Мартин Поллак (род. 1944) — австрийский писатель, журналист и переводчик. Занимается проблематикой Центральной и Восточной Европы, специализируется на восточноевропейской истории. Сын члена НСРПН и штурмбаннфюрера СС Герхарда Баста, который служил в айнзацгруппе в Словакии, командовал зондеркомандой в Варшаве, занимался массовым уничтожением евреев и был убит при попытке перейти австрийско-итальянский границу. Об этом Мартин позже написал биографическую книгу «Смерть в бункере. История моего отца».
Окончив гимназию, Мартин работал столяром. Позже изучал филологию и историю стран Восточной Европы в университетах Вены, Варшавы, Югославии. В 1987—1998 — собственный корреспондент журнала «Шпигель» в Вене и Варшаве, с 1998 — свободный литератор. Среди самых известных книг, кроме «Смерти в бункере» — «Отравленные пейзажи» и «Император Америки. Большой побег из Галичины» (все изданы в Украине).
Полное название исследования, переведенного на украинский Нелей Ваховской — «До Галичини. Про хасидів, гуцулів, поляків і русинів. Уявна мандрівка зниклим світом Східної Галичини та Буковини». Задействовав архивы и тексты свидетелей эпохи, Поллак в буквальном смысле осуществляет воображаемое путешествие по бывшей коронной земле Австро-Венгерской империи. Заглядывает во все крупные города, города поменьше и деревни. Описывает леса, реки, горы, дает точные топонимические привязки. Ему удается оживить пейзаж Галичины рубежа позапрошлого и прошлого веков. Здесь разворачивается нефтяной бум, праведные раввины творят чудеса, в удаленных берлогах скрываются свободные разбойники-повстанцы, бедность соседствует с вопиющим богатством; русины-украинцы, поляки, евреи, немцы, румыны, армяне, цыгане, караимы влачат жалкое существование в нищем и коррумпированном крае и легко поддаются на уговоры эмиграционных агентов, покидая свои земли ради миражей процветания в Америке или в России. В то же время писатель не скрывает восторга, вызванного взрывным сочетанием культур, чрезвычайным литературным плодородием Галичины, цитирует Ивана ФРАНКО и Бруно Шульца.
А вот как автор описывает гуцулов:
«Таємничий гірський народ, у якому одні вбачали слов’янізованих нащадків скіфів і готів, другі — залишки монголів і печенігів, треті — дітей румунських і русинських племен. Напевне відомо було тільки, що самі себе гуцули називали християнами, верховинцями та руськими людьми, розмовляли на русинському діалекті з домішками румунських слів і з прадавніх часів жили в долинах Пруту й Черемошу, їхніх священних річок, а ще на схилах порослої хащами Чорногори в галицько-угорських Карпатах, на Чорній Кливі та Яворнику. Напівкочівники на спритних коротконогих кудлатих конях, яких, як і господарів, називали гуцулами, вони випасали свою худобу на широких полонинах. /.../ Навіть найбідніші з них були дуже колоритні: густе волосся по плечі, блискуче від лою, крислатий повстяний капелюх зі смужкою з латунних бляшок, прикрашений глухаревими або павичевими перами, гранатові штани, червоні візерунчасті панчохи-капчурі та шкіряні постоли; поверх штанів довга лляна сорочка, що лисніла від жиру, — мазанка: від настирливих комах пастухи рятувалися, виварюючи натільну сорочку в лою із сіркою. На неї вдягали сардак — верхній одяг із сукна чи овечого смушка; за широким поясом кинджал, часто — старосвітський пістоль, а в руці бартка — гостра як бритва горянська сокирка, яка в сутичці могла стати убивчою зброєю. Усі верхи, навіть жінки — степовий народ, який історія закинула в гори.
Гуцули жили з вівчарства й великої рогатої худоби, однак найбільшим їхнім скарбом були коні, яких вони часто любили дужче, ніж власних дітей, і здебільшого дбали про них також краще...»
А это о бойках:
«Загалом бойки були людьми важкої вдачі, розводили велику рогату худобу, продавали віслюків на осінніх ярмарках у містечках Бориня і Лютовиська, звідки тих переганяли аж в Угорщину... У Лемберзі бойківських торговців можна було зустріти на Бернардинській площі: кошики фруктів, смагляві обличчя, часто трохи розкосі очі, волосся, за східним звичаєм виголене до маківки. Синевидці були нащадками татарських і турецьких полонених, яких у XVII ст. польський король поселив у цих непролазних хащах».
В предисловии писатель отмечает:
«Ця книжка вперше вийшла друком понад тридцять років тому, Орвеллівського 1984-го. Звісно, це випадковість. Але цей рік пояснює, чому я описав уявну, а не реальну подорож Галичиною, точніше Східною Галичиною й Буковиною. Подорож в історію, як то кажуть, пальцем по карті, оперту на літературні джерела, старі газети й історичні фотографії — все це було масивом матеріалу, з якого я черпав у бібліотеках та архівах. Звісно, я не мав нічого проти, щоб насправді поїхати в ті місця й подивитися, що залишилося від колишньої Галичини. Більше того, я мріяв про такий пошук слідів. Однак у 80-ті роки минулого століття австрійцеві було важко, а в моєму випадку, як з’ясувалося, навіть неможливо отримати індивідуальний дозвіл на в’їзд до краю, про який я вирішив писати».
ПРЯМАЯ РЕЧЬ:
Мартин Поллак об истории создания «До Галичини» и своем отношении к Украине
— Эта книга вышла на немецком в 1984-м. К тому времени я преимущественно занимался Польшей. А пока собирал материалы для этой книги, то узнавал все больше о вашей стране. Это стало началом большой любви. В Польше меня упрекали, что книга только о восточной, украинской части Галичины. Но именно эта часть меня очаровывала больше всего.
— У меня нет корней в Галичине, и мой род никак не связан с этим краем. Конечно, Галичина когда-то была провинцией Австро-Венгерской империи, но в 1984-м этот факт уже почти не вспоминали. В книге много цитируют украинских авторов, есть много ссылок на украинскую литературу, потому что, когда я ее писал, в немецкоязычном пространстве было очень мало информации об этом крае. На сегодня это изменилось к лучшему.
— Для меня интересен феномен эмиграции из Галичины, который имеет много параллелей с сегодняшней ситуацией с мигрантами. Также мне были очень интересны люди, которых я видел на архивных фотографиях, хотелось понять, с какими взглядами, мечтами, надеждами они ехали, с какими разочарованиями они столкнулись. Стоит заметить, что Галичина в то время представляла собой очень бедную местность. Но то же самое можно было тогда сказать почти обо всей Европе. Из-за этой бедности многие эмигрировал из своих стран, включая из тех же Швейцарии, Швеции, Ирландии — сейчас вполне благополучных.
— Я, как уже говорил, изучал польскую культуру. Но в то время меня объявили персоной нон грата в Польше и запретили въезд в СССР. Поэтому я придумал себе тему Галичины, на которую можно было писать, не выезжая туда — к тому же совсем не раскрытую в немецкоязычном мире. Единственным способом писания оставалось собственное воображение. Поэтому я сидел в архивах, работал дома со старыми текстами, аутентичными фотографиями. Таким образом воссоздал для себя этот мир, но при этом опирался на факты и документы, ни слова не придумал.
— Карл Эмиль Францоза, довольно известный в свое время немецкий писатель, еврей и немецкий националист — в то время это еще было возможно — родился в Черткове и много писал о Галичине, о Буковине. Яркий эпизод произошел с ним в Перемышле в 1881 году. Он зашел пообедать в местную ресторацию и нашел в своем шницеле клок волос и старый гвоздь. Потом написал, что это уже не Европа, а «Полу-Азия», чем оказал медвежью услугу своей земле. В представлении немцев и австрийцев осталось соответствующее предупреждение. В общем, в Европе существовали предубеждения относительно Украины, Галичина имела негативные коннотации в немецкоязычной среде. Но сегодня ассоциации намного лучше.
— В Австро-Венгерской империи русины считались ненадежным элементом, хотя они таковыми не были. И это нас подводит к трагическим страницам Первой мировой войны, когда русинов по подозрению в шпионаже массово задерживали и даже уничтожали. В книге говорится о другом периоде истории, но я австрийский писатель, в определенной степени чувствую свою ответственность и считаю своим долгом освещать эти проблемы. Очень важно не смотреть на прошлое сквозь розовые очки, не ностальгировать. И тогда вы будете иметь более или менее объективную картину мира.
— Галичина очень много привнесла в австрийскую культуру, много дала в интеллектуальном пространстве. Вам есть чем гордиться. С другой стороны, Украина тоже много приобрела благодаря переплетению различных культур в западной части.
— Впервые я попал в Украину в 1992 году, когда работал корреспондентом немецкого журнала «Шпигель». Первое впечатление было не очень радостное. Львов находился в таком состоянии, что западному человеку невозможно даже представить. Но другое впечатление, уже о людях — очень приветливых, искренних — оказалось совершенно иным. Мы путешествовали вдвоем с польским фотографом, и у нас быстро сложилось убеждение, что мы все-таки попали в европейскую страну. С тех пор образ Украины очень изменился в лучшую сторону. Киев, Черновцы, Львов — это такие европейские города, как в Германии. Но, возможно, есть опасность, что они станут слишком европейскими, слишком стандартизуются, потеряют свое лицо, то, что собственно, делает их украинскими городами. Но, я надеюсь, украинская ментальность достаточно сильна, чтобы этому противостоять.
— Моя любовь к Украине началась, как я уже говорил, в 1984 году. У меня сразу было чувство, что я получу от Украины больше, чем смогу ей дать. Она для меня стала источником знаний, неисчерпаемым источником вдохновения. Я чувствую себя очень комфортно у вас, не так, как, например, в Польше, хотя знаю польский. Я не знаю украинского, но должен сказать, что Украина является частью моей великой Родины.
