Кому поверит Европа?

На днях председатель Еврокомиссии Мануэль Баррозо прямым текстом заявил, что если поставки газа не возобновятся в кратчайшие сроки, Еврокомиссия рекомендует европейским компаниям-потребителям газа подать в суд и на Россию, и на Украину. Его рекомендациям уже последовала венгерская газовая компания Emfesz — ее иск подан в Будапештский суд, ответчик — наш «Нафтогаз». А греческая газовая компания Greek Public Gas Corporation заявила, что намеревается судиться с «Газпромом». Вчера стало известно, что у Болгарии кончился газ. Страна попросила помощи у своих соседей — Греции и Турции, которые имеют собственные запасы голубого топлива. «Газовые террористы» — с такими плакатами стояли болгары под украинским посольством в Софии. А вот в сербском городе Крагуевац местных жителей жгли российский триколор. Хотя генеральный менеджер государственного газового монополиста «Сербия-газ» Душан Байатович уверен, что главный виновник отключения — Украина. На Рождество в крупных городах Сербии не работало центральное отопление, были закрыты поликлиники, детсады, а часть пациентов больниц отправляли домой. На самом деле, замерзающие из-за нехватки газа европейцы — от рядовых граждан до руководства стран — не разбираются, кто прав — кто виноват, а обвиняют обе страны — и Украину, и Россию. Для них главное, чтобы в домах было тепло и работали предприятия. Но многие европейские политики видят в газовой войне прежде всего конфликт между украинским премьером, Президентом и некоторыми группами олигархов. Приведет ли эта газовая война к тому, что в Европе станет еще больше украиноскептиков? Рассуждает политолог АНДРЕЙ ЕРМОЛАЕВ.

— В газовом вопросе следует четко разделять две проблемы. Первая — понимание Украиной своих возможностей в представлении национальных интересов в Европе, независимо от того, вопрос это газа или нет. И тут ситуация очень печальная. Когда уважаемые личности из Украины приезжают в Европу и пытаются убедить европейцев, что в Украине существует народная демократия, то я убежден, что европейские политики, которые знают, что такое демократия, не понимают этого. Поэтому вопрос реноме Украины, ее компетентности как участника евроинтеграции был подорван не столько газом, сколько неэффективной и неадекватной политикой нескольких последних лет.

Второе — газовые отношения Украины и России, которые являются, по существу, конфликтными, ведь тут существуют специфические отношения правящих элит Киева и Москвы. Этот вопрос, безусловно, касается европейской безопасности, поэтому такую политику они критикуют и требуют от двух элит выйти на паритет. Но есть и вторая проблема, связанная с открытой формой конфликта, где российская сторона, используя отсутствие соглашения, атаковала украинскую политику. Довольно откровенно, последовательно и цинично. В этом измерении, конечно, европейцы в большей мере поддерживают Украину. Нельзя использовать такой инструмент, как газ, для решения своих геополитических намерений. Первые руководители России на высшем уровне позволяют себе высказывания и определения, которые выходят уже за пределы дипломатии. Конечно, можно много критиковать действующую украинскую власть, но это вовсе не оправдывает действия России, которая использует газ на публичном уровне как инструмент политического шантажа.

Что касается выхода из ситуации, то есть три масштаба. Первый касается цен на газ, где соревнуются конкурентные лоббистские группы за ренту, как в России, так и в Украине. К этому причастны и политики, связанные с влиятельными кругами транснационального бизнеса обеих стран, но в этом вопросе есть и определенная прагматика. В конечном итоге, мы должны анализировать все бизнесовые конфликты, ведь такая же острая ситуация и на металлургическом рынке, и на инфраструктурном, и на других. Везде вместо морали — конкуренция. Это можно понять, хотя в условиях газового шантажа конкуренция приобретает уже характер политической войны. И тут мы будем свидетелями еще многих антипатий по телевидению.

Второй уровень связан с геополитической конкуренцией. В последние годы национальные правительства Киева и Москвы избрали конкурентные стратегии и фактически исключают сотрудничество. Россия претендовала на роль энергетического монополиста, а Украина пыталась в этих обстоятельствах провести политику транзитного эгоизма. Но в условиях, когда разворачивается экономический кризис, обе эти стратегии чрезвычайно эгоистичные и, конечно, наталкиваются на сопротивление со стороны Европы. Эти стратегии привели к тому, что мы утратили формулу партнерства, Россия пытается навязать Европе свои предложения, а Украина вынуждена защищаться. Но есть еще и другой момент. На самом деле, в большой игре за газ линия энергетического монополиста России — это линия на поражение. Ситуация уже показала, что Европа, выходя из кризиса, будет требовать раскрытия евразийского пространства, в том числе и в газовом рынке. Поэтому Россия не сможет сохранить свой энергетический монополизм, а это подтолкнет ее к собственному национальному дефолту.

Третий уровень касается глобального кризиса, который связан с перераспределением международных рынков и связей, что приведет к радикальным структурным изменениям в мире. Это будет касаться и энергоносителей. XX век — это век нефти, но с конца 1970-х гг. приобретает новое значение газ. Сегодня рынок газа монополизирован несколькими правительствами, в том числе России, Ирана и другими странами. Этот рынок пока регионализован, но сейчас создаются условия его глобализации, не в смысле универсальности самого товара, а в смысле универсальности операций в условиях глобального распределения труда. Поэтому изменение паритета нефти на газ — это вопрос нынешнего глобального кризиса.

Европейцы, реализуя сейчас стратегию движения на восток и вмешиваясь в текущий украинско-российский газовый конфликт, делают ставку на то, что они переиграют нефтедоллар, включившись в схемы, связанные с новой ролью природного газа. Именно поэтому старая Европа приняла приглашение России к сотрудничеству в плане будущего российских энергоресурсов, именно поэтому они пытаются поддерживать идею дорогого газа на фоне дешевой нефти. Если это реализуется в ближайшие несколько лет, уже не нефть, а газ будет определять все цены на глобальном структурном рынке. Это глобальный перелом, и в этом глобальном переломе ключевым является то, что Россия не сможет сохранить позицию монополиста, вот в чем проблема. Именно поэтому то, что выглядит сейчас как атака со стороны России, я рассматриваю как защиту, но эта защита не очень эффективна и обречена на поражение.

— Считаете ли вы действия украинских Президента и премьера во время украино-российского газового конфликта — взаимосогласованными?

— В этом конфликте как Президент, так и премьер постоянно укоряли друг друга в желании заключить газовое соглашение с Россией. Но дело в другом. Мы имеем, с одной стороны, несогласованные и малоэффективные действия власти, с другой — независимо от того, какое правительство будет подписывать газовое соглашение, в нем должна быть сбалансированная цена на газ. Ведь от цены на газ зависит и конкурентоспособность украинской экономики в мире, которую должна обеспечивать в данном случае компания «Нафтогаз». Мы можем идти на уступки России с точки зрения торгов по цене, но и цена на транзит должна учитывать наши экономические возможности. Поэтому в этом случае Президент, премьер говорят об одном и том же — о необходимости для Украины постепенно переходить на рыночно обоснованные цены на газ, в том числе и цены на транзит. Если будут приняты другие решения, то будет большая угроза того, что произойдет консорциализация нашей газотранспортной системы (ГТС).

Для Украины, которая хочет быть частью большого энергетического пространства, целесообразно думать над тем, каким образом распоряжаться ГТС. Во-первых, можно создать консорциум совместно с российскими и европейскими компаниями, благодаря чему ГТС подлежит приватизации, но контрольный пакет должен принадлежать «Нафтогазу». Это позволит ему увеличить свой вес и стать игроком на азиатских и российских рынках энергоресурсов, имея при этом поддержку со стороны Европы. Во-вторых, консорциализация при сохранении собственности над ГТС, т.е. формируется консорциум по управлению. Но главное, чтобы это был трансъевропейский консорциум, который не даст России получить контрольный пакет в нем. Эти стратегии позволят Украине сместить острый газовый вопрос на второй план.

— Учитывая заявления европейских политиков о возможном варианте судиться с Украиной и Россией, может ли Европа затаскать Украину по судам?

— В судах могут появиться европейские компании, обиженные тем, что игнорируются их контракты с «Газпромом» на поставку газа. К Украине же может быть требование только в том смысле, что своих обязательств не выполняет украинская компания «Нафтогаз». Поэтому я бы не советовал политикам использовать такие громкие слова, как «Европа против Украины» или «Европа против России». В этих реалиях работают прагматики, имеющие большие прибыли, и политики только облагораживают то, вокруг чего идет огромная «драчка».