«Все было не зря»

Ежегодно 1 декабря 37-летний Александр Остащенко после работы едет в центр Киева. Он поднимается на улицу Банковую — место, где пять лет назад его жестоко избил «Беркут». Именно здесь, начиная с 2014-го, ежегодно встречаются бывшие «узники Банковой». Им есть что вспомнить.

«Это уже наша традиция. Мы встречаемся, вспоминаем, фотографируемся. Говорим о жизни, кто чем занимается, вспоминаем Майдан, кто где был, открываем бутылку коньяка. Для нас это важно», — рассказывает Александр.

Впервые все они встретились на Банковой 1 декабря 2013-го, когда их, избитых, спецназначенцы притянули ближе к Администрации Президента, где продолжили издеваться.

На тот момент они еще не были между собой знакомы: Николай Лазаревский, Александр Остащенко, Сергей Нужненко, Егор Превир, Геннадий Черевко и Валерий Гарагуц.

Потом все они попадут в одну спецпалату для арестованных в больнице скорой помощи, вместе будут переживать те болезненные события, вместе будут готовиться к тому, что могут получить пять, а то и больше лет заключения.

Сегодня те события — уже воспоминания. Впрочем, заверяет Александр, это не те вещи, которые можно забыть. Более того — он не хочет их забывать.  

«Это событие, которое перевернуло мою жизнь и сыграло в ней важную роль. До того я себе просто жил и на многие вещи не обращал  внимания. Ну, есть Украина, и есть. Я особенно не углублялся в то, что и где происходит. После этих событий я могу сказать, что стал патриотом, я начал думать и анализировать все, что здесь происходит, для меня стали важными война, люди, которым нужна помощь, я стал внимательным ко многим вещам. Я стал иначе реагировать на событии, — говорит Александр. —  Возможно, если бы со мной не произошли те события 1 декабря, я был бы сейчас другим».

БОЛЬ

Утром 30 ноября 2013 года Александр Остащенко ехал из Бучи в Киев на работу. Было обычное утро, как тогда ему казалось. Но совсем скоро все изменилось. В вагон вошли люди, которые начали быстро раздавать пассажирам листовки, в которых говорилось об избиении студентов и был призыв выходить 1 декабря на акцию протеста на Майдан.

«Я тогда приехал и посмотрел новости, решил, что должен тоже выйти на эту акцию. 1 декабря я приехал в центр, позвонил своему куму Олегу Карину, он сказал, что на Банковой. Я тоже туда поднялся. Мы встретились. Спустя некоторое время там стало немного горячо. Мы отошли в сторону, во дворик Дома писателей, где я все время и оставался. Это было в стороне от столкновений, — вспоминает Александр. — В какой-то момент «Беркут» и внутренние войска начали гнать всех с Банковой, они пробежали мимо этого дворика. Олега оттеснили, и он побежал по Банковой, а я остался там. Внутренние войска пару раз забегали в этот двор, спрашивали, что мы здесь делаем. А мы ничего не делали, мы подняли руки, все было спокойно. А затем туда забежал «Беркут». И без каких-либо объяснений начал нас бить, бросать на землю, ломать очки. Били чем попало и куда попало. Потом меня завели в компанию других «беркутовцев», где они уже всей толпой продолжили бить меня. Позже отвели ближе к Администрации Президента, положили на асфальт, где я пролежал час-полтора. Пшикали нам в лицо слезоточивый газ, били нас, фотографировались, поставив на нас ноги, на нашем фоне. Издевались. Сломали мне пальцы на руке, я получил сотрясение мозга, ушибы грудной клетки».

Александр рассказывает о тех событиях спокойно, впрочем, время от времени голос на мгновение дрожит.

«Потом кому-то из побитых стало совсем плохо, кажется, Николаю Лазаревскому. Потому спецназначенцы таки вызвали скорую помощь, которая забрала почти всех. Она, по сути, нас спасла. Привезла нас в больницу скорой помощи, там нас оформили, передали под местный конвой, потому что там есть спецпалаты, в которых держат арестованных. Оказали первую помощь. Правоохранители не пускали к нам адвокатов, заставляли сначала подписать разные бумаги. Мы отказались. Без нашего согласия подписали документы о вручении подозрения. И только тогда позволили адвокатам войти», — продолжает Александр. Задержанным не разрешили никому позвонить. А в это время их родные и друзья искали их по больницам, по участкам милиции, обращались к командирам «Беркута», опрашивали участников событий на Банковой.

СУДЫ

Задержанных судили, арестовали на 30 дней, но потом апелляционный суд отпустил их: кого-то под домашний арест, кого-то на подписку о невыезде. Александр получил разрешение ходить на работу. В конце января 2014-го, после принятия ряда законов, дело закрыли по амнистии. «Потом, когда Майдан  победил, то решили закрыть это дело не по амнистии, а в связи с отсутствием состава преступления», — добавляет Александр.

Всем «узникам Банковой» грозило от пяти до восьми лет заключения.

КИЕВ, ШЕВЧЕНКОВСКИЙ РАЙОННЫЙ СУД, 28 ЯНВАРЯ 2014 ГОДА. МАРИНА И АЛЕКСАНДР ОСТАЩЕНКО ВО ВРЕМЯ СУДЕБНОГО ЗАСЕДАНИЯ, КОГДА «УЗНИКОВ БАНКОВОЙ» АМНИСТИРОВАЛИ / ФОТО ИВАНА ЛЮБИШ-КИРДЕЯ

«Я чувствовал, что можно сесть надолго, что все серьезно. Мы, в принципе, готовились к тому, что нас посадят. Так бы и было, если бы Майдан не победил. Самым сложным для меня было то, что моя семья останется без меня. Дочери Валерии на тот момент было четыре года, мы имели ипотеку. Моя семья могла оказаться в затруднительном положении. А мысль о заключении  уже не так пугала, потому что мы все были вместе, поддерживали друг друга. Были моменты, когда приходили охранники и говорили, что «ваши уже все — Майдан зачищают, готовьтесь». Были моменты, когда мы понимали, что ничего хорошего нас не ждет», — признается Александр Остащенко.

ЖИЗНЬ

«Практически сразу после Майдана, в 2014 году, мне пришла повестка — еще в первую волну мобилизации. Я сразу пошел в военкомат, но тогда меня не взяли. Повторно повестка пришла в третью волну, это было в августе 2014-го. Я поехал во Львовскую область, в село Старичи, в учебныйу центр, где меня и оставили на весь срок службы, то есть на год. Сказали, что им нужны специалисты, потому они сначала укомплектовали все вакансии, а затем уже учили людей для других частей. У меня специализация — инженерные войска, я был командиром учебного взвода. По 20-25 человек каждые три-четыре недели. В конце августа 2015 года я вернулся домой», — рассказывает Остащенко.

Снейчас Александр работает главным инженером инжиниринговой компании «Базис»». В мае 2018-го у него родилась вторая дочь — Дарья.

СЕМЬЯ

«Каждый год я отсчитываю, сколько бы уже Саша сидел в тюрьме. Это было бы пять лет. Он мог бы сейчас выйти или сидеть еще три года, — говорит Марина Остащенко, жена Александра.  —  Я часто вспоминаю те события. Это болезненные воспоминания, но почему-то я не хотела бы их забыть. Это не то, что следует забыть. Это было что-то такое, что стало для нашей семьи большим испытанием, болью, но и большим трамплином, который дам нам толчек к новому этапу в жизни».

Она рассказывает, что первые несколько месяцев после Майдана для них с Александром были очень сложными психологически: «Нам было тяжело. Мы каждый по-своему переживали  те события. И как бы хотелось поделиться, но это было настолько больно и тяжело, что, в каком-то смысле, это наш сближало, а в каком-то — отдаляло».

Марина вспоминает, что смогла выдохнуть только в конце 2015-го года: когда и Майдан, и служба Александра уже были позади. «Очень помогла поддержка друзей, друг друга. Но у меня до сих пор — а прошло же пять лет — когда Саша не отвечает на звонки больше трех раз, начинает безумно колотить сердце. Не знаю, сколько лет должно пройти, чтобы это изменилось, и может ли вообще быть иначе. Думаю, что полностью от этого мы никогда не сможем отойти. Я до сих пор думаю, как все это могло случиться?» — делится Марина. Она добавляет, что те события сильно изменили и ее, и их семью, и их окружение.

«Я по-другому стала смотреть абсолютно на все. Пересмотрела ценности. Я раньше не знала, чего следует бояться, а теперь знаю. Бояться следует того, что что-то может случиться с близкими и родными людьми. И что это может случиться абсолютно неожиданно, — объясняет Марина. — У меня изменилось отношение ко многим людям. К, как бы пафосно это ни звучало, украинцам в целом. Есть люди, которых я не знаю, которых никогда не видела и не увижу, но которых постоянно вспоминаю в мыслях и молитвах — это те, кто помогал. Писал, звонил, присылали деньги. Это было что-то такое невероятное! Теперь, когда я вижу, что кому-то нужна помощь, то иногда думаю: ну чем я могу помочь? А затем — стоп, нужно подумать, как и чем я могу помочь. Потому что если бы тогда все прошли мимо, Саша бы сейчас просто сидел в тюрьме».

«Нет, — убеждена Марина, — все было не зря. Положено столько жизней и здоровья, что это не может быть зря. Моя семья изменилась, значит, уже не зря. Когда-то многие вещи просто не попадали в поле нашего внимания. Сейчас все изменилось. Нас интересует буквально все, и мы пытаемся быть причастными. Раньше я думала, что один человек ничего не может изменить. Потом я поняла, что если один человек объединится еще с одним, вторым, третьим, десятым, то реально можно добиться изменений. Я понимаю, что пять лет — это очень короткий отрезок времени, что еще рано говорить о больших изменениях. Но я считаю, что тогда произошли исторические события и мы точно увидим изменения через десять, двадцать лет. Сдвиги есть, они уже заметны».

ЧТО ДАЛЬШЕ?

Спецназначенцев, которые 1 декабря 2013 года жестоко избивали людей на Банковой, судили. «Я несколько раз приходил на суд, но заседания все время переносили, меняли судей. Несколько раз мне приходили повестки в суд уже после того, как судебное заседание состоялось. Я не мог отслеживать, что и как происходило, в конце концов мой адвокат рассказал, что «беркутовцы» получили легкие штрафы и выговоры», — говорит Остащенко.

После того Александр подал в суд иск «против МВД, против судейства, против Генпрокуратуры, против прокураторы Киева, против всех сторон, которые были как-то связаны с этим процессом». Этот судебный процесс начался в 2015 году, а завершился буквально несколько недель назад.

«Первая судебная инстанция — суд на Дарнице — оценил нанесенный мне ущерб в три тысячи гривен. Недавно был апелляционный суд, который постановил выплатить мне компенсацию не в три тысячи, а в 11 тысяч гривен, — делится Остащенко. — Я чувствую себя немного смешно после этого. Такая вот справедливость. Хочу ли я, чтобы всех этих людей пересадили? Вероятно, не хочу. Но хочу, чтобы это было как-то более-менее справедливо, чтобы эти люди больше никогда не занимали никаких государственных должностей, не могли работать в правоохранительных органах».

Но все было не зря, тоже говорит Александр, вспоминая Майдан. «Единственное, чего хочется, — чтобы изменения происходили быстрее. Но изменения есть, они идут, просто медленно, — рассуждает Александр. — В будущее я смотрю оптимистично, я верю, что будет только лучше. Что мы забудем Советский Союз, не будем оглядываться на Россию, что станем нормальной европейской страной. Что наши дети не узнают всех этих кошмаров, войн и будут вспоминать те события как историю. Все будет хорошо, я в это верю».