Либо реформы в науке,

В последнее время очень много пишется в прессе о состоянии украинской науки. Однако несмотря на ее грустные перспективы (кстати, не может быть украинской науки как чего-то отдельного — наука или есть, или ее нет, и есть ее имитация: большое количество научных учреждений абсолютно ни о чем не говорит), почему- то никто, кроме самих ученых, не бьет в набат для ее спасения. В этой ситуации главным является печальный факт: наука бывшего СССР, включая и украинскую, никак не повлияла на развитие мировой науки. Исключения составляют разработки военного комплекса Советского Союза, разработки очень дорогие, в основном с «заимствованием» идей, которые подбрасывали нам там, на «загнивающем» Западе, и для реализации которых Советский Союз расходовал больше половины своего ВВП. Не свидетельством ли этого является то, что никто не заметил (как поется в песне) «потери бойца», т.е. того, что мы называем упадком науки СССР. Вывод напрашивается простой: если мир не заметил такой потери, значит она не была достойна внимания. А в действительности нет никакой катастрофы, поскольку мировая наука развивалась на совсем других основах, никогда не останавливалась. В конце концов на наш рынок все ее достижения в том или ином виде попадают и уже попали в виде технологий. Структура организации, принципы деятельности и кадровый состав украинской науки остались неизменными со времен развитого социализма. А на дворе уже новое тысячелетие.

Конечно руководству государства приятно произносить с различных трибун речи о значительных достижениях украинской фундаментальной науки. Не очень, правда, приятно просить деньги за рубежом на элементарное перевооружение нашей промышленности теми же зарубежными технологиями и оборудованием. Достаточно послушать радио и телевидение, почитать некоторые центральные газеты, чтобы понять, что мы закупаем. А закупаем все: от элементарных технологий по переработке сельскохозяйственной продукции, до технологических линий, оборудования и самолетов. Правда, самолеты покупает не только Украина, но и Россия. И все это при наличии большого научного потенциала. К тому же высшим чинам государства не очень хочется знать мнение международного сообщества о научных достижениях украинской науки. О наших выдающихся достижениях мы почему-то слышим только из уст генералов нашей науки. Однако сведения об этих достижениях почему-то отсутствуют в базах Internet западных стран.

Я хочу остановиться только на медицинской и аграрной науке. Почему при таком «большом научном потенциале» украинская наука не дала ни одного своего гербицида, пестицида, противоопухолевого препарата или пристойного медикамента? А о технике уж лучше не вспоминать. Почему наши рынки заполнены иностранными компаниями, а реально и честно следует сказать: иностранной наукой? Кто может привести пример, чтобы какая-то иностранная компания или университет хвастались своим большим потенциалом, закупая продукты чужого интеллекта? Думаю, таких не сыщется. Им некогда хвастаться, нужно рынки сбыта искать, «деньги делать».

Кивание на отсутствие денег, не может служить оправданием, ибо технологии, способные составить конкуренцию на мировом рынке, у нас и во времена развитого социализма можно было пересчитать по пальцам. Да, конечно, последние 5–10 лет практически финансирования как такового нет. Но разве технологии делаются за пять лет? В лучшем случае будет предложено то, что там, где не принято хвастаться потенциалом, уже покинуло рынок. О своих достижениях мы говорили дома, но никогда не сравнивали с заграничными. Украина не была связана обязательствами соблюдения законодательства по патентованию, и потому можно было «позаимствовать» чужие технологии без страха быть наказанными. Но ведь Украина заявила, что идет в Европу, а значит должна будет следовать международным договорам и, что неприятнее всего, касающимся прав на интеллектуальную собственность. Последствия этого будут не очень приятны, когда через международные суды придется выплачивать штрафы за «позаимствованные» патенты без платы за них.

Как проводить реформы? Очень просто. Спросите, как это сделали страны недавнего социалистического лагеря или та же Россия (в последней реформы проведены половинчатые). Не нужно выдумывать свой особый путь, а сделать, как сделали другие, учитывая их опыт. А еще проще взять за основу опыт таких стран как, например, США, Германия или Швеция.

При реформировании нужно исходить из той реальности, которая есть и не может измениться в ближайшие десятилетия: государственное финансирование науки есть и будет недостаточным в обозримом будущем. Реформа должна быть комплексной и включать как высшее образование, научную аттестацию кадров, так и научную деятельность всех без исключения и независимо от подчинения научно-исследовательских учреждений.

В первую очередь, нужно ликвидировать двухступенчатый принцип аттестации научных кадров. На первое место должен выйти принцип генерации идей, а не титулов. Двухступенчатый путь получения квалификации приводит к тому, что соискатели тратят в среднем 10—20 лет (посмотрите статистику возраста соискателей докторской степени) на получение научной степени доктора наук любой ценой, собирая материал, который чаще всего является новым по большей части лишь внутри страны или института. Необходимо увеличить срок обучения в аспирантуре до 4 – х лет. Ввести минимум публикаций, необходимых для защиты. В Швеции, например, тезисы, а также публикации в сборниках и коллективных монографиях во внимание не принимаются. Соискатель Ph. D. должен написать реферат: 1) небольшое введение; 2) актуальность исследуемой проблемы; 3) материал и методы, использованные диссертантом; 4) выводы, которые выносятся на защиту; 5) результаты в виде перепечатанных без каких-либо изменений и дополнений пяти статей; 6) четкое расшифровывание личного вклада автора по каждой статье (это необходимо для того, чтобы не процветало многоавтортво).

За ВАК оставить аттестацию профессорского состава, доцентов, старших научных сотрудников и докторов. При этом взять понятную всему миру терминологию: Ph. D., М. D., и тому подобное, профессор, доцент, старший научный сотрудник. Классификацию на области науки можно оставить старой.

Раз и навсегда выбросить из лексикона термины«фундаментальная» и «прикладная» наука. Подчинить научно-исследовательские институты различным министерствам соответственно профилю, а именно: Министерству здравоохранения, Министерству сельского хозяйства, Министерству промышленности, Министерству культуры и тому подобное (здесь названия даны не в теперешнем употреблении, а по профилю, они могут меняться). Недопустимо сосредотачивать руководство всей наукой в одних руках или в одном министерстве.

Структура также должна соответствовать международным стандартам: научно-исследовательский институт, отдел (департамент), лаборатория. Директоров институтов и заведующих отделами избирают только на конкурсах через соответствующие министерства (отделы при министерствах). Заведующих лабораториями — ученый совет института. Так делают там, где мы покупаем технологии. Рекомендации при любых конкурсах не могут быть коллективными, когда рекомендует ученый совет института или собрание какого-то отдела. При этом неизвестно, кто был на заседании того совета или отдела. Рекомендации во все конкурсные комиссии или советы по защите должны быть только персональные, чтобы поднять ответственность. Изменить нынешний принцип финансирования, когда деньги выделяются директорам, а они по своему вкусу и симпатиям распределяют в институте. Раз и навсегда решить: наука финансируется только по грантам на конкурсной основе, одновременно с конкурсами на заведующих отделов и директоров институтов.

Нужно отказаться от практики, когда сами институты предлагают тематику научных исследований на заседаниях отделений или академий, а потом сами себя заслушивают и утверждают себе отчеты. Нужно учесть горькую реальность — на все, что интересно, денег не будет хватать, но технологии купить нужно, поскольку отстали... и уже очевидно, что надолго. К тому же денег на зарубежные технологии будет все меньше и меньше, наконец и совсем не станет. Поэтому тематика для бюджетного финансирования должна сурово контролироваться соответствующими министерствами. Срок финансирования — три—пять лет. Все текущие темы, а также полученные результаты по законченным темам публикуются у бюллетене Кабинета Министров по научно-технической информации. Это требуется для того, чтобы видеть, кто как работает.

Каждому министерству лучше знать, какие проблемы в государстве нуждаются в неотложном решении. Так делали во всем мире. Так поступали Южная Корея, Япония, так делают европейские страны. Сейчас, например, Германия резко сокращает(!) сугубо фундаментальные исследования. Если мы хотим приблизиться к мировой науке, то и должны принять мировые правила. В противном случае Украина не является перспективной с точки зрения вкладывания денег в ее науку.

Мы можем обвинять кого угодно в несправедливости, одностороннем подходе и т. п. Однако факт — вещь упрямая: мировая научная общественность наш «большой научный потенциал» почему-то не заметила — признание получают только единицы. Очевидно, это является хорошим подтверждением того, что количество не всегда переходит в качество.

Конечно, государство не должно вмешиваться в надструктурные организации, такие как, например, академии. При этом одних признавать, а других — нет. Избрание президентов академий, их членов — это внутреннее дело самих ученых. Дело ученого — в скольких академиях быть действительным членом. Финансирование академических структурных надстроек, которые стояли бы над научно-исследовательскими институтами, не может проводиться из государственного бюджета — все это должно существовать на взносы самих членов академий или на средства привлеченных внебюджетных спонсоров. Исключения могут составлять музеи общегосударственного значения, сооружения межинститутского пользования, например, актовые залы, библиотеки. Академии наук не следует ликвидировать, а оставить их как общественные образования ученых — это личное дело любого научного общества, что образовывать и как его называть.

Компьютеризация, электронно-информационные технологии, Интернет — для одних благо, для других хуже чумы. Несколько минут — и кто есть кто становится ясно. Раньше в науке можно было с трибун, через газеты, радио и телевидение представить себя в наилучшем виде. Сейчас этого не сделаешь, потому что досье на тебя заводят другие: его невозможно стереть или дописать. Я не знаю, на сколько импакт индекс украинского научного потенциала выше французской академии наук, одной из старейших в Европе, на сколько цитирование ученых НАНУ выше представителей французской академии наук (CNRS), но решение французского правительства о ликвидации академии и расформирование ее НИИ по университетам заставляет задуматься. Также нельзя обойти и действия немецкого правительства по резкому сокращению ассигнований на поисковые работы в Германии. На эти два факта нельзя не обратить внимания.

И последнее. По поводу такого деликатного вопроса, как возрастной ценз занятия должностей при бюджетном финансировании. Этот вопрос не нуждается в дискуссии, ибо он решен во всем мире давно. Если мы европейская страна, то мы сделаем так, как это принято там, где купим технологии. При внебюджетном финансировании этот вопрос решает тот, кто предоставляет грант.

Конечно, есть сомнение, что власть возьмется за настоящую реформу науки, поскольку для служащих различных рангов (в том числе и всех академий наук) есть более важна проблема — это проблема приватизации. Однако финансовый дефицит рано или поздно вынудит это сделать. И еще. Не могут реформы проводить сами ученые, как не могут волки стать травоядными. Это должны делать как законодательная, так и исполнительная власти.