Ради имени одного

1288 украинцев, по данным общественных активистов, считаются без вести пропавшими в результате военного конфликта на востоке страны.

Правовой статус лиц, которые  пропали без вести, должен регулировать одноименный закон. Но даже через год после принятия он до сих пор не заработал. Через нерегулированность статуса без вести исчезнувших их семьи покинуты на произвол судьбы со своей болью итрудностями. Почему так случилось и какой может быть выход из ситуации?

ПРИНЯТИЕ — НЕ ФИНИШ

Закон «О правовом статусе лиц, исчезнувших без вести» зарегистрировали в Верховной Раде в ноябре 2016-го года. Более чем полтора года он блуждал комитетами, пока не был принят 12 июля 2018-го года. По мнению нардепа Мустафы НАЙЕМА, это свидетельствует о сознательном игнорировании проблемы парламентом.           

«Главный страх у депутатов был из-за того, что мы вводим понятие «насильственного исчезновения». То есть исчезновение, в котором принимают участие органы государственной власти, — рассказывает он. — Тогда был скандал относительно тюрем СБУ. Поэтому наши депутаты решили, что данный закон направлен прежде всего против государственных органов Украины. Хотя мы, как авторы, делали акцент на том, что наши граждане исчезают, а затем появляются в тюрьмах Российской Федерации. Или исчезают, и мы понимаем, что к этому причастны государственные органы другой страны».

Принятый законопроект должен был внедрить работу по трем главным направлениям, рассказывает юрист благотворительной организации «Восток-sos» Богдан МЕЛЬНИКОВИЧ: «Во-первых, учет лиц, исчезнувших без вести, а также создания почвы для координации государственных органов и негосударственных организаций в сфере розыска. Во-вторых, социальная защита родственников лиц, исчезнувших без вести, если эти родственники находились на их иждивении. Также выполнение Украиной Международной конвенции о защите всех лиц от насильственных исчезновений».

Тогда правительству дали три месяца, чтобы привести нормативную базу в соответствие с новым законом. Этого не сделали и до сих пор. «Принять закон — это еще не все, — объясняет исполнительная директор Центр гражданских свобод Александра РОМАНЦОВА. — Система должна заработать так, чтобы каждый родственник получил возвращенного сына или ответ на вопрос, что с ним случилось».

После принятия данного закона Криминальный кодекс Украины был дополнен статьей 146-1 «Насильственное исчезновение». Другие два задания — не выполнены. Богдан Мельникович убежден — это вина Кабинета Министров. Он отметил: «В соответствии с законом «О статусе лиц исчезнувших без вести», правительство должно было создать и обеспечить функционирование комиссии по вопросам лиц, исчезнувших без вести в связи с особенными обстоятельствами; создать единственный реестр таких лиц и привести свою нормативную базу в соответствие с законом. Уже разработаны нормативно правовые акты, которые регулируют порядок создания комиссии, ведения реестра лиц, исчезнувших без вести, и порядок создания и организации деятельности поисковых групп. Но эти проекти не прошли обсуждения в рабочих группах и не были приняты».

Это делает невозможным получение социальных гарантий семьями исчезнувших без вести. Лишь в отдельных регионах, как вот в Кривом Роге, из местного бюджета таки выплатили одноразовую помощь в 100 тысяч гривен. В других городах Пенсионный Фонд отказывает таким семьям в социальных выплатах в связи с потерей кормильца.

КТО И КАК БУДЕТ ИСКАТЬ?

Официально без вести исчезнувшими в Украине считаются 260 лиц. Это более чем на тысячу меньше цифры, названной общественными активистами. Именно поэтому основным заданиям в настоящее время считают создание реестра без вести исчезнувших, ведь без этого невозможно начать централизованный поиск.

«Страшнее всего для матерей то, что они не знают, где находятся их дети, — рассказывает мать пленного Ольга МАКЛУХ. — То, что закон принят, — это очень хорошо. Но он не решает самого главного — вопрос поиска. В настоящий момент процесс возвращения пленных очень заполитизирован. Волонтерские организации не имеют доступа на оккупированную территорию».

Сын Ольги Маклух попал в плен в Дебальцево. Сначала его держали в подвале так называемые «казаки». Сообщений от него не поступало, и его признали исчезнувшим без вести. После внутренних конфликтов террористов пленный попал к боевикам так называемой «ДНР» Только тогда родня наконец узнала, что военный живой и находится в неволе. Но не всем удается получить эту информацию.

«Пока мы не знаем, кто исчез без вести, этот вопрос дальше не решится, — говорит Ядвига ЛОЗИНСКА, председатель Объединения родных без вести исчезнувших «Надежда». — Реестр исчезнувших — это начало пути. После его создания будет решаться вопрос поисковых групп, групп поддержки, а также социальной защиты родственников без вести исчезнувших. Потому что если все сразу не прописать, то каждая семья будет проходить свой путь через суды».

Сама Ядвига Лозинска до последнего верила, что сын — жив. Но недавно она получила, так называемую «метку 99,99». Так семьи без вести исчезнувших называют сообщения о том, что обнаруженные останки на 99,99% отвечают ДНК их исчезнувшего родственника. Ядвига мужественно перенесла этот удар и теперь стремится изменить систему поиска, чтобы помочь всем, кто еще не дождался вести о своем ребенке.

«Мы решили, что пойдем по всем областям, сами соберем данные о без вести исчезнувших, а затем предоставим этот реестр на рассмотрение. Лишь после заключения реестра собирается поисковая группа, и она решает статус исчезнувшего. Его или переводят в заложники, если он жив. Если же мертвый, переходит в статус погибшего. И семья тоже имеет статус семьи погибшего. Я считаю, что комиссия по без вести исчезнувшим не заработает без помощи родные исчезнувшие лица. Чиновник просто выполняет свою работу. А человек, который с этим столкнулся, глубже понимает эту проблему», — подытоживает Ядвига Лозинская.

«МАТЬ ИМЕЕТ ПРАВО ПОХОРОНИТЬ СЫНА»

В объединении родных без вести исчезнувших «Надежда» — 50 семей. Со слов членов организации, они готовы к тому, что не всех ребят удастся вернуть.

«Наши мамы полностью трезво мыслят. Они понимают, что из наших 50-ти ребят часть — погибли. Но часть — до сих пор живы, — объясняет заместитель председателя организации «Надежда» Виктория СОЛОДУХИНА. — Если живы пять или десять людей — их тоже нужно искать. Если живой один — его тоже нужно найти и вернуть домой. Кроме того, каждая мать имеет право похоронить своего сына. Не собачку, не неизвестного, не сепаратиста, а именно сына».

45 семей уже получили информацию о том, что их сын или отец погиб. Но не все родственники готовы в это поверить. В большой мере из-за того, что государственные эксперты халатно относятся к своим обязанностям и больше заинтересованы закрыть вопрос, чем реально кого-то искать, жалуется Виктория Солодухина.

«Есть кризис доверия, — говорит она. — У нас в организации есть женщина из Луцка. У нее два сыновья «айдаровцы» исчезли в одном бою. Когда же дошло дело до захоронения погибшего, ей на выбор предложили пять тел. О каком доверии здесь может идти речь?»

У семей исчезнувших и активистов уже нет надежды на то, что члены действующего Кабмина решат их вопрос до конца своей каденции. Поэтому они готовятся всеми способами жать на новый состав правительства, чтобы долгожданный закон наконец заработал.