Человеческая рента

Первичная организация Независимого профсоюза горняков Украины шахты «Никанор-Новая» накануне Нового года выразила недоверие всему руководству НПГУ во главе с его председателем Михаилом Волынцом.

Формулировки постановления №1 отчетно-выборной конференции, состоявшейся в Зоринске на Луганщине, со всей революционной прямотой и бескомпромиссностью обосновывают принятое решение. Руководству НПГУ вменяется в вину «нарушения Устава организации, интриганство, предательство профсоюзных принципов и интересов, дискредитация профсоюза». А ведь создавался Независимый профсоюз горняков Украины как раз для защиты прав и интересов горняков в противовес существовавшему ПРУП — профсоюзу работников угольной промышленности, который обвиняли в сервильности по отношению к власти и пренебрежении коренными интересами простых шахтеров.

Случай этот уникальный — в НПГУ 120 первичных организаций, и ничего подобного ни одна из них не предпринимала.

Между тем, нерядовому этому факту предшествовала целая цепь событий, связанных с попытками профсоюзной организации отстаивать права шахтеров в небольшом городке Луганской области, одном из десятков, попавших в жернова так коряво проводимой реформы угольной отрасли. Рассказать историю скандала невозможно без некоторого экскурса в прошлое.

О ВСЕОБЩИХ НАДЕЖДАХ И ИСЧЕРПАННЫХ РЕСУРСАХ

О городках, подобных Зоринску, сказано немало — журналисты, побывав в подобных зоринсках, шокированные увиденным, пишут потом страшилки одна цветистее другой. И есть о чем писать: разваленные и разграбленные шахты, полуразрушенные «объекты соцкультбыта», заколоченные окна брошенных квартир и забитые досками крест-накрест двери целых подъездов, покинутых своими жильцами в поисках лучшей доли, печки-буржуйки, вода из колонок, отсутствие вообще каких бы то ни было коммунальных удобств и средств связи, нищенски одетые старики и дети со странно взрослыми глазами при почти полном отсутствии людей молодых… И все это — в еще лет 10-15 назад вполне благополучных горняцких поселках, снабжавшихся не хуже столицы. Сегодня их называют депрессивными территориями, и никто не знает, что будет с ними в ближайшем и отдаленном будущем.

Так вот, Зоринск. В 1998-м в этом небольшом городке в обстановке больших торжеств, оптимистических заявлений и всеобщей надежды на лучшее открылась новая шахта. Первая за годы независимости Украины, да что там — первая вновь построенная за всю историю существования СНГ, «Никанор-Новая» была объявлена символом возрождения угольной отрасли в стране. Работу получили сотни горняков, и не только из Зоринска. Мужское население Байрачек, Замковки, Сабовки, Малоивановки и еще нескольких поселков и сел в почти полном составе работало, да и сейчас работает на шахте.

Тогда Министерство топлива и энергетики передало предприятию два новых и весьма дорогостоящих угольных комплекса и проходческий комбайн. Поначалу угля добывали много — 1300—1400 тонн в сутки. Но шахта оставалась недостроенной и предоставленную передовую технику в полном объеме использовать не могла. Тут и случилась первая коллизия, приведшая, в конце концов, по мнению тогдашнего мэра города, а ныне председателя мятежной первички Николая Козюберды, к банкротству шахты со всеми вытекающими последствиями. «Дело в том, что шахта была государственным предприятием, но Минтопэнерго передало функции управления ХК «Луганскуголь». А его руководство решило перебросить новую технику на шахту «Луганская», мотивируя это возможностью более эффективного ее использования. Нам же взамен дали старое, хотя и отремонтированное оборудование. Оно через некоторое время исчерпало свой ресурс, и работать на «Никанор- Новой» стало не на чем», — так описывает ситуацию профсоюзный лидер Николай Козюберда.

ШАХТЕРЫ ПРОСЯТ ПОЛИТУБЕЖИЩА

После этого добыча угля резко снизилась, людям перестали нормально платить — выдавали лишь 10—15% от заработанных сумм. Шахта же была и остается практически единственным предприятием, которое платит налоги в небольшом городке. Кроме нее, работает еще только несколько бюджетных организаций, пассажирская и грузовая железнодорожные станции, РЭС. Вслед за постепенным умиранием шахты, которая, напомним, дошла до банкротства, деградировал и городок...

Летом 2002 года вновь назначенный директор Виктор Солодовников даже остановил работу шахты из-за того, что весь доход от добычи угля немедленно шел в отход — оборудование беспрестанно нуждалось в ремонте. Рабочие добычных специальностей в этот период в шахту не спускались, велись только работы по демонтажу негодной техники и монтажу новой лавы, которую инвестировала корпорация «Керамист».

Между тем, жить стало совсем невмоготу — без газа, тепла, воды, телефонной связи и внятных перспектив. 1 февраля 2003 года по инициативе профсоюзных лидеров состоялось собрание трудового коллектива. Оно приняло резолюцию о командировании своих представителей в Минтопэнерго с требованием развивать «Никанор-Новую» и обращение к Президенту об обеспечении жителям города их конституционного права на жизнь. Добычу же угля на шахте решили остановить. Забастовка проходчиков и рабочих очистного забоя продолжалась две недели. Николай Козюберда: «Все это время с нами вели переговоры. Даже не переговоры, а уговоры — убеждали, что нужно войти в положение, что скоро будет лучше… Но гарантий выплаты зарплаты не давали. Потом приехал бывший в то время директором департамента угля Минтопа Николай Красько, обещал решить проблемы… В общем, работу возобновили. Люди не могут не работать, ведь бездеятельность убивает. И всегда есть надежда, что ситуация разрешится».

Акция возымела некоторое действие — с людьми начали разговаривать, выплатили какую-то часть зарплаты. А главное: как положено по закону, был оформлен трудовой конфликт, и государство признало справедливость требований шахтеров, о чем есть соответствующий документ, присланный Службой посредничества и примирения при Президенте.

И все же проблемы не решались. Тогда политически грамотные профсоюзные активисты подготовили и 1 мая 2003 года провели первые в городе, да практически и в области, общественные слушания о нарушении конституционных прав трудящихся. Предупредили за два месяца городские власти, немедленно впавшие в ступор от этой невиданной прежде затеи, но за два дня до слушаний узнали, что в этот день на той же (единственной в городе) площади будет проведен праздничный концерт с участием детей. Так или иначе, после обязательной в таких случаях игры в перетягивание каната с местной властью, слушания провели. В них приняло участие несколько общественных правозащитных организаций, депутаты городского совета, народный депутат Украины, член ЦК ПРУП (профсоюза работников угольной промышленности, существующего параллельно с НПГУ и значительно более многочисленного). Это были первые общественные слушания в области. Их итогом стало сенсационное обращение шахтеров в посольства 20 с лишним стран мира с просьбой о предоставлении политического убежища. Украинские и российские ленты новостей, мировые информационные агентства опубликовали сообщение об этом уникальном событии.

ПОПЫТКА №2, ИЛИ КОНФЛИКТ ЗАОСТРЯЕТСЯ

Вряд ли шахтеры были столь наивны, что верили в реальность просимого. Как и следовало ожидать, часть посольств ответила отказом (мол, убежища нужно просить, находясь за пределами своей страны, а не внутри нее), другие и вовсе никак не отреагировали. Но название маленького шахтерского городка в Донбассе узнали и запомнили многие. Кто-то назвал это наивной демонстративной выходкой, кто-то — продуманным пиаровским ходом, но акция эта возымела свое действие.

14 мая на шахту прибыло руководство корпорации «Керамист», инвестора «Никанор-Новой». Генеральный директор заверил, что платить до введения новой лавы будут 80% зарплаты, но регулярно. Фирма также обязалась решить вопросы жизнедеятельности города. И действительно, многие свои обещания выполнили, помогли городу. Государство выделило два миллиона гривен на ремонт водовода и 1 млн. — на строительство резервного автономного водоснабжения. Правда, председатель первичной профсоюзной организации и здесь вставляет свои пять копеек, заявляя, как хазановский герой, мол, львам в зоопарке не докладывают мяса: «Миллион гривен вложили, построили, а вода все равно как следует не подается — скважину не промыли. Мы обратились в Минтопэнерго с просьбой разобраться». И отчет о телефонизации Зоринска профсоюзные активисты считают, мягко говоря, излишне оптимистичным — говорят, дали всего 15 трубок радиосвязи, это проблемы не решает.

В общем, почти сразу начали готовить новые слушания. Такая бурная активность, понятно, не вызывала особого восторга властей. «А ведь общественные слушания — это практически единственный эффективный демократический механизм общения народа с властью, — уверен Николай Козырев, председатель Общественного комитета защиты конституционных прав и свобод граждан. — Чем больше общественных организаций создают определяющиеся в своих взглядах люди, тем выше их самосознание, чувство собственного достоинства, тем шире они будут использовать этот эффективный рычаг давления на власть».

Такая активность однако и среди профсоюзных лидеров высшего звена оценку получила весьма неоднозначную. Тем более, что 27 ноября 12 членов зоринской первички обратились к председателю НПГУ, народному депутату Украины Михаилу Волынцу с открытым письмом. Высшего руководителя НПГУ упрекали в том, что он приложил недостаточно усилий для решения вопросов своевременной выплаты зарплаты, обеспечения гарантированного минимального тарифа оплаты труда, погашения задолженности. Ответный ход был сделан моментально — решением руководства НПГУ Николая Козюберду сняли с должности председателя первичной организации и вообще исключили из рядов Независимого профсоюза горняков Украины. Правда, взгляды на мотивацию подобных решений у конфликтующих сторон сильно расходятся. Козюберда считает, что пострадал за критику и высокую активность в отстаивании интересов горняков, а Волынец видит в действиях Козюберды происки и интриги своих политических противников, руками простых членов НПГУ пытающихся сместить его с занимаемой должности.

Вот что интересно — грозное слово «дискредитация» употребляют обе стороны конфликта, абсолютно симметрично обвиняя друг друга в этом самом деянии. По существу проблем горняков Зоринска Михаил Волынец своей позиции не изложил, идею общественных слушаний без особого энтузиазма одобрил, но конкретизировать применительно к ситуации на «Никанор-Новой» не стал — сослался на большую занятость: «То, что мне в Зоринске выразили недоверие, трагедией не считаю. У нас 120 первичных организаций, и мнение одной из них погоды не делает!»

Удивительно и другое — отношения зоринских шахтеров- членов НПГУ с областными властями пасторальными не назовешь, напротив, они всегда были довольно напряженными, а тут Михаил Волынец говорит о неком заговоре облгосадминистрации с этими карбонариями…

Исключение своего лидера из НПГУ и снятие его с должности на «Никанор-Новой» не поддержали. Напротив, на состоявшейся 26 декабря отчетно-выборной конференции, совмещенной с очередными общественными слушаниями, было принято постановление, в первом пункте которого сказано: «Признать решение НПГУ от 5.12.03 об исключении из членов НПГУ и освобождении от должности председателя первичной профорганизации НПГУ шахты «Никанор-Новая» Козюберды Н.И. несправедливым и незаконным, основанным на неправдивой информации, ложных суждениях и толкованиях». Далее от верхушки НПГУ (а Михаил Волынец лично присутствовал на конференции) делегаты потребовали извинений и осудили недемократичный стиль руководства. Козюберду же восстановили в профсоюзе и подавляющим большинством голосов вновь избрали председателем первичной организации. Ее члены полны решимости вновь готовить общественные слушания — ведь нерешенных проблем на шахте и в Зоринске остается много.

ЧТО ДАЛЬШЕ

Между тем, эти трудности абсолютно типичны для всех шахтерских городков и поселков, которым не посчастливилось попасть под каток реструктуризации угольных предприятий. Правозащитник Николай Козырев считает, что отрасль остается заложницей той трагически противоречивой ситуации, которая сложилась в стране, реформирующей свою экономику: «Мы декларируем строительство рыночной экономики, но система управления почти без изменений осталась со времен СССР. Тогда богатство производилось в регионах, изымалось и отправлялось в центр, который потом что-то направлял обратно в регионы. Именно «что-то», по своему усмотрению. За годы независимости эта система не претерпела существенных изменений. Но в СССР неэффективная, нерентабельная отрасль — а угольная промышленность Донбасса всегда была таковой, так как себестоимость добычи угля здесь очень высокая — компенсировалась за счет нефтегазовых денег, природной ренты. В Украине этого богатства нет, поэтому все проблемы покрываются за счет «человеческой ренты»: людям не платят зарплату вовремя или платят в неполном объеме, годами задерживают пособия… Рабочие — первые и главные жертвы этой системы. Вот, например, только из-за занижения тарифов на шахте Баракова каждая шахтерская семья недополучила в 2003 году почти тысячу гривен.

«Облгосадминистрации вынуждены постоянно что-то выпрашивать в центре, создавая для этого СЭЗы, присваивая городам и поселкам статус депрессивных территорий. Это очень тормозит рыночное развитие страны. Тут копья ломаются вокруг выборов президента, а ведь главное в стране не это. Главное — как устроить взаимоотношения центра и регионов», — уверен Николай Козырев.