«Моральная константа»

«Порой читаешь воспоминания об одном человеке, и как будто говорится о разных людях. А в воспоминаниях о Николае Кагарлицком узнаешь того же мужчину. Это была какая-то моральная константа, человек большого энтузиазма, большого самопосвящения», — вспоминает Михаил Слабошпицкий, рассказывая о книге «Україна, батьку, в нас одна». И самопосвящение действительно стало принципом жизни Николая Кагарлицкого.

Более 300 трудов о деятелях литературы и искусства, книги об оперной певице Оксане Петрусенко и одном из уникальных исполнителей басового репертуара Михаиле Донце, художнице Екатерине Билокур (ее письма собирал почти 30 лет) — всего лишь немногое из того, что осуществил Николай Кагарлицкий. Причем мыслил он не только категориями прошлого или настоящего, но и будущего. В частности, именно Николай Кагарлицкий устраивал музыкальные вечера, после которых Дом учителя, где они проходили, стали называть Малой оперной сценой Украины (там выступала талантливая молодежь, многие из которой впоследствии становились известными).

«Все это — во имя возрождения Украины и ее духовности. Я нашел способ прислужиться. Ради людей. Чтобы пробудить в них чувство гордости за свою культуру, обратиться к их совести, сказать, что этот народ нужно любить... Участниками были артисты оперного театра, студенты и концертмейстеры консерватории. Пытался как можно больше наполнить те вечера содержанием — чтобы слушатели увидели в Борисе Гмыре, Михаиле Донце, Ларисе Руденко, Иване Козловском, Василии Третьякове и многих других тех, кто навечно останется в нашей культуре...» — объяснял Николай Кагарлицкий.

А еще именно он добился, чтобы несколько улиц Киева были названы именами выдающихся украинцев: Екатерины Билокур, Ивана Козловского, Михаила Донца, Михаила Гришко, Бориса Гмыри, Ларисы Руденко... Николай Кагарлицкий помогал семьям, хлопотал о награждении творческих коллективов. «Он был такой, что везде встревал. Услышал, что какая-то неприятность у Дзюбы — сразу бежит, чтобы ему чем-то материально помочь. Жена пирожков напекла — он несет ему. А тут у Дзюбы как раз обыск. И в такие ситуации он попадал неоднократно», — вспоминает художник Василий Перевальский. Таким он уж был — «вечный двигатель украинской культуры», как вспоминает журналистка Эмма Бабчук.

Проявлением служения является еще один штрих, который привел Михаил Слабошпицкий: «Николай Кагарлицкий не использовал автобиографическую повесть, чтобы постамент себе сделать. Он здесь рассказывает о других, а когда о себе, то смущается». Преданность принципам справедливости, великодушие и милосердие к другим, энтузиазм и решительность в действии, служение другим в сочетании с невероятной скромностью — таким Николай Кагарлицкий остался в памяти. Поэтому не удивительно, что зал Национального музея литературы, где проходила презентация книги воспоминаний, был совершенно заполнен: люди стояли и в дверях, и в проходах, и на коридоре.

Николай Кагарлицкий всю свою жизнь посвятил тому, «чтобы память народа не мелела». И, наверное, лучшей благодарностью для него будет, чтобы наша память о нем так же наполнялась благодарностью и уважением.