Писатели — о Майдане и «послемайданье»

ЮРИЙ АНДРУХОВИЧ:

— Исторические аналогии нынешним событиям подобрать не могу. Несмотря на то, что вокруг холодный январь и наступила очередная годовщина трагедии под Крутами, и сам собой вспоминается Тычина с его «стоїть сторозтерзаний Київ», и нам так же, как и тогда, противостоит Россия — безразлично, большевистская, белая или неоимперская. И все равно — это очень особая ситуация, по высшему счету первая такая в нашей истории, беспрецедентная. Почему? Потому что мы, украинское общество, впервые стали субъектом собственной истории. Выразительно осознавая свой выбор и эффективно его реализуя. 2004-й был первой попыткой в этом процессе. Ныне мы более опытны и более сильны.

Другой мотив. Майдан уже множество раз сравнивали с Сечью. Тоже неплохо, но так же не то, хотя внезапно реанимированные сечевые навыки, конечно, не могли не воплотиться. Но Сечь была перманентным институтом несколько столетий, в силу даже географических обстоятельств достаточно оторванным от регулярных политических процессов. Майдан же — активнейший фактор политической борьбы, решающий залог победы. Майдан растет по всей стране и главное — внутри, в людях, в сознании и эмоциях миллионов украинцев.

Оппозиции я бы посоветовал не расслабляться в связи с временными тактическими уступками власти. Быть хитрее ее, а для этого завести себе во властных рядах целую сеть разведчиков и информаторов. Ныне, когда «процессы пошли», таких должно найтись немало. Ориентируясь на публичные заявления провластных политтехнологов (Погребинского, Костя Бондаренко и др.), делать все наоборот. Раскалывать властный монолит: серьезные трещины на его поверхности уже появились.

Еще одно: оппозиции следует во сто раз активнее работать с мировым общественным мнением. Апеллировать не только к европейским чиновникам Эштон или Фюле, но и к простым гражданам. Они, граждане, — избиратели и налогоплательщики, их мысль окончательно определяет поведение чиновников.

Самый сложный мой совет: думать не о должностях и бонусах, а о достижении победы. И в этом смысле следует четко сформулировать для себя и общества, что именно считается победой. То есть, какова наша конечная цель — в кратко-, средне- и долгосрочной перспективе.

СЕРГЕЙ ЖАДАН:

— Нынешние события у меня ассоциируются с событиями исторической давности — революционным 1917 годом. Как плюсами, так минусами. И я очень боюсь, чтобы эти минусы не перевесили, и чтобы нам удалось отстоять эту страну.

Мне противно видеть реакцию местного руководства на харьковский Евромайдан. Их постоянную ложь, их абсолютно неадекватные действия. В Харькове действуют отряды «титушек», областная администрация окружена милицией. И наш губернатор совершенно серьезно говорит, что в город съехалось несколько сотен галичан, которые будут штурмовать областную администрацию, — это полный бред! И я не знаю, кого он хочет в этом убедить. Мне кажется, что они пугают других и при этом боятся сами. А то, что ныне харьковская власть объявила о создании рабочих дружин и казацких отрядов — это просто легализация уголовных формирований в городе!

Харьковской власти я бы посоветовал идти в отставку. И чем скорее они это сделают, тем лучше будет для них самих. То, что они натворили здесь за последние годы, требует пристального внимания со стороны правоохранительных органов.

Верховная Рада должна при нынешних условиях идти на уступки. На майданах сегодня стоят не сторонники какой-то политической партии, стоят не за деньги. А стоят люди, которые требуют и будут отстаивать свободную Украину. И то, что власть их игнорирует, не прислушивается к их требованиям, их призывам, только ухудшает ситуацию в стране. Так или иначе, у власти значительно больше возможностей для маневра, для шага навстречу, чем у людей. Потому что демонстранты загнаны в тупик: в них целятся, их похищают, на них совершают нападения. В такой ситуации инициатива в переговорах должна была бы быть за властью. Но сейчас уже мало надежд на то, что эта власть способна адекватно и логично оценивать ситуацию.

МАРИАННА КИЯНОВСКАЯ:

— События последних дней напоминают мне Великую Французскую революцию. Притом, что события, которые предшествовали баррикадам в Киеве, на протяжении достаточно длительного времени напоминали мне реалии гитлеровской Германии — где-то за семь или пять лет до начала войны. Я знаю, что большинство интеллектуалов и просто думающих людей проводят совсем другие исторические аналогии. Но, на мой взгляд, именно Великая Французская революция по-настоящему сформулировала и осмыслила, что такое «народ», что такое «свобода», а также стала непосредственной причиной системных прогрессивных цивилизационных изменений, в сущности, для всей Европы, а также, в большой степени, для Латинской Америки. На днях Саакашвили на страницах «The Wall Street Journal» сказал, что ситуацию в Украине можно определить как первую геополитическую революцию XXI века и подчеркнул, что украинские события ключевым образом отличаются от протестов в других странах, где требования сосредоточены вокруг социальных прав или коррупции во власти. Уже понятно, что киевский Майдан (но не просто Майдан, а, условно говоря, «Майдан в головах» наших сограждан) вызовет тотальную модернизацию сорокапятимиллионного общества. В близком или дальнейшем будущем события, свидетелями и участниками которых мы являемся, будут иметь огромное влияние на «брожение масс» и вызревание аналогичных процессов, как минимум, в России и других постсоветских странах. Конечно, какие-то более близкие аналогии с Великой Французской революцией неоправданны... Но я хотела бы подчеркнуть несколько значимых аспектов. Первое. Действующий в Украине режим не обеспечивает развития на ни одном из базовых уровней — ни в плане экономики, ни в плане общественного строя, ни в плане культуры и на др. Соответственно отношения на всех уровнях архаизируются. То же таки срастание власти и криминалитета, взяточничество позволяют избегать конкуренции, когда выигрывает более достойный. Приблизительно такая же архаизация была характерна для Франции XVIII в. Второе. Волнения вызвала, как и во Франции, легитимная власть. Причем это, во всяком случае, не голодный бунт, а гражданский протест самых широких масс, людей, которые относятся практически ко всем прослойкам, законные и, так сказать, естественные интересы которых власть последовательно игнорировала и игнорирует. Третье. Как и во Франции, где революцию поддержала и частично возглавила аристократия, наш протест поддерживает часть самых богатых людей страны собственно потому, что они осознают крайнюю необходимость тотальных изменений. Четвертое. В Великой Французской революции особой и в известной степени определяющей была роль просветителей, которые повлияли на прогрессивную смену мировоззрения миллионов людей. То же самое, без преувеличения, происходит и у нас. Параллелей можно проводить еще очень и очень много. Но. За двадцать пять лет террора во Франции погибло более двух миллионов гражданских. Я всем сердцем надеюсь, что нас не ожидают реки крови. Хотя лично я готова платить даже высшую цену. За свободу.

Давайте действовать, сверяя все свои поступки с собственной совестью; давайте советоваться с людьми, которым доверяем, например, со священниками, и прислушиваться к их мнению. Нужно как можно больше читать, чтобы иметь более широкую панораму того, что происходит в Украине, а не только непосредственно около нас. Постоянно помнить, что это — наша страна и наши люди! Все, кто вокруг. В том числе — по ту сторону баррикад. Насилие, если его не удается избежать, нужно свести до минимума, насколько это возможно. Себя, своих родных и близких, свои ценности, свою свободу — должны защитить. Надо делать все, что можем и что должны. Каждый на своем месте.

ВАСИЛИЙ ГОЛОБОРОДЬКО:

— Последние события в Украине напоминают мне времена освободительной борьбы в послевоенное время. Это — борьба против советизации Украины, символично — борьба между памятником Ленину и Украинским Флагом. Незаметно, а иногда и нагло откровенно, часть Украины (не географическая) превратилась из соискателей равных с украинцами прав в оккупантов — со всеми неутешительными последствиями для самих украинцев. Двадцатилетняя толерантность теперь обнажилась — стало очевидным, доступным непосредственному наблюдению унизительное, униженное положение украинцев на своей Богом данной земле. Наш язык, культуру, историю, наших героев — презирают.

В советском заповеднике, которым был на протяжении всего времени независимости и сегодня является мой родной луганский край, я всегда чувствовал себя как в гетто, а теперь чувствую себя заложником, со всеми ожидаемыми последствиями.

Каждый писатель — гражданин Украины, и как гражданин он должен быть со своим народом, никак не выделяя себя из этого святого сообщества. Кто делает наоборот (есть и такие литераторы), тот противопоставляет себя своему народу и является подпевалой постсоветским оккупантам.