территории Украины полностью перекрыть сигналом Крым, Кремль технически сможет заглушить сигнал. Это дорого, это проблемно, но они это могут делать.

На Донбассе ситуация еще хуже. Информационной политикой до МИП там никто вообще не занимался. Наше ведомство создало комиссию по вопросам возобновления информационного вещания на востоке. Было промониторено реальное положение дел, сразу установлено более 50 передатчиков. Все — за счет донорских средств. Увеличено покрытие на 27%, а в пограничной зоне — на 70%. Да, там есть «белые пятна». Весь восток мы не можем пока перекрыть сигналом украинских каналов. Но к этому стремимся. Вышка на Карачуне уже монтируется. Кроме того, в Луганской и Донецкой областях будет установлено еще две вышки, высота которых будет не менее 130 метров. Знаю, что в вопросе восстановления вещания на оккупированных территориях от нас ожидают многого, но, повторюсь, нужны средства на реализацию этих ожиданий. Ситуацию в АТО с информацией можно оценить как значительно улучшившуюся за последний год, как такую, которая имеет тенденцию к дальнейшему улучшению, которое, правда, происходит недостаточными темпами. И из-за нехватки финансирования, и из-за законодательных норм, которые требуют определенных задержек, — тендеры, разрешения и тому подобное... С деньгами и в режиме эт-хок можно было бы все проблемы решить быстрее. Из трех телевышек, которые запланированы МИП, одна очень медленно возводится, относительно второй идет оформление разрешений, выделение земли и тому подобное; что касается третьей — работы не начинаются, так как банально нет денег.

— «Почти половина украинского общества — 47% — не считает нужным возвращать Крым», — недавно заявили вы в одном из интервью. — Это — ужасная статистика. Согласны ли вы, что большая ответственность в этом лежит на украинских медиа?

— Этот показатель действительно ужасен. По результатам упомянутого опроса, 80% украинцев заявили, что не сомневаются, что Крым — это Украина. Но 47% не считают целесообразным возвращать полуостров. Этот показатель взяла для себя на вооружение в повседневной работе. Почему так происходит? Это — общая ответственность и СМИ, и власти.

Понимаете, у нас есть принцип: не вмешиваться во внутреннюю редакционную политику медиа. Мы не делаем «темники», как от нас ожидали, мы не говорим редакторам, как и что им писать. Мы создаем информационные поводы, проводим пресс-конференции с экспертами и чиновниками, чтобы актуализировать тему Крыма.

Но это сложная комплексная и заполитизированная проблема.

— Вопрос Крыма был вынесен за скобки «Минских договоренностей»...

— Да, есть моменты провала политики. Крым с самого начала не был введен в процесс «Минских договоренностей». Как активист, я тогда говорила, что нельзя так делать. Россия же развернула войну на востоке Украины, чтобы о Крыме никто не вспоминал. Далее — война в Сирии. Уже информационно Украина отходит на второй план в мире. Европолитики откровенно признаются, что устали от украинских проблем.

— В то время, как вся страна воюет, часть известных журналистов призывает к солидарности с «той стороной», «диалогу на равных». Модным стал термин «язык вражды», преодолеть который нас ежедневно призывают коллеги-медийщики (в основном те, которые финансируются на основе грантов). Можно ли, на ваш взгляд, говорить о преодолении «языка вражды» с людьми, которые каждый день продолжают убивать наших солдат? Или эти заявления воспринимаются больше как латентная беспомощность?

— Я не могу комментировать работу и заявления журналистов как первый заместитель министра информационной политики, потому скажу как простая украинка. Сегодня мы должны в обществе выработать общую систему смысловых координат, иными словами, — договориться вещи называть своими именами. Если это война — то только война. Что мы делаем с оккупированными территориями? Как их возвращать? Кто такие террористы? Почему это не «гражданская война»? Сегодня же — тотальный информационный дисбаланс. Гражданское общество, государство, медиа, чиновники, которые живут в мифологемах коррупции и не готовы к переменам, — как будто говорят на разных языках.

Как человек, я не поддерживаю борьбу с «языком вражды». В стране реально идет война. Думаю, что это персональная ответственность журналиста — какой контент он дает, что создает, к чему призывает. Мое личное мнение: журналисты не могут быть вне политики во время войны. Каждый должен понимать, что информация — это оружие. Враг ведет информационную войну, и от того, что пишет каждый из нас, зависит мощь наших украинских информационных бастионов.

— В этом плане показательной стала ситуация вокруг сайта «Миротворец»...

— Да, есть блогеры-активисты, есть профессиональные журналисты... Они не могут достичь взаимопонимания. Персональные данные журналистов публиковать нельзя.

— Я бы сказал — есть журналисты, которые во время войны проявляют гражданскую позицию. А есть те, которые этого не делают. И в связи с этим украинское медиа-пространство в последнее время заметно «трясет». Война, к сожалению, не стала фактором объединения. Что касается «Миротворца» — как вы воспринимаете готовность украинских журналистов «аккредитоваться» у террористов? Неужели здесь цель оправдывает средства? Можно ли представить, что журналист, поделившись с врагом информацией, где он проживает, станет отстраненно объективно писать обо всем, что там увидит? С другой стороны, можно ли вообще говорить об отстраненности журналистики, когда в стране война?

— Это сложные вопросы, на которые нет однозначных ответов. Смотрите, ситуацию со сбитым «Боингом» было бы невозможно разоблачить без журналистов, которые работали по ту сторону. Я общаюсь с журналистками, которые получают аккредитацию в «ДНР». Они говорят, что им важно показывать ситуацию там, рассказывать, как исчезают люди, какие там вообще настроения... Они физически не могут это сделать без аккредитации. Мы должны знать, как по ту сторону живет украинский народ. Как можно добыть информацию без медиа?

— Может, это вопрос к военной разведке?

— Я поддерживаю «Миротворец» во всем, что они делают. Это нужно. Их деятельность важна. Но публиковать тексты оттуда, с той стороны, думаю, тоже нужно. Иностранные журналисты, которые там тоже аккредитовались, часто имеют другой «фокус» виденья ситуации.

— Позвольте уточнить, вы бы лично аккредитовались в «ДНР» как журналист?

— Я не готова ответить как чиновник.

Но ситуация в украинском медиа-пространстве действительно сегодня хаотичная. Однако мы не РФ, потому не можем указывать на одну линию поведения.

— Почему нельзя в мягкой форме обратить внимание всех медиа на то, что сегодня в Украине должны быть украинские по сути медиа, думаю, что можно. В стране война — а некоторые журналисты до сих пор не готовы проявлять гражданскую позицию, по сути, дискутируя о том, что должна еще существовать Украина.

— Я думаю, что Украине нужны журналисты-профессионалы, которые придерживаются стандартов. А не манипуляторы, которых сегодня хватает.

— Скажите, что вас — успешную журналистку, общественную активистку — заставило прийти на государственную должность?

— У меня есть понимание, что информационную политику в стране нужно менять. Когда я была общественным активистом, то часто сталкивалась со «стеной» государства. Я поставила себе цель быть линком между бюрократической машиной государства и людьми. Упрощать коммутацию. Хочу сломать стереотипы и формат коммуникации чиновник-медиа. Хотела почувствовать систему государства на себе и показать на примере МИП, что ведомства могут быть заточены на людей. С начала создания министерства чувствовалось сильное невосприятие в журналистском сообществе. Мы рассчитывали на поддержку. Некоторые журналисты и чиновники, улыбаясь, называют наше ведомство — министерством, будто такого нет или оно занимается чем-то второстепенным. А это — вовсе не так. Информационная безопасность — ключевая сфера в вопросе военной безопасности Украины. Надеюсь, что министр Юрий Стець, мы — его заместители — будем побуждать руководство страны больше внимания уделять становлению и развитию украинского по сути информационного пространства.