Коммунофашизм шагает по России

Слово «коммунофашизм» еще четверть века назад был образной метафорой. Ведь коммунисты и фашисты считались непримиримыми идейно-политическими антагонистами. Так же коммунисты и нацисты — последних ряд исследователей считает разновидностью фашистов, другие исследователи — родственным с фашизмом явлением, но в массовом сознании и Гитлер, и Муссолини являются фашистами, поэтому в этом случае можно обойтись без терминологических тонкостей. И даже тогда, когда коммунисты и фашисты-нацисты становились союзниками — например Сталин и Гитлер в 1939—1941 году — то оставались, как говорится, «при своих». Несмотря на всю схожесть методов и целей и общий тоталитарный характер политики.

Но со временем слово «коммунофашизм» начало переставать быть метафорой; в постсоветской России начала 1990-х возник тесный союз,  даже симбиоз так называемых «красно-коричневых», где очень трудно было разобрать, кто есть кто. А 1993 году во время октябрьского мятежа в Москве это слово стало определением реального общественно-политического явления, хотя полностью явление это развернулось только сейчас. И мы его наблюдаем во всем широкомасштабном безобразии — как в России и на востоке Украины, так и в Европе.

В России (начнем с нее) коммунофашизм расцветает в полную силу. Владимир Путин и его команда благодаря агрессивному шовинизму и империализму достигли «единства партии и народа»,  невиданного в тех краях со времен Сталина. И градус ненависти к «пиндосам» и всевозможных «гейропейцам» и «укропам» — также на уровне позднего сталинизма, с его откровенно расистскими нотками. Что касается ограничений внутренних политических свобод, то они коррелируют с тем, что было у Муссолини, когда дуче еще не окончательно запретил другие партии, но уже превратил их в своих марионеток, вытеснив оппонентов на обочину. А в придачу чисто по-гитлеровски проведенная аннексия Крыма и геббельсовско-ждановская (не разберешь, какого ингредиента больше) пропаганда. Поэтому произошел синтез разных тоталитарных направлений, превратился в практику.

Сам Путин является олицетворением и образцом такой практики. Он легко совмещает подражание фразеологии Сталина со стилистикой поведения Муссолини, к этому добавляет что-то от «заботы о трудящемся люде» Брежнева и Гитлера — и коктейль готов. Хотя, конечно, в игре на публику образцом для российского «нацлидера» является итальянский дуче. Тот очень любил производить впечатление на публику, появляясь в небесах, на земле и на море в роли некоего супермачо, способного абсолютно на все. Именно Муссолини ввел в свое время моду среди политиков зимой кататься на горных лыжах, а летом показывать класс в морских заплывах. А еще Муссолини действительно умел пилотировать самолеты, гонять на мотоциклах и автомобилях (и даже испытывал некоторые из них). Кроме того, дуче не без основания любил позировать перед публикой с обнаженным могучим торсом, который сформировал, прежде всего, в молодости, когда зарабатывал деньги на жизнь каменщиком и укладчиком мостовой. Гитлера же Путин откровенно копирует, когда направляет острие насилия вовне, а не внутрь государства. Ведь после первой волны репрессий в Третьем Рейхе вплоть до лета 1944 года, до военного мятежа, преследование противников режима проводилось в «точечном» режиме. Выборочные репрессии совмещались с амнистированием «перевоспитываемых» и привлечением в ряды нацистской партии бывших коммунистических активистов. Параллельно с этим, конечно, разворачивалось уничтожение евреев, цыган-ромов и пленных красноармейцев, но ГУЛАГа с «истинными арийцами» Гитлер не вводил; не вводит его и Путин. А вот видимость многопартийности в тоталитарном государстве — изобретение Сталина. Он, похоже, был готов ее ввести в СССР во время войны — в обмен на несколько десятков британских или американских дивизий во время сражения за Москву; но не сложилось, потому что у союзников тогда просто не было лишних дивизий. Поэтому такую многопартийность оставили для так называемых «стран народной демократии» Европы и Азии, включительно с КНР. Путин имел возможность наблюдать это сталинское изобретение в действии во время службы в ГДР — и перенес его в нынешнюю Россию.

Что же касается «ЛНР» и «ДНР», то не лучше ли всего характеризует идеологию этих террористических образований набор портретов в кабинетах местных «начальников»: Путин, Андропов, Чавес, Сталин, Милошевич и Саддам Хусейн.

С Европой сложнее. И более драматично. Летом впервые после победы над нацизмом во многих городах там прошли многотысячные манифестации под лозунгами: «Смерть евреям!», «Гитлер был прав!», «Атаковать евреев по всему миру!». И при этом участие в манифестациях и погромах, в которые они нередко перерастают, принимали, скажем, леворадикальные «Молодые французские революционеры» или, например, во Франкфурте-на-Майне, совместно два как будто политических антагониста — левая студенческая организация «Die Linke — SDS» и группа неонацистов «Nationale Sozialisten Rhein-Main». Это «на подкрепление» к разным группам местных сторонников «всемирного исламского халифата»...

А ныне в Париже, как рассказывает оттуда Алла Лазарева, проводятся регулярные антиукраинские митинги, на которых «можно увидеть немало ультралевых активистов. Но не только. Слово берут местные депутаты крайне правого Нацфронта и суверенисты из очень специфической радикальной организации «Континентальное единство». Ее активисты, не скрывая, ищут добровольцев в «интернациональные бригады» — воевать на Востоке Украины. Сразу после ультраправых выступают коммунисты. И не ерепенятся».

Другими словами, и антисемитские, и антиукраинские выступления объединяют тот же политический «букет».

И еще один важный показатель: сегодня и для тех политических сил Запада, которые принято называть неосталинистами, и для тех, которые традиционно считаются неофашистами, кумиром является одно и то же лицо, то есть Владимир Путин — некое живое воплощение «сильной руки», которая указывает путь не только постсоветскому пространству, но и Европе и всему миру.

Одним словом, коммунофашизм, который де-факто вступил в союз с радикальным исламизмом, — уже не метафора, а грубая реальность.

В целом это все, конечно, тоталитаризм или же неототалитаризм, как принято обозначать новейшие и тем или иным способом замаскированные под формальную многопартийную демократию общественно-политические уклады. Именно уклады, а не только властные режимы — ведь и классический, и новейшие тоталитаризмы глубоко укоренены в социальную жизнь, пропитываются ею, подчиняют себе не только политику и экономику, но и культуру, и быт... сила тоталитаризма — в его опоре на повседневность и апелляции к ней. Потому что разве без благодарной толпы, без восторженной массы, без разветвленной сети фанатичных сторонников может утвердиться великий вождь того народа, который встает с коленей, расправляется с предателями и неусыпно противостоит зарубежным злоумышленникам?

Понятное дело, кроме более-менее устоявшихся форм полновластного «синтетического» неототалитаризма, существуют и политические движения, которые хотят утверждения такого строя, где будут фигурировать заимствования и от Сталина, и от Гитлера, и от Муссолини (за редкими исключениями, на образцы никто не ссылается, но де-факто именно они лежат в основе актуальных действий и целей). При этом неототалитарные  движения пользуются всеми выгодами демократии, они стремятся для начала прорваться в органы местного самоуправления, в национальные парламенты и — что касается стран ЕС — Европарламент. И это им в последнее время удается, они из года в год набирают политический вес.

Впрочем, здесь тоже видим подражание классическим образцам времен Коминтерна и избирательных кампаний Гитлера и Муссолини: если либеральная демократия такая глупая, что допускает существование тоталитарных партий, почему бы не использовать против нее оружие общего избирательного права? Чтобы при случае — то есть после своего прихода к власти — превратить это право в пустую формальность.

Между определенными группировками коммунофашистов спорадически возникают конфликты, временами острые, что не отрицает их внутреннего родства и стратегического единства. Наконец, в середине 1930-х едва не дошло до войны между нацистской Германией и фашистской Италией за Австрию. А в конце 1970-х коммунистические Китай и Вьетнам некоторое время ожесточенно воевали между собой. Но конкретные политические конфликты — это одно, а фундаменты идеологии и стратегические цели практических действий — другое. Главным среди этих целей является переустройство Евразии и изменение глобального мирового порядка.

В целом, если попробовать выделить основополагающие черты отмеченной разновидности неототалитаризма, то среди них можно назвать:

— пренебрежение «буржуазной», «либеральной» демократией — и противопоставление ей «трудовой», «народной», «истинной» демократии;

— ориентацию на «сильного лидера», «национального вождя», который стоит над писаными законами и слово которого является законом;

— безумный антиамериканизм и отрицание полноценности американской нации и американской культуры;

— разделение народов на «старших» и «младших», «правильных» и «неправильных»;

— ту или иную форму расизма, откровенного или латентного антисемитизма;

— подмену самостоятельного и критического мышления (по крайней мере, для масс) оперированием «словесными шлакоблоками» (М.Мамардашвили);

— построение национальной солидарности на основе патерналистского «справедливого» распределения части государственных сверхдоходов при одновременном господстве государственно-олигархического строя;

— активную и ежедневную пропаганду «величия государства», «культурного и морального преимущества над растленными западными либералами», создание образов «внешних врагов» и «национал-предателей»;

— стремление к международному единению политически родственных сил, к «фашинтерну» (Д.Шушарин), или же «коммунофашинтерну».

Сегодня коммунофашизм господствует не только на российском телевидении или в чисто политической сфере, но и в повседневной жизни России. Оппозиция практически уничтожена даже в больших городах, максимум, что ей позволяется — это провести в муниципальные органы нескольких депутатов. Еще не запрещены властью несколько вроде бы независимых масс-медиа, вынужденных время от времени отрабатывать свою «независимость», публикуя (сегодня это, прежде всего, об Украине) весьма сомнительные в смысле правдивости материалы. Поддержка Путина и его агрессивной политики выросла настолько, что выборы можно вообще не проводить. И, наконец, эта агрессивность обнаруживает себя в готовности большинства российских подданных самостоятельно обезвредить с помощью силы у себя в стране «национал-предателей» и «иностранных агентов»

А выборы в Европарламент показали, что коммунофашисты набирают вес и в ЕС, — успех ультраправых, прохождение ультралевых — и обе силы поддерживают Путина и его политический курс. Поэтому стоит еще раз  акцентировать: европейские коммунофашисты уже нашли своего фюрера. Вопрос в том, кто и когда остановит их поход, целью которого является уничтожение «неполноценной» западной демократии и установление нового мирового порядка.