История или геополитика?

Время от времени — обычно на годовщину Волынской трагедии — польскую власть (не хочется относить сюда всех поляков) охватывает лихорадка по поводу событий 1943—1944 гг. Правда, на этот раз действия правящей партии «Право и справедливость» имеют все шансы серьезно подорвать украинско-польские отношения. 7 июля Сенат Польши принял постановление, в котором обратился к Сейму (нижней палате парламента) с просьбой «О достойном почтении памяти жертв геноцида, совершенного украинскими националистами по отношению к гражданам II Речи Посполитой». Постановление также содержит предложение об установлении 11 июля Национальным днем памяти жертв геноцида. Именно в этот день — в день 73-й годовщины «Волынской трагедии», депутаты Сейма планировали провести чрезвычайное заседание. Однако впоследствии было решено собраться на обычное очередное заседание 19 июля.

Почему именно сейчас польские политики решили снова педалировать тему «геноцида»? Годовщина трагедии — это повод, но контекст значительно глубже. Если проанализировать внешнеполитическое и внутриполитическое положение Украины, то наше государство сегодня находятся в сложной ситуации. Прежде всего из-за потерянного шанса реформироваться, что смогла сделать та же Польша после распада социалистического лагеря. Конечно, мы имели разные стартовые условия, однако украинские власти, начиная еще с 90-х годов, вместо построения сильного государства занялись совсем другими делами. За время президентства Леонида Кучмы в Украине фактически была создана кланово-олигархическая система — в придачу к тем проблемам, которые достались нам в наследство от Российской империи и Советского Союза.

Два майдана смогли лишь пошатнуть эту систему, но не сломать ее. В сухом остатке они служили лишь для того, чтобы заменить один клан другим. Поэтому сегодня мы по сути живем в «модернизированных 90-х». Нынешняя власть пользуется теми же методами в управлении страной, что и ее предшественники: протаскивание «нужных» людей на должности, практика оффшоров, скандалы с коррупцией, изменение «под себя» законодательства, создание или обновление политических проектов. И это далеко не полный перечень. А как символ состояния страны — Кучма ведет переговоры от имени Украины в Минске и входит в состав Конституционной комиссии, предлагающей изменения к Основному Закону. Таким образом, наше государство до сих пор остается слабым, чем и пользуются соседи.

Россия, давно стремящаяся уничтожить украинскую государственность, все эти годы развращала так называемую украинскую элиту и диверсионно уничтожала нашу страну изнутри. Ударила же она тогда, когда были созданы условия слабости — в феврале 2014 г., оккупировав и аннексировав Крым, а также развязав войну на востоке Украины (оккупировала часть Донбасса). Российская агрессия и предыдущая бездеятельность украинских властей в течение многих лет в результате унесла жизни тысяч украинцев, подорвала суверенитет и территориальную целостность Украины. Конечно, Кремль не откажется от своих планов — он и дальше будет делать все, чтобы окончательно решить «украинский вопрос». Не говоря о постоянной подпитке военных действий на Донбассе, Россия будет продолжать подрывать ситуацию и внутри Украины, причем на разных направлениях.

Один из последних примеров — так называемый «крестный ход», движущийся параллельно по двум направлениям с запада и востока Украины на Киев. «Движение церкви Московского патриархата более организованное, и это доказывает, что оно управляется извне, — комментирует «Дню» религиовед Людмила Филипович (№120 за 11 июля 2016 г.). — Тому доказательство — заявления Царева. В этом плане пророссийские силы, которые хотят вернуться в Украину вместе со своей кликой, разыгрывают церковную карту, которую они разыгрывали и до того. Мы многократно наступали на те же грабли, но иммунитет так до сих пор и не выработали».

И вот именно в таких сложных условиях украинской государственности польские власти разворачивают свой план на тему Волынской трагедии — своеобразное «наступление» на Украину с запада. И, похоже, польских политиков не останавливает то, что было наработано по поводу этой темы за десятилетия между Украиной и Польшей, в частности, совместные заявления — двух президентов, Украинской греко-католической церкви и Римо-католической церкви в Польше, двух парламентов, содержащие формулу: «прощаем и просим прощения».

Показательный момент. Несмотря на то, что еще в 2003 году Кучма и тогдашний президент Польши Александр Квасьневский сделали совместное заявление «О примирении в 60-ю годовщину трагических событий на Волыни», в котором речь шла о «взаимном прощении», их личные поступки имели негативные последствия. И если с ролью Кучмы все понятно, то определенным образом удивило поведение Квасьневского, который привел свою страну к Евросоюзу и НАТО. Не хочется называть его деятельность в Украине подрывной, но он внес свою лепту в сохранение влияния на украинские политические процессы семьей Кучмы—Пинчука. В первую очередь, именно при участии и посредничестве Квасьневского в 2004 году во время помаранчевых событий был проведен круглый стол, который урегулировал противостояние, но заложил «мину» в виде конституционных изменений, которые через год лишили нового президента части полномочий, что привело к разрушительному противостоянию внутри власти. А еще тогда были фактически обеспечены гарантии неприкосновенности Кучме, учитывая его причастность к делу «Гонгадзе—Подольского». На этом деятельность Квасьневского в Украине не прекратилась. Спустя некоторое время он возглавил Наблюдательный совет Ялтинского форума, который ежегодно проводит семья Кучмы—Пинчука. Своей деятельностью и участием в YES Квасьневский в течение многих лет по сути помогал и помогает отбеливать второго президента. Дошло до того, что Пинчук и Квасьневский по очереди агитировали за бывшего регионала Александра Вилкула на местных выборах 2015 года в Днипре.

...Не останавливает и обращение украинских парламентариев к своим польским коллегам. В частности, народные депутаты Украины предложили принять парламентам двух стран совместное заявление о том, «что почтение памяти невинных жертв, без разделения их на «своих» и «чужих», и раскрытие правды о тогдашних событиях, какой бы горькой она ни была для украинцев и поляков, является нашим общим долгом». Однако польские депутаты промолчали. В запасе, если поляки таки не остановятся, украинские парламентарии держат другой проект заявления, который может быть принят Верховной Радой. В нем, в частности, говорится о том, что поляками «предоставлена искривленная, политически и юридически некорректная оценка трагической страницы украинско-польской истории, которая касается событий на Волыни».

Наверное, польская власть вместо почтения памяти и извлечения уроков из трагических событий для обеих стран решила использовать эту страницу истории с выгодой для себя. То есть, пользуясь сложной ситуацией в Украине и российской агрессией в Крыму и на Донбассе, «застолбить» геополитические интересы в регионе...

А исторические уроки из Волынской трагедии таковы. «Ситуация вокруг этого конфликта разворачивалась на фоне немецкой оккупации, — комментирует «Дню» Владимир Вятрович, директор Украинского института национальной памяти (№108 за 21 июня 2016 г.). — И ни поляки, ни украинцы в полной мере не контролировали ситуацию. Следовательно, в ходе этого противостояния обе стороны были и палачами, и жертвами. В связи с этим попытка назвать эти события геноцидом — это попытка закрепить совершенно односторонний подход к оценке этого конфликта, а также зафиксировать одностороннюю вину украинцев. А с другой стороны, это попытка скрыть факты, что были преступления со стороны польского подполья и массовые жертвы со стороны украинского населения».

«Считаю, польские политики несвоевременно рассматривают эту проблему, потому что в первую очередь ее должны рассматривать ученые и историки, после экспертизы которых какие-то шаги должны делать органы власти, — комментирует «Дню» профессор, д.и.н., директор Института украиноведения имени И. Крипякевича НАН Украины Николай Литвин. — Историки же до сих пор, например, не пришли к какому-то количеству убитых: польская сторона называет цифры 60—200 тыс. погибших поляков. Мы спрашиваем у польских историков: чем обоснованы эти данные? Волынский краевед Иван Кузько — единственный, кто практически собирает фамилии погибших и дает книги по всем районам. Он объездил тысячи сел — практически всю Волынскую, Ровенскую, север Тернопольской области и собрал показания тысяч людей. Он настаивает на том, что в том этнополитическом конфликте могло погибнуть по 15—20 тыс. с обеих сторон, и не больше».

В 2004 ГОДУ ГАЗЕТА «День» ИЗДАЛА КНИГУ «ВІЙНИ І МИР, АБО УКРАЇНЦІ — ПОЛЯКИ: БРАТИ/ВОРОГИ, СУСІДИ...», КОТОРАЯ ВЫШЛА НА УКРАИНСКОМ И ПОЛЬСКОМ ЯЗЫКАХ. ЕЩЕ ДО МНОГИХ СОБЫТИЙ В УКРАИНЕ НАМИ БЫЛИ РАССТАВЛЕНЫ АКЦЕНТЫ В УКРАИНСКО-ПОЛЬСКИХ ОТНОШЕНИЯХ / ФОТО НИКОЛАЯ ТИМЧЕНКО / «День»

Тот дискурс, который опять затеяла власть Польши, также доказывает: нужно лучше читать правильные книги. И вовремя. Свое слово относительно проблематики газета «День» сказала еще в 2004 году — в ее Библиотеке вышла книга «Війни і Мир, або «Українці — поляки: брати/вороги, сусіди...». Отметим, что это произошло еще до помаранчевых событий и последующих потрясений в Украине. В книге рассмотрены украинско-польские отношения в исторической ретроспективе, не обходя острые проблемы и неприятные вопросы. В предисловии к польскоязычному изданию известный польский диссидент и журналист Адам Михник отметил: «Разговор об истории сложный, но необходимый. Вопрос в том, чтобы направить свою мысль в будущее, чтобы осознать, как много у нас общих ценностей и интересов, а также — как много мы вместе можем достичь». Поэтому польским политикам стоило бы в первую очередь прислушаться к словам своего земляка-интеллектуала.

«ДИСКУССИЮ О ВОЛЫНСКОЙ ТРАГЕДИИ В ПОЛЬШЕ Я РАССМАТРИВАЮ В КОНТЕКСТЕ ГИБРИДНОЙ РОССИЙСКО-УКРАИНСКОЙ ВОЙНЫ»

Оксана КАЛИЩУК, профессор, д.и.н., специалист в сфере украинско-польских отношений первой половины ХХ в., Восточноевропейский национальный университет имени Леси Украинки:

— Решение польского сената и дискуссию относительно Волынской трагедии я рассматриваю в контексте гибридной российско-украинской войны. Понятно, что внутренняя ситуация в Польше способствует этому и там есть круги, заинтересованные в нагнетании этой темы и антиукраинской истерии. Но, кроме того, эти настроения подогреваются, что хорошо прослеживается в последние годы по многим параметрам — деятельностью карманных польских псеводопартий как Zmiana и др. Те же проблемы — исторические недоразумения, политические несогласованности — Путин использует, например, в польско-германских отношениях, и игнорировать это нельзя.

Такие действия поляков, очевидно, не будут способствовать польско-украинским отношениям. Обращение о том, чтобы признать действия УПА как «геноцид», любым сознательным украинцем будет восприниматься очень сложно. Нужно понимать, что в любой армии нет только позитива, потому что речь идет о войне. Понимая это, нужно четко различать, что есть вещи, за которые мы уважаем Украинскую повстанческую армию (как поляки уважают Армию Краеву), но есть вещи, за которые мы ее не будем хвалить. Понятно, что мы уважаем УПА за борьбу за независимость Украины и против нацистов и коммунистического режима.

К слову, если в Польше ставят памятник Пилсудскому, мы это воспринимаем с пониманием. Если же украинцы ставят памятник Бандере или Шухевичу, это сразу поднимает шум за рубежом. Украинцы и поляки должны понять, что у каждого из народов есть свои герои, и мы должны дать возможность определять этих героев самостоятельно, не вмешиваясь, кто и кому должен ставить памятники. Как сказал покойный глава Института национальной памяти Польши Януш Куртика, есть темы, о которых нужно договориться, что о них не нужно договариваться. На определенном этапе нужно позволить функционировать самостоятельным виденьям и постепенно с помощью специалистов и интеллектуалов эти виденья приближать. Но эту тему постоянно используют политики. Как только в историческое прошлое влезают политики, примирение найти очень сложно.

В условиях войны поляки должны понимать украинцев, поскольку у них была аналогичная острая и болезненная дискуссия относительно польско-еврейских отношений. Доходило до того, что все преступления совершали поляки, которые должны извиняться перед евреями. Они не понимали, почему их президент сделал это в 2001 и 2011 годах.

Примирение — это очень сложный процесс. Одно дело — официальный уровень примирения — жесты президентов, парламентов и так далее. Если вспомнить в 2003 году официальный жест примирения в Павловке, который с украинской стороны делал тогдашний президент Леонид Кучма, то он не имел абсолютной поддержки украинского общества. Но кроме официального, есть общественный уровень примирения, а он значительно сложнее. В этом решающая роль должна быть за церковью и интеллектуалами, но общества примирятся между собой только тогда, когда прекратит работать схема однобокости в восприятии событий. Сегодня поляки не отрицают, что почти единодушны в том, что виноваты в трагедии только украинцы, а поляки — жертвы в этой ситуации. При этом игнорируются украинские жертвы украинско-польского противостояния, которые были достаточно большими и ощутимыми. Но даже относительно либеральные польские ученые называют это «відплатними акціями». При такой однобокости примирение усложняется.

В то же время социологические исследования показывают, что процент поляков, которые знают о Волынской трагедии и воспринимают поляков как ее жертв, увеличивается с каждым пятилетием. Поэтому правые, которые пришли там к власти, актуализируют эту тему. Но я согласна с тем, что они не формируют виденья общества — они его слышат и отвечают. Абсолютно так же отвечает Путин на запрос российского общества: если бы среди россиян не было широкой поддержки его политике, он бы не пробыл при власти столько лет.

Но есть и другая часть Польши — это либеральные интеллектуальные круги, которые раньше представляла Gazeta Wyborcza, Адам Михник и другие. К величайшему сожалению, в настоящий время их слышно меньше, зато значительно громче говорят правые круги.

«ПРОБЛЕМА В ТОМ, ЧТО МЫ СЛАБЫЕ. ЕСЛИ БЫ МЫ БЫЛИ СИЛЬНЫМ И ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНЫМ ГОСУДАРСТВОМ, ТАКОГО БЫ НЕ ПРОИСХОДИЛО»

Леонид КРАВЧУК, первый Президент Украины:

— Я был народным депутатом, когда мы договорились с польским Сеймом, который одновременно в 12 часов с Верховной Радой принимал решение о Волынской трагедии. Совместный текст имел согласованные оценки, сделанные Украиной и Польшей. Потом почему-то Польша начала их пересматривать. То, что в обществе могут существовать разные точки зрения, — это естественно для демократии. Но когда власть все время меняет свои оценки, это опасно, поскольку такой власти доверять сложно. Если менять оценки со сменой президента, тогда лучше их совсем не делать. Тем более, когда речь идет о межгосударственных договоренностях. Польский сенат сегодня пересматривает эту оценку, заявляя, что Украина совершала геноцид по отношению к полякам в 1943 году.

Если мы уже приняли общее решение, то украинской власти вообще не нужно реагировать. Именно этим мы подчеркнем, что свои оценки мы не меняем и даже не хотим обсуждать этот вопрос. Если это так важно для поляков на уровне парламента — пусть обсуждают, а если мы на уровне власти втянемся в дискуссию, это будет означать, что мы снова поднимаем этот вопрос для пересмотра. Мы свои решения не пересматриваем.

Как говорили греки, тот, кто все время смотрит назад, ему некогда смотреть вперед. Поэтому нужно думать, как та ситуация, которая имела место в 1943 году, должна сегодня служить — для улучшения или для осложнения отношений с Польшей. Украина стоит на том, что эта тяжелая трагическая страница уже оценена, а историки пусть дальше исследуют эти события — это их дело. Эту тему мы будем освещать на уровне СМИ, конференций, круглых столов, если в этом возникнет необходимость, но не на уровне власти.

Кстати, 44 польских деятелей, среди которых три польских президента, ответили на наше письмо, которое подписала наша сторона, в том числе я и Виктор Ющенко. Они извинились и сказали, что наше письмо очень справедливое, аргументированное, и отметили, что им обидно за то, что украинцев мордовали польскими руками, а поляков — украинскими.

У нас же нет иного пути, кроме как извиниться, поскольку тех людей, которые занимались мордованиями, уже нет. Есть такая деликатная вещь: я считаю, что мы должны осудить тех украинцев, которые убивали или вырезали поляков, и сказать, что это зверские действия, которые не могут быть оправданы ни при каких условиях. Но поляки хотят, чтобы мы осудили не только тех, кто так действовал, а требуют от нас осудить националистическую организацию как таковую, которая это делала. Сегодня эта националистическая организация, о которой идет речь, и в целом украинские националисты погибают на Донбассе, погибали во время Революции Достоинства, защищая землю, историю и свой народ. Если мы вдруг осудим националистические организации, мы породим в обществе сопротивление.

И это наше право — как называть улицы, кому устанавливать памятники. Поляки спрашивают: «Тогда нам следует признать Бандеру?». Мы никогда не ставили и не поставим вопрос о том, чтобы поляки признавали Бандеру. Более того, мы никогда не поставим вопрос о том, кого признавать или не признавать из Армии Краевой, которая убивала украинцев. Если мы демократические страны, мы должны жить по демократическим принципам: каждая нация и народ имеет право самостоятельно определять свою историю, политику и курс. А получается, что сначала Россия нам указывала, что делать, теперь поляки говорят, что нам делать. Разве мы у них прислуга?

Проблема в том, что мы слабые. Если бы мы были сильным и последовательным государством, такого бы не происходило. Представьте другую страну, в которой бы группа депутатов из больше чем 140 человек поехала в Польшу и на коленях просила польский Сейм признать украинские действия геноцидом в отношении поляков (в 2013 году 148 депутатов из «Партии регионов» и КПУ обратилось к польскому Сейму признать события на Волыни геноцидом. — Ред.)! Тогда я приехал в польский Сейм и рассказал, что это не позиция украинского большинства. Я также встретился с тогдашним президентом Коморовским, позицией которого касательно отношений Украины и Польши я был поражен, потому что это образец понимания ситуации. В конце нашего разговора он сказал: «Несмотря на поврежденную ногу, я пешком пошел бы к Матери Божьей, чтобы все время улучшать наши отношения». Есть такая позиция, есть позиция 44 польских интеллигентов и политиков, которые попросили у украинцев прощения.