Горячие темы:

Василий Мудрый: свобода быть собой

21 августа, 11:05

1991 ГОД. НАРОД ТРЕБУЕТ НЕЗАВИСИМОСТИ. ИМЕННО ЭТО СУДЬБОНОСНОЕ ДЛЯ УКРАИНЫ СОБЫТИЕ БЫЛО БЫ, БЕЗУСЛОВНО, НЕВОЗМОЖНО И НЕВЫПОЛНИМО, ЕСЛИ БЫ НЕ БЫЛО ТАКИХ ЛЮДЕЙ, КАК ВАСИЛИЙ МУДРЫЙ / ФОТО ИЗ АРХИВА «Дня»

В истории восхождения Украины к независимости и демократии есть деятели, которые никогда не были на первых ролях. Им не довелось провозглашать исторические документы и подписывать соглашения, которые изменяли судьбу целых стран; их головы не венчали символические лавровые венки; имена этих деятелей не становились именами собственными политических течений или даже всего украинского народа (например, Мазепы, Петлюры и Бандеры). Но существовала ли бы сама история свободной Украины, если бы не эти деятели, которые всегда были готовы в самое тяжелое время взять на себя ответственность за большие и вроде бы малые дела?

СЕКРЕТАРЬ ТАЙНОГО УНИВЕРСИТЕТА

Летом 1907 года, когда Украина Надднепрянщины в результате совершенного в Российской империи ее премьером Петром Столыпиным государственного переворота фактически потеряла приобретенные за два года до этого избирательные права, Украина подавстрийская эти права получила в полном объеме. На Галичине и Буковине было внедрено общее избирательное право; отныне один человек имел один голос, и все голоса избирателей были равнозначны. Несмотря на драматические исторические коллизии, галичане пользовались общим избирательным правом — с небольшим перерывом — вплоть до 1939 года. Это стало одной из причин регионализации политической культуры украинцев с ощутимо разным отношением к представительской власти, к закону, к гражданской активности и к национальной независимости.

И хотя такая регионализация со времени получения всей Украиной общего избирательного права в 1990 году начала исчезать, а на первый план вышли другие факторы, все же ее последствия дали о себе знать во время драматических и трагических событий последних лет. Более того: демократические политики западных земель Украины до сих пор нередко неизвестны и неинтересны на востоке и в центре — там и сейчас больше в почете генералы, чиновники и спортсмены, которые прислужились Российско/Советской империи. Однако разве политики-демократы заслуживают меньшего общественного внимания и почета, чем футболисты и директора заводов?

...О Василии Мудром новейшие справочники по истории повествуют немало. Однако период от рождения его 19 марта 1893 года в селе Викно под Скалатом на Галичине и вплоть до начала активной партийно-политической деятельности в середине 1920-х годов обычно занимает несколько строк. Учился во Львовском университете, был членом Украинского Студенческого Союза и Академического Общества, в 1918-20 годах принимал участие в работе органов местного самоуправления на «малой родине», в 1921 году вернулся во Львов. Вот и все. А между тем первая половина 1920-х годов — это тот период, когда Василий Мудрый становится известным на всю Галичину высокочтимым деятелем, хотя вроде бы и не занимается непосредственно политической деятельностью. В эти годы он является одним из организаторов и руководителей Украинского тайного университета — учебного заведения, подобного которому до сих пор не существовало нигде.

Дело в том, что после поражения Западно-Украинской Народной Республики, 14 августа 1919 года, польская власть закрыла все украинские кафедры во Львовском университете и запретила обучение в нем лиц, которые не служили в польском войске и не были польскими гражданами. Это было сугубо колонизаторское мероприятие, направленное на запрет украинцам получать высшее образование. Но галицкая община не собиралась капитулировать. В ответ Научное общество имени Тараса Шевченко организовало в сентябре университетские курсы для украинской молодежи. Вскоре подобные курсы учредили также Общество украинских научных изложений имени Петра Могилы и Ставропигийский институт. Однако польская власть запретила деятельность всех украинских университетских курсов. Следовательно, украинская община Львова (которую поддержали все украинцы-галичане) организовала тайные курсы, которые состояли из философского, юридического и медицинского отделов.

В июле 1921 года, при участии Василия Мудрого, они были превращены во Львовский тайный университет. В его состав входили философский, юридический и медицинский факультеты и 15 кафедр; на них преподавали 65 профессоров (между прочим, «настоящих», чьи ученые звания были получены еще во времена Австро-Венгрии или в других европейских государствах) и обучались более полутора тысяч студентов. Василий Мудрый с самого начала становится секретарем этого учебного заведения. Ректором Тайного университета стал профессор Василий Щурат, который одновременно заведовал кафедрой украинской литературы. Однако в том же году он был арестован польской властью. Следующим ректором был избран профессор медицины Марьян Панчишин, а впоследствии профессор Евгений Давидяк. В Тайном университете преподавали почти все украинские ученые и специалисты-научные работники, которые проживали тогда во Львове. Однако всем польским университетам был объявлен бойкот.

Отметим, что слово «тайный» в названии этого университета не означало, что о нем никто не знал. Польской полиции было точно известно, где проходят занятия, кто принимает в них участие, как организована университетская структура. Было известно все — однако польская власть не могла его закрыть силой, потому что украинцы сумели привлечь на свою сторону европейское общественное мнение. Поэтому власть попробовала устроить своеобразную осаду тайного университета, чтобы с помощью большой массы мелких репрессий заставить украинцев прекратить деятельность этого учебного заведения. Поэтому в результате преследования польской властью студентов и профессоров университета его сенат 15 ноября 1922 года обратился за защитой к Лиге Наций. Польская власть в ответ обязалась открыть украинский государственный университет до конца 1924 года, однако не соблюла обязательства, а вместо этого усилила репрессии против Тайного университета. В конечном итоге в конце 1925 года Львовский тайный университет прекратил свою деятельность, а его имущество было передано другим украинским организациям.

Собственно, к закрытию университета, кроме репрессий власти, привели еще и объективные обстоятельства. Ведь высшие учебные заведения должны, кроме образования, давать конвертируемые дипломы, которые признаются хотя бы в каких-нибудь средах, в каких-нибудь странах. Львовский тайный украинский университет выдавал дипломы, которые признавали учебные заведения и официальные учреждения Германии, Литвы и Чехословакии, то есть стран, где к украинцам и украинскому делу относились тогда с симпатией. В самой Польше этот диплом не признавали. Кроме того, те, кто изучал право и философию (к философии тогда относили также историю и филологию), пользовались книжными коллекциями своих профессоров или украинских образовательных общественных организаций. Поэтому студенты философского и юридического факультетов, которые в 1921 году поступили в Тайный университет, прошли там полный курс и получили дипломы 1925 года (срок обучения составлял четыре года). А вот те, кто учился на медицинском факультете, не могли завершить образование без лабораторий и анатомических музеев, поэтому после двух лет обучения во Львове вынуждены были продолжать учебу за рубежом, преимущественно в Германии и Чехословакии. Поэтому, несмотря на героические усилия украинской общественности, Тайный университет во Львове был закрыт. Однако его деятельность не стала напрасной и должным образом срезонировала — высшие украинские учебные заведения в 1923 году открылись в Чехословакии (Свободный университет и Педагогический институт им. Драгоманова в Праге, Хозяйственная академия в Подебрадах).

РЕДАКТОР, ДЕПУТАТ, ПАРТИЙНЫЙ ЛИДЕР

Одновременно с работой в Тайном университете Василий Мудрый становится членом Главной управы общества «Просвіта», а после закрытия университета — генеральным секретарем этой организации (которая тогда на Галичине имела несколько тысяч библиотек с читальнями, несколько сотен других заведений, выпускала несколько периодических изданий, имела типографии и т.п.). А вместе с тем с середины 1920-х годов он выступает одним из основателей Украинского Национально-демократического Объединения (УНДО) — мощнейшей западно-украинской парламентской партии 1920—1930 годов. Программа партии, принятая на ее втором съезде в ноябре 1926 года, базировалась на идеологии соборности и государственности, демократии и антикоммунизма. Партия имела свои центры во всех галицких города, поселках и больших селах, а частично и на Волыни. Ее поддерживали «Просвіта», Союз украинских кооперативов, Центросоюз и банк «Дністер» (также кооперативные структуры), целый ряд изданий, среди которых самым влиятельным был дневник «Діло», главным редактором которого с 1927 года стал Василий Мудрый. В следующем году он занял и должность заместителя председателя партии. В целом, в 1930-х годах УНДО сплачивало вокруг себя до 3/4 украинской общественности Галичины.

Собственно, стратегические программные цели УНДО были те же, что и у других украинских партий — достижение независимости и объединение всей Украины; а вот его тактика отличалась как от левых небольшевистских, так и от радикально-националистических организаций. Речь шла об эволюционных процессах самоорганизации украинского гражданского общества, о толерантности в отношениях с другими нациями, о сотрудничестве со всеми демократическими силами тогдашней Польши, о парламентских, легальных средствах достижения политических целей. С 1928 УНДО принимало участие в выборах в польский парламент и получило 26 мандатов в Сейме (на 40 депутатских мест, выделенных для украинцев) и 9 в Сенате (из 11). В 1930 году в условиях пацификации и яростных гонений на все демократические силы (тогда власть Пилсудского арестовала 19 послов от УНДО, избранных в 1928 году), партия получила в Сейме 17 мест (из 30 украинских), в 1935-м и 1938-м гг. — по 23 места. УНДО имело в обеих парламентских палатах свои фракции («клубы») и представителей в президиуме Сейма и Сената, а также было влиятельной силой в политической жизни Речи Посполитой.

Одним из важнейших дел, которым занимались лидеры УНДО и редакция газеты «Діло» в 1932—1933 годах, — это дать миру и самим галичанам объективную и широкую информацию о Голодоморе. В частности, были собраны и опубликованы в газете письма от галичан, которые проживали в советской Украине. Этих писем, разумеется, было немного, потому что они чудом пересекали границу, но это оказались очень красноречивые документы трагической эпохи. Скажем, 22 февраля 1933 года «Діло» публикует письмо селянина к родственникам на Галичине, преисполненное отчаяния: «...Порятуйте мене якнайскорше, пришліть що-небудь. Не хочу від Вас нічого такого дорогого, але надішліть житніх чи ячмінних сухарів хліба, а може, як маєте звідки і не дуже у вас дорого, риж, то вкиньте у пакунок якийсь фунт дитині на кашу... воно бідне голодує... Трохи мені стидно, що я так пишу до вас, але що ж зробити, як так прийшлось на віку пережити таку трудноту». Еще одно письмо «Діло» публикует 30 апреля под заголовком «Більшовицький рай»: «Ми погибли, особливо села. Багато людей попухло з голоду і багато вже померло особливо на Україні. Я того ж року об’їхав весь Кавказ, Московщину і Україну і ніде місця нема. Є місце тільки для тих, що граблять людей... Я від тебе нічого не домагаюся, тільки пиши листа. Тільки нічого не пиши про нашу владу. Це для мене небезпечно. У нас така свобода... На Україні вже доходить до людоїдства. У нас половина землі не обсіяна, нема коней — поздихали з голоду... Все забрали і заморили голодом, і людей, і коні...». «З країни нужди й голоду» — под таким заголовком публикует «Діло» 27 мая отчаянное письмо галичанина-переселенца к брату на Львовщине: «...Змилуйся ради Бога над нами і допоможи нам нещасним наскільки можна, бо ми всі вже попухли з голоду... уже все поїли, що було. І полови вже немає і жолудя теж нема... Пища у нас сейчас така: сіль, вода та щавель... Од неї люди пухнуть і ми теж попухли і ходити ніяк не возможно... У нас уже хоронять без гробів, уже нема кому робити і так везуть і кидають у яму. Обрядів ніяких нема». 18 июня «Діло» приводит еще один документ, отметив, что это письмо от молодого парня из Украины к своим родным от середины апреля. Автор — студент — не только фиксирует, но и анализирует трагедию. Он отмечает истребление самого сознательного украинского элемента («найгарніших людей») за «петлюровщину». Вспоминает и о рабочих: «Робочі на роботу не хочуть ходити. Кажуть: «Дай нам хліба з’їсти, тоді й підемо, а то за цими 150 грамами не можемо підняти ніг, бо сам чоловік не з’їдає, а ділиться з сім’єю. Багато людей мре з голоду. Злодійство збільшується. Ті робочі, які цілком перейшли на колективний харч і з дому не мають ніякої допомоги, то вмирають десятками і валяються по дворах... де робив, там і вмер. За ними ніхто не слідить».

Это только один эпизод из будничной работы редактора ежедневной газеты, который вместе с тем был заместителем председателя ведущей украинской партии на Галичине, а еще — заместителем председателя «Просвіти». Не удивительно, что Василия Мудрого уважали как однопартийцы, так и политические оппоненты, в том числе — и из польского правительственного лагеря. В 1935 году после переговоров с польским правительством Василий Мудрый вместе с группой единомышленников провозглашает политику «нормализации» польско-украинских отношений на Западной Украине. Следовательно, он становится главой УНДО, а в сентябре этого же года его выбирают вице-маршалком Сейма. Из концлагеря в Березе-Картузской выходят украинцы-политзаключенные, государство финансирует издание украинских книг, создаются украинские научные учреждения в Варшаве. Украинская Парламентская Репрезентация, в которую входят представители всех партий, имеющих своих послов в Сейме и Сенате, повседневно отстаивает национальные и социальные права своих избирателей, и в этой кропотливой и сложной работе наиболее полно обнаруживает себя «дирижерское» умение Василия Мудрого, которое становится одним из признанных лидеров украинства в Польше.

Однако в 1938 году польское правительство начинает новое наступление на права национальных меньшинств и берет курс на свертывание демократии. В ответ Василий Мудрый объявляет «нормализацию» недействительной. Конфликт между украинскими партиями и польским правительством набирает обороты, но начинается Вторая мировая война, на повестку дня становятся совсем другие дела. 2 сентября в Варшаве на последнем заседании Сейма Василий Мудрый заявил от имени Украинской Парламентской Репрезентации, что украинцы в войске выполнят свой гражданский долг относительно Польского государства. И это стало фактом — верные присяге, украинцы защищали Польское государство от нацистов, хотя оно и было для них не матерью, а мачехой, порой довольно злой.

ЭМИГРАЦИЯ: БОРЬБА ПРОДОЛЖАЕТСЯ

После разделения Речи Посполитой между Германией и СССР Василий Мудрый остается в Кракове, и только летом 1941 года возвращается во Львов, из которого советские войска уже ушли. Он становится секретарем одного из тогдашних допомоговых комитетов, которые пытались наладить жизнь гражданского населения, сотрудничает с газетой «Ідея і чин» под псевдонимом «Ярослав Борович». Ему, в частности, принадлежат статьи, где проанализированы непростые польско-украинские отношения и содержится призыв к примирению и союзу двух народов на платформе совместной борьбы против всех империализмов, за возобновление государственной независимости Польши и Украины. Опять-таки, вроде бы не очень заметная работа на фоне тогдашних трагических и бурных событий, которые сделали известными совсем других политиков. Но Василий Мудрый не изменяет себе: он и в те годы стоит на демократической платформе, отрицая все формы тоталитаризма.

Эта принципиальная позиция находит признание, когда в украинском национально-освободительном движении в 1943—1944 годах происходит поворот к идеям демократии. Поэтому не случайно в июле 1944 года на учредительном собрании Украинского Главного Освободительного Совета, президентом которого был избран надднепрянец Кирилл Осьмак, Василий Мудрый становится одним из вице-президентов этого предпарламента свободной Украины — вместе с греко-католическим священником Иваном Гринехом и ученым из Харькова Иваном Вовчуком. Осенью этого же года по заданию УГВС Василий Мудрый покидает Украину, как выяснилось — навсегда.

...Германия. 1945 год. Миллионы украинцев оказались в зонах оккупации западных союзников. Положение этих людей чрезвычайно неопределенное — СССР требует их депортации, и в конце концов добивается своего (хотя и только тех, кто был гражданами Союза до 1939 года). А это, даже если ты не занимался политикой, не сотрудничал с нацистами и носил зашитый в одежду комсомольский билет, — почти стопроцентная гарантия дороги в ГУЛАГ. Американцы и англичане не понимают этих проблем: «Вам не нравится Сталин? — спрашивает сержант у тех, кого таки депортируют силой в советскую зону оккупации. — ОК!

Выберите себе другого лидера!». Впрочем, к Василию Мудрому как к бывшему депутату польского Сейма прислушиваются, и он неутомимо объясняет представителям союзнического командования, что между двумя тоталитарными режимами разница не больше, чем между красными и коричневыми чертями. А еще создает временный провод украинской эмиграции, который занимается прежде всего не едой, не одеждой, а главным — обеспечением правового статуса эмигрантов. А вслед за этим — нахождением стран, которые согласятся принять сотни тысяч украинских беженцев.

В Германии же Василий Мудрый возобновил деятельность УНДО, которая вошла в состав Украинского Национального Совета и правительства УНР в изгнании. Снова пригодилось его умение — объединять оппонентов, добиваться эффективного сотрудничества представителей разных политических течений. А дальше — переезд в США, и с 1953-го до самой смерти в марте 1966 года — работа на должности экзекутивного (то есть исполнительного) директора Украинского Конгрессового Комитета Америки, написание книг и статей на самые разнообразные темы — от воспоминаний о деятельности Тайного университета до анализа деятельности Ивана Франко как общественного деятеля. И ни одной эффектной позы, — просто неутомимая работа во имя демократической Украины, до последнего дня.

Поэтому вопрос: будет ли упомянут должным образом Василий Мудрый в независимой и демократической Украине, ради которой он жил и работал всю свою сознательную жизнь, или будет как один из наиболее последовательных сторонников украинской демократии и дальше интересовать только историков-специалистов?

ВАСИЛИЙ МУДРЫЙ