Между преследованием и манией преследования

Известный русскоязычный украинский поэт Александр Моцар (он неоднократно появлялся и на страницах «Дня») недавно дебютировал и в качестве прозаика. В новом киевском издательстве «Каяла» увидела мир его книга «Родченко. Кошки-мышки».

Читатели, знакомые с поэзией Моцара, видимо, придут к выводу, что стилистически его проза довольно крепко связана со стихами. Тот же размах абсурда, те же чудаковатые, смешные имена (кошка Полина, Женя Яйцев, Готовченко и многие другие), та же ирония, которая ведет не в стеб, а в задумчивую многозначительность. В конце концов, и действие романа (примем такое жанровое определение хотя бы условно) разворачивается в тех таки весьма обычных, сказать бы, рабочих обстоятельствах. Все в книге «Родченко» начинается с обычного утра в самой обычной рекламной конторе. Утро выделяется среди прочих только тем, что в офисе появился новый сотрудник. Но вдруг этот человек начинает играть очень мистическую и загадочную роль. Да и коллизии накручиваются жестко, непредсказуемо — с преследованиями или манией преследования, со взрывами и пожарами, с мимолетными романами, с поисками ответов на не совсем однозначно сформулированные вопросы и с пьяными философскими диспутами. А завершается все вообще драматичными событиями в зоопарке с достаточно «открытым» финалом, который, видимо, каждый читатель сможет трактовать на свое усмотрение.

Что же предлагает своим читателям Александр Моцар, кроме сюжета, пересказывать который в рецензии, конечно же, не будем? Есть здесь, например, достаточно издевательски выполненный, но убедительный социальный срез: «креативный класс» разной степени реализованности, вторая (скорее всего) половина двухтысячных годов, Киев и некоторые места неподалеку, вплоть до Чернигова включительно. Незамысловатые развлечения «офисных мужчин» в кафешках и парках, которые вдруг умудряются вывести в загадочные и страшноватые сферы, — в этом, собственно, можно увидеть очередной вариант вечной метафоры о будничности, которая из серо-профанной вдруг превращается в инфернальную. Есть материал для размышлений о роли конспирологических теорий в нашей жизни. Наконец, авторское письмо, построенное на фундаменте количественно достаточно ограниченной, но интересно и разнообразно примененной лексики, с изобретательной образностью. И, конечно, немного игр с формой произведения. Эти игры способны поводить за нос некоторых из читателей.

Используя широкую палитру аллюзий и мотивов литературы прошлых веков (от Достоевского до Булгакова), Моцар вместе с тем не прибегает к стилизациям, вместо этого культивирует свою, выразительно индивидуальную писательскую манеру. Мне трудно четко и однозначно изобразить портрет потенциального благодарного читателя «Родченко», однако, думаю, в нем можно будет угадать черты как любителя скептических жанровых сцен из жизни несовершенного социума, так и сторонника эстетских тенденций в современной прозе.