«Украинский язык исчезнет через сто лет»

Сохранить большинство существующих сейчас языков (всего их насчитывается приблизительно семь-восемь тысяч), я думаю, не удастся уже в ближайшем будущем. Языки и диалекты исчезают на Земле так же стремительно, как и различные виды животных. По данным ЮНЕСКО, каждый год на полсотни языков на планете становится меньше. И темпы растут. Ученые бьют тревогу и создают Красную лингвистическую книгу. Но в отличие от Красной книги животных, когда исчезающие виды, занесенные в нее, искусственно поддерживают и сохраняют в заповедниках, с языками подобным образом не поступишь. Люди сами перестают говорить на них, и ученым остается максимум что составлять словари и класть их на полку, как надгробные плиты. Без надежды на эксгумацию.

Почему же так происходит? И надо ли противостоять этому процессу?

Наш мир, если посмотреть в историческом аспекте, тяготеет, с одной стороны, к многообразию, где каждый человек — неповторимая личность, а с другой — к унификации. Да, мы стремимся иметь автомобили всевозможных марок и технических характеристик, с индивидуальным, ни на чей не похожим дизайном, и гордимся, что отличаемся от других. Но топливо должно оставаться общим, соответствовать одним стандартам. Захочешь выделиться — нигде не заправишься. Растет бесчисленное количество бытовых приборов, но мы знаем, что какими бы различными они ни были: фен для волос, машинка для стрижки собак или кофеварка — напряжение они обязаны использовать только 220 вольт.

Язык — это то же топливо, та же энергия, необходимая для общения людей. А разнообразие языков создает все более очевидное неудобство, мешает бизнесу, осложняет политику. И не выручат тут посредники-переводчики, живые или программные, которые могут легко фразу: «Я пригощу вас «Вiспою», перевести как: «Я заражу вас оспою». И для меня дикими кажутся слова одного украинского политика, высказавшего надежду на то, что наступит скоро время, когда наш Президент будет ехать на переговоры в Москву со своим переводчиком. Я не желаю Украине подобного «счастья». Счастье — это когда тебя все-таки понимают.

Мир обречен на объединение. В этом смысле даже поругиваемая многими масс-культура, на самом деле, появилась неспроста — она выполняет колоссальную консолидирующую роль. Человечество все более становится единым организмом. У нас у всех уже есть молниеносная связь практически с любым человеком на любом материке. Язык, как это ни банально звучит, это, в первую очередь, — средство общения, и в ситуации, когда нужно быстро и правильно понять друг друга, «выпендриваться» тем, что у тебя свой язык, значит, обрекать себя на изоляцию и трудности.

Мы все больше нужны друг другу и зависим друг от друга, и интернетовские форумы, как мозговые атаки, по решению всевозможных проблем становятся нормой и недалеко то время, когда на вскрик одного человека будет оборачиваться вся планета. Да, по сути, это время уже пришло. Известны случаи, когда врачи во время операции, столкнувшись с нештатной для них ситуацией, обращались через всемирную паутину ко всему человечеству и получали-таки необходимую подсказку от незнакомого специалиста и спасали жизнь пациенту.

Конечно, жалко умирающие языки. Я люблю украинский язык не меньше его носителей. Я люблю неповторимый украинский юмор, я воспитывался на украинской литературе так же, как и на русской. Мне дороги украинские песни. Я с грустью и с пониманием смотрю на судорожные потуги тех, кто пытается сохранить этот язык, защитить его от надвигающихся трех- четырех лингвистических исполинов. Они живут в прошлом и в своих иллюзиях. Они стараются удержать то, что им не принадлежит. Спасти от исчезновения то, что наши внуки сами выбросят за ненадобностью. Мне это больно, так же как и им, но будущее ведь неумолимо. Разве вы не знаете, что все рано или поздно умирает? В истории это было не раз. Совсем недавно еще жители сел с ужасом смотрели, как на них надвигаются города и идут под снос их избы, их уклад и их прошлое. Они сопротивлялись изо всех сил, а их дети уже воспринимали все это равнодушно, а внуки — и вовсе потешались над глупыми и отставшими от жизни стариками.

Говорят, сохранить язык — сохранить культуру. Сколько сил было потрачено в прошлом и позапрошлом веках, чтобы сберечь девственную чистоту языка. А толку? Наполовину состоит из заимствований. И это, я думаю, нормально. Попробовали бы мы поговорить сейчас на языке двухсотлетней давности. Так за сохранение какого языка надо бороться? Который сейчас? Который был сто лет назад? Тысячу? Да потомки и спрашивать нас не будут! Дело в том, что изменения в языках отражают изменения в нашей культуре. Мы сами кардинально меняемся. Язык же вторичен. Он служит людям, а не наоборот. Так стоит ли из него делать культ?

Древний человек научился говорить, чтоб легче было совместно охотиться, строить жилье, передавать опыт детям, противостоять стихийным бедствиям, одним словом, — чтобы выжить. Вот первоначальный смысл языка, который мы на долгое время забыли. Но теперь, когда эта же проблема выживания встала уже перед всем человечеством, когда внешние и внутренние угрозы приобретают планетарный масштаб, когда оружие уничтожения вот-вот достигнет такого уровня, что любой человек сможет по собственному желанию привести к гибели всю цивилизацию, вопросы взаимопонимания каждого с каждым не покажутся пустым звуком. Девяносто девять процентов бед на Земле происходят из-за того, что мы друг друга не понимаем или понимаем неточно.

Поэтому, может, и умирают языки. Человечество сбрасывает их, как деревья сбрасывают листья, чтоб перейти в новое качество и пережить суровую зиму. Так стоит ли их искусственно привязывать?