О «гибридной войне» России в Украине

Чего Запад не знает о природе «гибридной войны»? Какими были основные ошибки Украины в конфликте на Донбассе, и есть ли будущее у Минских договоренностей. Об этом рассказывает Ульрих БУНА — французский  исследователь, специалист по Центральной и Восточной Европе, автор книги «Гибридная война в Украине. Каковы перспективы?».

— По-вашему, что остается неизвестным для западной публики о самой природе «гибридной войны»?

— Значение понятия «гибридная война» существенно расширилось с того времени, когда оно впервые появилось на страницах одного из американских изданий в начале 2000-х. Тогда его употребляли для обозначения того типа войны, которую вели чеченцы против россиян. Теперь этим термином иногда называют всю совокупность действий, к которым прибегает Российская Федерация. В моей книге я попытался наглядно продемонстрировать механизмы «гибридной войны», преимущества такого ведения войны и пределы, в которых этот метод может быть эффективным, на примере разных типов российских операций в Украине. Я попытался объяснить причины и специфику развертывания конфликта, природа которого осталась для Франции достаточно непонятной.

— Как можно бороться с «гибридной войной»?

— Здесь я вижу два основных направления: гражданский и военный. Успех «гибридной войны» обеспечивает в первую очередь масштабная пропагандистская кампания, направленная на социальные группы, которые считают себя маргинализированным, — по этническим, религиозным признакам или же по экономическим причинам. Следовательно, для борьбы против этой пропаганды первоочередное значение имеет чувство принадлежности к данному обществу. Человек, который чувствует себя экономически и социально интегрированным в общество, имеет намного меньшие шансы попасть в сети вражеской пропаганды.

Что касается военного направления, здесь сразу несколько приоритетных составляющих работы. Для большинства операций «гибридной войны» «готовит почву» диверсионная деятельность инфильтрованых агентов или же идейных симпатиков, поэтому в первую очередь необходимо позаботиться о контрразведке. Кроме того, необходимо иметь профессиональные подразделения для борьбы с массовыми беспорядками, которые бы занимались нейтрализацией таких активистов и могли предотвратить случаи, когда небольшие группы таких людей берут штурмом административные учреждения, как это случилось в Донецке и Славянске в апреле 2014 года. И, наконец, хорошо вооруженная и подготовленная армия значительно повышает риски для агрессора и цену, которую придется платить за вторжение.

К вышесказанному добавлю еще один элемент, который, по моему мнению, достаточно важен в случае Украины. Пример адмирала Березовского, который во время взятия Крыма перешел на сторону россиян, наглядно демонстрирует, что коррупция и слабость государственной системы дают врагу повод проникнуть в структуры, которые принимают важнейшие решения и, таким образом, парализовать государство. Поэтому обеспечение верховенства права и эффективная борьба с коррупцией также очень важны для успеха в борьбе с «гибридной войной».

— Какие методы российской пропаганды оказались наиболее эффективными в вашей стране, Франции? И как можно этому противодействовать?

— Во Франции российская пропаганда использует две козырные карты      — она предлагает простые ответы на сложные вопросы (война в Украине, борьба с международным терроризмом, миграционный кризис) и раздувает определенные фантазмы, которые разделяет определенная часть населения, — антиамериканизм, поиск сильного харизматичного лидера, страх перед вероятным, по их мнению, упадком Франции.

В то же время, варианты решений есть — например, обеспечить для всех доступ к беспристрастной и правдивой информации, в частности касающейся реальной ситуации в России: ВВП на душу населения приблизительно на уровне Польши, тотальная коррупция. Эта реальность далека от показушной «потемкинской» картинки, в которой Россию изображают сильным государством, бастионом традиционных ценностей, который противостоит «приходящему в упадок Западу».

— Уже более года не выполняются Минские соглашения. Не наступило ли время признать, что Минские соглашения фактически «отжили свое»?  Почему западные дипломаты не готовы к этому?

— Конечно, ни один из механизмов политического урегулирования конфликта, предусмотренных Минском, еще не воплотили в жизнь, однако Минские договоренности, так же как деятельность контактной группы и присутствие на месте миссии ОБСЕ, позволили существенно снизить интенсивность противостояний. Это по крайней мере хоть немного облегчило жизнь гражданскому населению, которое стало заложником ситуации, это позволило предотвратить большие жертвы среди солдат воюющих сторон и наладить обмен пленными.

Окончательный отказ от Минских соглашений — это «прыжок в неизвестность», что может привести к возобновлению широкомасштабных боевых действий. Такое развитие событий не выгодно ни Западу, ни Украине, и России, похоже, тоже.  Что действительно нужно было бы сделать — это усилить их жизнеспособность. Для начала — предоставить больше полномочий и создать более широкое пространство для действий СММ ОБСЕ, чтобы заставить стороны действительно придерживаться режима прекращения огня и предотвратить перемещение тяжелого вооружения.

— По вашему мнению, какими были наиболее очевидные ошибки Украины с начала этого конфликта?

— «Гибридная война», развязанная Россией в Крыму и на Донбассе, опирается в первую очередь на совершенную пропагандистскую машину. Любые проблемы с коммуникацией, таким образом, играли на руку пропагандистам. К сожалению, коммуникация украинского правительства достаточно часто выглядела нескладной. Рассмотрим как пример ситуацию с законом о статусе русского языка, за который проголосовала Верховная Рада. Хотя он так и не вступил в силу, это был настоящий подарок для российской пропаганды, которая воспользовалась им, чтобы посеять страх среди русскоязычного населения Донбасса. Так же возможно было бы поставить вопрос, насколько целесообразно называть операцию на востоке «антитеррористической» — это как мерять одной меркой всех, кто оказался на подконтрольных сепаратистам территориях. Еще более неприятно, что Украина слишком мало делает для того, чтобы доносить информацию до людей, которые находятся на подконтрольных сепаратистам территориях, — это только усиливает у них ощущение, что их бросили на произвол судьбы.

Если говорить о военных вопросах, кажется, поражение под Иловайском стало результатом не только массового вторжения российских войск. Проигнорировав тревожные сообщения разведки, часть Генштаба выступила за продолжение военной операции и своим решением обрекла украинских военных на окружение. Также можно поставить под вопрос целесообразность решения до последнего держать Донецкий аэропорт в надежде на мужество «киборгов» — при том, что для последних ротаций военные уже вынуждены были проходить через блокпосты сепаратистов.

— В книге вы пишете, что украинское общество все больше приближается к границе «между усталостью и радикализацией». Какие конкретные примеры этого вы могли бы привести? 

— Во-первых, это все большая распространенность позиции, что «если сепаратисты так хотят независимости — пусть бы себе и были независимыми». По результатам опроса, большинство украинцев готовы были бы отказаться от оккупированных территорий Донбасса в обмен на мир. Свидетельством такой усталости были и многочисленные случаи уклонения от мобилизации во время волны мобилизации — ни у кого не было особого желания отправляться в «замороженную» линию фронта, чтобы сражаться и умереть за сохранение «статус-кво». Что касается радикализации, она, как мне кажется, коснулась значительно меньшей части общества и проявляется в желании положить конец всему этому исключительно силовым путем.

— Давление на Украину относительно проведения выборов на востоке и конституционной реформы постоянно растет. Чего можно  ожидать в ближайшее время?

— Для Украины сейчас начинается непростой период. Запад больше не готов оказывать помощь, не выдвигая никаких встречных требований, а призывы проводить реформы, в том числе конституционную, становятся значительно более настойчивыми. Однако, мне кажется, Запад продолжит поддерживать Украину, но менее существенно — особенно если реформы так и не начнутся. Что касается санкций, период, который в настоящий момент начинается, станет решающим. Если прекращения огня с первого мая, как об этом договорились, реально будут придерживаться, Россия сможет надеяться на снятие санкций ЕС, о продолжении которых будут принимать решение в конце июня, и в таком случае начнется давление на Киев с требованием окончательно проголосовать закон о децентрализации. Если же прекращение огня не продержится долго, санкции, скорее всего, продолжат.

— Как дальше будет развиваться ситуация?

— Боюсь, ситуация не особо изменится. Лидеры «ЛНР» и «ДНР» — это представители криминальных группировок, которые используют эту ситуацию для собственного обогащения и, следовательно, никоим образом не заинтересованы, чтобы территории реинтегрировались в состав Украины. Россия также хочет сохранить возможность ослаблять Украину через этот конфликт, она может разжигать его, когда этого будут требовать ее стратегические интересы. Кроме того, Донбасс подвергся значительным разрушениям, и средства, необходимые для восстановления региона, на сегодня значительно превышают финансовые возможности как Украины, так и России. В обеих странах сейчас достаточно затруднительная экономическая ситуация, поэтому ни одна из них по-настоящему не заинтересована в том, чтобы уже сейчас взять под контроль эти территории. К сожалению, заложниками ситуации стали гражданские люди. Если конфликт «заморозится» и подконтрольные сепаратистам территории постепенно будут превращаться во второе Приднестровье, больше всего пострадают именно они.

Беседовала Татьяна ОГАРКОВА, журналистка, доктор литературоведения университета Париж-12, преподает историю французской литературы в Киево-Могилянской академии

Перевод Марии ЕМЕЦ, Украинский кризисный медиа-центр