Время Ульяненко
В Киеве издана посмертная книга рассказов одного из наиболее талантливых и провокационных украинских писателей
Ульяненко я лично не знал, и с его творчеством отношения не сложились. Но на днях в киевском издательстве «Люта справа» вышел сборник «Яйца динозавра», по прочтении которого я изменил мнение.
Сюда вошли рассказы, новеллы и эссе разных лет, есть даже небольшая повесть. Ульяненко в художественном поле считался enfant terrible — его проза представляла собой взрывную смесь жестокости, эротизма и нарушенных табу. По текстам в «Яйцах динозавра» это заметно, так же, как и присущие автору добродетели и противоречия. Он явный мизогин (сюжеты изобилуют пренебрежительными пассажами о женщинах), с одной стороны, а с другой — прорываются у него страницы о любви, написанные с проникновенной нежностью. Есть произведения, сделанные наскоро, есть филигранные по исполнению. Обилие эротических сцен может вызвать ошибочные ассоциации с такими мастерами телесного письма, как Чарльз Буковски или Генри Миллер. Но это лишь на поверхности. В действительности Ульяненко между Эросом и Танатосом намного больше завораживает второй. Мало какой текст в сборнике обходится без сцен насилия или смерти; от этих сочных рассказов так и веет каким-то черным холодком. И все же Ульяненко празднует жизнь, пусть на грани отчаяния и распада. Герои здесь — люди с исковерканными судьбами, изгои (так называется повесть в книге). Они не просто пленники конкретных обстоятельств, а вообще не ладят с миром как таковым. Что-то им не дает покоя. Или они не дают покоя миру. Иногда это для них заканчивается хорошо, как в тех же «Изгоях», но чаще — наоборот.
Это — литература, конечно, социальная по материалу, а еще, в лучших своих формальных проявлениях, уместно и ярко поэтическая. И, что важно, — принципиально урбанистическая. Хрущобы и «брежневки», милицейские участки и стихийные рынки, подземные переходы и станции метро, улицы и фонари — Ульяненко легко и точно прописывает городскую среду и населяет ее соответствующими типами, современными нам.
Он был предельно далек от привычного для Украины романтического амплуа писателя-пророка. Однако теперь, как никогда, очевидно, что именно такого, как Олесь, нашей литературе, перегруженной патриархальностью, разного рода комплексами, тематическими и жанровыми ограничениями, остро недоставало.
И главное: сейчас, после всего случившегося, видно, насколько эта проза актуальна. Время наконец догнало Ульяненко.
