Незамеченная дата

Интересно, если провести опрос среди сегодняшних выпускников школы, то сколько из них без заминки ответит, что значит аббревиатура «НРУ» и с каким политическим явлением ассоциируется у них слово «Рух»? Не думаю, что таких было бы много, хотя соответствующие темы на уроках истории все проходили. Впрочем, возможно, минут где-то так через десять, хорошо помозговав, выпускники дали бы приближенный к правильному ответ. А вот четверть века назад десятиклассники, несомненно, сразу бы выпалили, как из пушки — знаем, Рух — это... И дальше уже в соответствии с идеологическими установками, которые господствовали в школе и семье: или Рух — это надежда всего прогрессивного украинского человечества, или это творение адских подрывных сил мирового империализма. Но при любых обстоятельствах о том, что существует Рух (или, как писали это слово симпатики организации, РУХ) знали в тогдашней УССР практически все — и дети, и молодежь, и взрослые. И хотя на то время Рух едва лишь провел учредительный съезд, но призыв к его созданию был провозглашен за год до этого, 13 ноября 1988 года, на одном из первых легальных экологических митингов в Киеве. Призыв услышали — и Народный Рух за перестройку стал весомой всеукраинской политической реальностью еще до своей официальной дате рождения...

С самого начала 1989 года идея создания массовой общественно-политической организации (с прицелом на формирование национально-демократической оппозиции к власти) приобретала все более конкретные черты. Сначала обсуждались — в Киеве и Львове — программные документы. В обсуждениях и разработке текстов принимали участие дисиденты-шестидесятники, которые недавно вернулись из лагерей и ссылки, украинские писатели, которых власть покупала званиями и премиями, но так и не смогла купить, известные ученые, которые, возможно, лучше всего видели изъяны системы, молодые интеллектуалы, для которых советская власть представляла собой \тупик исторического развития. Одно слово, как любил говорить тогдашний лидер КПСС и СССР Горбачев, «процесс пошел». Вскоре он выплеснулся за пределы кабинетов Союза писателей и залов ученых советов академических учреждений. Потому что на весну 1989 года были назначены выборы союзных народных депутатов, которые, несмотря на установленные властью многочисленные барьеры для прохождения независимых кандидатов, все же давали возможность провести определенное число таких кандидатов, — и сделать это с легальным использованием инструментов предвыборной агитации.

К выборам Рух не был готов, потому что его структуры только лишь формировались. Но именно во время избирательной кампании они в основном и сформировались. Массовые акции, собранные в те месяцы новорожденными общественными организациями УССР (прежде всего, Народным Рухом), привлекли 13 миллионов избирателей. Почти все митинги проходили под лозунгами критики властной системы, идей коммунизма и «союзного центра» (тогдашний эвфемизм, которым определялась союзная имперская власть). Далеко не все участники акций были оппозиционно настроенными, но все они проявляли собственную политическую активность, которая уже не вписывалась в пределы старой системы. Результат    — на съезде народных депутатов СССР приблизительно пятая часть депутатов от Украины (половина из них — члены КПСС) заняла демократические позиции. Практически все они приняли участие в окончательном упрочении Народного Руха, хотя и не все стали его членами. Этих депутатов, кстати, неоднократно приглашали выступить забастовщики-шахтеры Донбасса, которые охотно слушали зажигательные речи не только на русском, но и украинском языке, который тогда был языком народного протеста.

8—10 сентября 1989 года в Киеве состоялся учредительный съезд НРУ; 18 ноября 1989 года на основе Руха был создан Демократический блок, который имел целью, среди прочего, отмену монополии КПСС на власть, внедрение многопартийности и равноправия разных форм собственности, принятие новой Конституции, которая  соответствовала бы международным критериям относительно гражданских свобод, защиту суверенных прав Украины и украинской культуры. Ну, а дальше с самого начала 1990 года в УССР фактически продолжается непрерывная избирательная кампания, составляющими которой стали организованные Демблоком многочисленные митинги и забастовки, «живая цепь» Киев-Львов, синхронизированные акции протеста в десятках населенных пунктов. Под давлением национально-демократических сил с января по апрель в отставку пошла почти половина тогдашних региональных руководителей — первых секретарей обкомов КПУ. Ну, а дальше будут мартовские выборы народных депутатов УССР и депутатов местных советов, следствием которых станет поражение значительного числа партфункционеров и формирование в Верховном Совете трех групп — демократической оппозиции, ортодоксальных промосковских номенклатурщиков и суверен-коммунистов. Последние по некоторым вопросам блокировались с демократами, значительное число которых было активными руховцами, а по некоторым — со своими однопартийцами. Результатами сотрудничества Руха (и всех депутатов-демократов) с «суверен-коммунистами» стало принятие Декларации о государственном суверенитете Украины, Закона об экономической самостоятельности УССР, изменений и дополнений к Конституции УССР, по которым отменялась статья о руководящей роли КПСС, закладывались основы многопартийности, провозглашалось верховенство законов республики на ее территории, а Верховный Суд объявлялся органом наивысшего судебного контроля.

Эти однозначные успехи в борьбе за независимость и демократию объединились с серьезными неудачами, которые засвидетельствовали организационную слабость Руха, во главе которого стоял тогда поэт и депутат Иван Драч. В октябре 1990 года началось грандиозное студенческое голодание под политическими лозунгами в Киеве, которое получило название «революции на граните». Это голодание имело массовую поддержку в стране, в том числе и со стороны части рабочих. А вот лидеры Руха и его депутаты не смогли воспользоваться благоприятной ситуацией: все ограничилось отставкой премьера Виталия Масола и принятием постановления Верховного Совета, по которому требования студентов были в основном приняты, но не выполнены, — скажем, о роспуске ВС и выборах на многопартийной основе. Даже больше: первый президент Украины Леонид Кравчук (перед этим       — лидер «суверен-коммунистов») вспоминал, что уже после референдума о независимости он поставил перед тогдашними руководителями Руха вопрос о роспуске Верховного Совета и досрочных выборах, на что те ответили: «Ничего, мы еще поработаем». Именно тогда Украина потеряла шанс на становление настоящей многопартийности без участия в этом олигархата и вообще крупного капитала (их тогда еще не было). А вот государства Балтии и Центрально-Восточной Европы этим шансом воспользовались. Явную организационную слабость проявил Рух и во время ГКЧП — несмотря на то, что низовые структуры и активисты активно распространяли объективную информацию о событиях в Москве и вели подготовку к политическим забастовкам. И, наконец, в декабре 1991 года была распущена оппозиционная Народная Рада в Верховном Совете — мол, наша задача выполнена, Украина стала независимой. Раздавались тогда и предложения избрать главой Руха президента Кравчука.

Как следствие — весь 1992 год Рух «трясло» изнутри, следствием чего стало избрание его главой Вячеслава Чорновила и превращение общественной организации в политическую партию. Следовательно, из Руха ушли лидеры и активисты новообразованных партий — Демократической, Украинской республиканской, Партии демократического возрождения и других. А в следующем году был создан еще и Всенародный Рух Украины (глава — Лариса Скорик). Принципиальная разница между ними заключалась в том, что НРУ оппонировал президенту Кравчуку как «перекрашенному коммунисту», а другие партии, которые выросли на почве Руха, и ВНРУ — всесторонне его поддерживали как «украинского патриота». В итоге Народный Рух в воображении многих миллионов избирателей превратился в «партию власти», ответственную за политические и экономические провалы (включительно с мировым рекордом конца ХХ века по гиперинфляции, достигнутым при премьерстве Кучмы), хотя при реальной власти ни сам НРУ, ни его куски не находились ни минуты. Но это для массового сознания, умело «подогретого» коммунистами и социалистами, ничего не значило. Заборы многих городов были густо исписаны лозунгами наподобие: «Все на борьбу с Рухом!» или «Спасибо Руху за разруху!». На волне этих настроений и стал президентом Леонид Кучма. Именно во времена его премьерства произошла катастрофа украинских финансов и резкое падение ВВП, именно тогда началось целеустремленное формирование олигархических кланов, — но благодаря мощному механизму пропаганды (в том числе — российских телеканалов) все было списано на Рух.

Но — вот парадокс! — НРУ после громкого провозглашения Кучмой курса на радикальные экономические реформы Рух перешел от радикального оппонирования президентской и исполнительной власти к так называемой «конструктивной оппозиции», к «условной поддержке реформ». Это был в значительной степени вынужденный шаг. Вячеслав Чорновил видел, что реформаторские лозунги перехвачены у Руха администрацией Кучмы, которая, к тому же, все крепче брала под контроль экономически-финансовую ситуацию. Что делать: сформулировать альтернативную программу экономических изменений? Для этого нужно было время и мощные научные силы. Вступать в изнурительную конфронтационную борьбу с властью по всей территории Украины? Это могло иметь следствием «белорусский вариант», где Белорусский народный фронт сразу заявил о себе как о непримиримом оппоненте избранного одновременно с Кучмой Александра Лукашенко (немногие сегодня помнят, что Лукашенко сделали президентом Беларуси настроенные на реформы по российскому образцу «комсомольцы», то есть недавние работники комсомольского аппарата; но, набрав силу, «бацька» послал их подальше, а кое-кого бросил в тюрьмы). А дальше в борьбе с мощным левым крылом в Верховной Раде во время конституционного процесса Леонид Кучма решил пойти на определенные уступки национал-демократам и поправить отношения с руководителями Руха. Это дало свои позитивные результаты — объективно крайне нужная для последующего развития государства Конституция Украины (которая при случае легитимизировала широкие полномочия президента) была принята при активном руховском давлении и внутри Верховой Рады, и вне ее; в то же время руховские выдвиженцы возглавили госадминистрации в некоторых областях и районах. Можно сказать, что эти годы были вторым политическим всплеском Руха, когда от него немало зависело в строительстве Украинского государства.

Но... Автор этих строк писал в 1997 году в давно уже забытой газете «Наша Україна» (которая не имела ничего общего с Ющенко): «В самом руховском руководстве, например, известный экономист Владимир Черняк считает, что сама стратегия реформ является ошибочной, частичной и крайне непоследовательной. Публичные выступления профессора Черняка сводятся к тому, что он стремится не оставить камня на камне от действий администрации Леонида Кучмы в сфере экономической политики. Между тем чувствуется, что такая радикальная критика не имеет поддержки ни со стороны Вячеслава Чорновила, ни со стороны большинства провода Руха — хотя и находит искренний отзыв у рядовых членов партии и сочувствующих. Интересная возникает коллизия: другого известного экономиста провод Руха привлечь в партийные ряды не может, а Черняка слушать не желает...»

Вот здесь, после принятия Конституции 1996 года и в канун выборов в Верховную Раду, руководством НРУ и была сделана, как по мне, роковая ошибка, которая обусловила последующую судьбу партии. Нужно было переходить от «конструктивной» к жесткой оппозиции режиму Кучмы, кланово-олигархический характер которого уже начал себя проявлять, и создавать избирательный блок совместно с другими национально-демократическими и национально-либеральными силами. Такое объединение взяло бы по общегосударственному избирательному округу, по меньшей мере, вдвое больше голосов, чем Народный Рух самостоятельно. Поэтому следовало попридержать сугубо «руховские» (хотя и мотивированные) амбиции и отдать партнерам как можно больше мест в проходной части списка. Тогда бы в Верховной Раде сложилась ситуация, которая не позволила бы администрации Кучмы разыграть сценарий «реформатор против коммуниста» или «голосуй или проиграешь». Но случилось то, что случилось, и во фракцию НРУ в 1998 году вошли 47 депутатов («списочников» и «мажоритарников») вместо 120—130. А было выдвижение кандидатом на должность президента от Руха Геннадия Удовенко, что стало формальным толчком к расколу фракции и партии в январе 1999 года.

Дальше были гибель 25 марта 1999 года Вячеслава Чорновила — как написано в Википедии, «в автомобильной катастрофе при невыясненных обстоятельствах», никудышные избирательные результаты кандидатов от обоих частей Руха, инерционное прозябание двух «руховских» фракций, вхождение и остатков НРУ, и образованной из другого крыла Руха УНП в блок «Наша Україна», и в конце концов прошлогоднее воссоединение УНП и НРУ в единую партию, которая несмотря на номинальные 54 тысячи членов не имеет ни депутатов в Верховной Раде, ни влияния на реальную политику.

А мог ли бы возродиться Рух и в третий раз стать мощной силой в случае, если бы не погиб Вячеслав Чорновил? Это вопрос, на который однозначного ответа нет. Фактом является то, что ни среди «ортодоксов», ни среди «раскольников» так и не нашлось настоящего лидера, способного реанимировать когда-то прославленный Рух, хотя объективно спрос на партию такого направления существовал. Но на пути стал субъективный фактор. Поэтому де-факто он прекратил свое существование как весомый фактор политики через десять лет после создания и не случайно сегодня у школьников такая реакция на термины «Рух» и «НРУ».