Сдам угол игровому абажуру
Состояние творческой переполненности явно легло на дно. Кто знает — то ли передохнуть, то ли поволынить и сбавить обороты или тихо уползти в ноль-позицию, чтобы понять, зачем озорная рубрика на фоне нынешних ежедневных новостей. Если все это происходит еще и вперемежку с какими-то домашними переделками, то может слегка ускользнуть и нужный градус. Так или иначе, пережив ремонт в одной из больших комнат квартиры, при этом невольно изрядно ужалив всю площадь, где никакие интерьерные игры и не предполагались (там мне давно все нравится), пришла к выводу: если во вновь освеженном пространстве нет никакой истории, необходимо ее придумать. К тому же, получив после ремонта почти стерильную комнату, поняла — нужно спасать положение. Чистый холст хорош тем, что ты сама будешь учить его жить, более того, — по своим законам. Успокаивали, к счастью, окна шоколадного цвета, от них и танцевать решила. Причем ничего не покупая в магазинах дорогущей мебели, которая мне вовсе не нужна. Помпезность оставляем для тугих кошельков и их владельцев, часто не отягощенных особой фантазией для игры с нюансами. Итак, буду творить пространство, не перегруженное новыми предметами, а вещами, только возвращенными к жизни. Передо мной 36 квадратов пустоты, одним словом, выхожу в космос.
Для начала — старую полку, которую сын советовал немедленно выбросить, настолько она не внушала доверия, но я чувствовала — есть в ней скрытая сила, твердость дерева, прямая спинка. Такая будет держать удар и с удовольствием переоденется. Перекрасив старушку в тот же шоколад, даже удивилась — как здорово. Старая тумбочка из-под телевизора (сам-то аппарат вообще вынесла из дому) стала цвета слоновой кости под цвет стен.
В ней теперь будут храниться скатерти. С дачи привезу огромный стол и лавки (вариант так называемого коныка), застелю старой маминой кисейной скатертью — вот и весь сюжет. Нет, еще вновь перетянутое гобеленовой тканью старинное кресло станет где-нибудь в углу.
И все же пусто, пусто. Куда книги девать, семейный архив? Придется подвешивать полустеклянные полки. Надо только продумать, как их распределить попикантней. В них уютно будет житься всему — от книг до любых предметов коллекционирования. Совершенно непонятно, что будет освещать эти квадраты. Начала бегать по знакомым галереям, приставать к их владельцам — подскажите, кто может смастерить хоть каркас под абажур. Знаете, как в старых фильмах. Таких и в киностудийных запасах сейчас немного. Ищу мастера, если не получится, сама задекорирую какое-нибудь старье. Расфуфыренные светильники из изысканных магазинов не волнуют — слишком они самовлюбленные, к тому же эти амбиции мне и оплачивать в голову не придет. Нет, нам не по пути.
«Раденька, що дурненька», — крутилось в голове навязчивая чепуха. Как смешно считать себя умнее других! Ведь и это мое сумасбродство давно кем-то просчитано. И все же, главное — настроение. В моей смете оно пока, к счастью, бесплатно. Работаю по плану: стилистику не перегружать, сама себе даю наказ. Если вписывать в пространство старинную вещь, она должна быть в одном экземпляре. Скажем, старинное бюро, не хочу, чтобы все под завязку было забито вещами, в этом жить не очень приятно. Все это хорошо, но у меня никогда не было старинного бюро. Совсем забылась.
Тогда внедрю какой-нибудь дворцовый элемент, и комната преобразится. Возьму и выделю каким-нибудь мощным цветом кусок стены, можно что-то подчеркнуть мозаикой, навесить кусок интересной тряпки, обязательно подарить пару картин, взяв их из других комнат, украшу мамиными вышивками, грамотно обрамленными.
В этой комнате есть ниша, прикрытая самыми обыкновенными дверьми. Выкрасив их в бежевый матовой цвет, понимаю (пригодилась подсказка приятеля) — они могут стать своеобразным холстом для пока еще не четко нащупанных сюжетов. Моя новая знакомая Таня Лысак, художник творчески заряженный, позволяющий себе владение многими техниками, называет себя придворным художником.
Особый двор не обещаю, но вот эта дверь в полном твоем распоряжении, говорю моей соратнице по переделкам. Она, кстати, изысканно расписывает мебель, шкафы, потолки, столы и столики. В свое время, работая в студии креативного дизайна, Таня выполняла самые неожиданные заказы. Поскольку, а это чувствуется мгновенно, живет своим делом, в ее сюжетах каждая деталь отточена и, как правило, рождается лишь в одном экземпляре.
Память ее схватывает, консервирует пристрастия заказчика, его шарм, если такой улавливается, и как бы создаются духи лично для тебя. Вот и готов сюжет для твоего, и только твоего, гнезда. Правда, как у каждого творческого человека, и у нее этот процесс сложен. Бывает и десять эскизов сделает, прежде чем поймет, нащупает нужный сюжет. Разрисовывая мебель, она пишет как бы свою пьесу по согласованной идее. Моя неказистая дверь в центре большой комнаты может в итоге создать такой пикантный акцент, что получится, а я уверена, что и комната создана специально для нее.
Кстати, художница часто отказывается даже от выгодных заказов, если понимает, что навязчивая помпезность — не для городской квартиры. Скажем, огромные голландские пейзажи во всю стену. Сначала объясняет, что такой сюжет требует простора, воздушности замкового зала. В городской зажатости, и даже не в современном загородном доме это будет давить, втягивать, изменяя пространство не в пользу там живущих. Если убедить не удается, за такой заказ не берется. Она любит создавать то, что нравится и ей самой. Однажды она написала на дверях нечто в духе Айвазовского. Глаза боялись, а руки делали. Посмотрела на готовую работу — ужас, посмотрела второй раз — чудо. Так и не поняла — получилось ли все, как хотела. Спас заказчик, он был в восторге. Такой двери нет ни у кого. Только Таня знает, как нащупывала особое многоцветье воды, как мучилась, преодолевая свои комплексы. Для нее главное — работать без спешки, чтобы плотно не прессовали, а среди ее заказчиков есть и такие.
Мой вариант, радостно подумала. Тоже не люблю, когда меня давят, подгоняют. Наша дверь будет преображаться неспеша, примеривая на себя разные оттенки, советуясь с окнами, уже уверенно умостившейся полкой. Все предметы — уж точно не аристократы, но как милы. Ведь они подсказаны главной жизненной мотивацией — стремиться работать, творить, общаться со страстью, куражом. Такой посыл в итоге, как тихий драгоценный вздох без суеты. Как звук пробки в руках сомелье, умеющем открывать сосуд. Громко вылетающие пробки — автограф непрофессионалов.
Последнее время боюсь громких звуков, и как всегда, очень нужны профессионалы.
Страстные.
