ИГРА СЛОВ

Не открою ничего особого, заметив, что каждое слово значит не столько то, что оно значит, сколько то, что мы под этим словом понимаем. Никогда не знаешь, какое из понятий станет вдруг значимым или наоборот. Чего стоило изображение герба- трезуба лет эдак двадцать назад! Как минимум профилактической беседы с куратором КГБ. Теперь же тот же трезуб стал для большинства таким же символом бюрократии, каким был подзабытый уже герб с колосьями, солнцем и звездой. Под обоими гербами сидят такие же, а иногда и те же самые бюрократы, обоими гербами одинаково украшают одинаковые бланки с одинаковыми словами. На замену старым «знаковым» словам сразу приходят новые, подобно тому, как на смену слову- паразиту «однозначно» пришли слова-паразиты «как бы» и «на самом деле». Без определенного высшего знака нам всем непросто сориентироваться. Надо думать, на что нет времени, вдохновения, а иногда и желания. Как просто было когда-то — ты за или против советской власти? И все — разобрались. Или ты за наших, или за немцев? Конечно, все как один были за то, что надо, кроме отдельных чудаков, которые не успели сориентироваться. Сразу же после определения общей поддержки оказывалось, что под той же «советской властью» каждый понимал свое, и этих властей было едва не столько же, сколько было в обществе социальных групп со своими интересами, как экономическими, так и политическими.

СНАЧАЛА БЫЛО «СТРОИТЕЛЬСТВО»

Быть просто «за независимую Украину», стало неактуальным уже в 92-м, когда «на верность Украине» дружно присягнули все военные гарнизоны. Разве что в лесах Прикарпатья продолжали смотреть на независимость как на дар Божий, а в Крыму принципиально «не замечали» появления нового государства. Что было делать нашему бюрократу, к чему призывать, перед чем отчитываться? Планов нет, пятилеток нет, партсъездов нет, юбилеев «великого Октября» также нет. Скажете — воровать? Так они это успешно делали всегда, но молча это делать намного сложнее. Как было раньше: только поймаешь бюрократа на махинациях, как звучит голос «сверху»: «Не до этого сейчас, страна в опасности, враги вокруг. Об этом нужно думать, а не о мелких воришках в кабинетах».

Во времена Леонида Кравчука попробовали было ввести вместо термина «социалистическая родина в опасности» понятие «строительство государства». Чтобы пойманный на горячем чиновник мог на вопрос о том, что это он такое делает, ответить — государство строю. Поскольку никто этим до этого не занимался, проверить действительно ли этот чиновник «строит» или таки ворует, было невозможно. Очень удобно делать то, чего не делал до сих пор никто — полная безнаказанность и отсутствие ответственности за результат. Чтобы только оказаться в первых рядах «строителей».

Все было бы хорошо, если бы новейшее «строительство» не напоминала так сильно недавнее «строительство коммунизма». Напоминала не столько риторика, сколько фактура участников областных и районных совещаний, которая свидетельствовала отсутствие у этих участников перспектив. Хоть при «строительстве коммунизма», хоть при «строительстве государства». Особое отчаяние этот типаж вызвал у зарубежных друзей нашего государства, которые бросились было помогать нам, голодным, своими недоеденными харчами и нестоптанной обувью. Ну уж очень мал этот их костюм для нашего председателя КСП. Костюм процветающего бельгийского бизнесмена действительно почему-то вдвое уже костюма руководителя украинского предприятия-банкрота. Хорошо, что заметили, подсказали. Теперь чтобы сделать заявление наши власти собирают не руководителей, а представителей «региональных СМИ». Однако разговор с ними о «строительстве» плохо получался. И заграничные партнеры это начали замечать. Наступило время реформ. Точнее не реформ, а слова «реформы».

КТО ПРОТИВ?

Преодолеть информационную нагрузку последних нескольких месяцев без вредных для здоровья медикаментов или других средств было непросто. Но возможно. Достаточно было взять перед сном почитать партийную программу любого из участников избирательной гонки. За несколько минут слово «реформы» едва ли не в каждой строке начинало сливаться во что-то туманное и наступал здоровый и глубокий сон.

Если же серьезно, то реформы нам обещали все. И каждый, естественно, понимал это слово по- своему. От полной приватизации до реприватизации. Последнего слова никто как следует не понял, поэтому забыли — от греха подальше. От государственного контроля до полного либерализма. От присоединения к НАТО до воссоединения с Россией. И так далее, и тому подобное. И весь этот винегрет успешно называли реформами. Доназывались до того, что народ на слово реагировать перестал. Не реагирует и все. Как на «твою мать» в переполненном троллейбусе. Тогда к реформам стали дорисовывать уши, носы, брови, словом, придавать этим реформам человеческое лицо. Потом у реформ появились фамилии, которые хорошо запомнились из надоедливых телероликов, листовок и бигбордов. Стало легче. Иностранное слово «реформы» из уст своего родного украинца или украинки начало звучать понятнее. Следующим шагом стала критика «реформ такого-то или такой-то». При попытке разобраться наступал тот же эффект, что и во время применения двух конкурирующих напитков со словом «кола». Принципиальной разницы — никакой. Остается только вкус. Мне, например, больше нравится «кола» с сине-красной этикеткой. Не то, чтобы она была лучше, просто нравится и все. То, что две наиболее разрекламированные «колы» оказываются самыми дорогими, уже как-то не останавливает. Уже выбрал. Так и с носителями реформ получается. Выбрали, потому что понравились. Теперь будем платить.

ПО СУТИ

В борьбе за распределение власти после выборов два крупнейших лагеря «реформаторов» говорят почти одно и то же. Разница между риторикой Литвина и риторикой многочисленных «представителей Ющенко» заключается только в том, что последние более раскованно пользуются по отношению к оппонентам словами «клановый», «распределение» и далее в этом же духе. Чувствуется, что люди слышали и даже знают о чем говорят. Кое-кто даже имел или имеет немалый кусок от упомянутого «кланового распределения». Эти, кстати, преимущественно молчат. Говорят другие, для которых все суммы больше миллиона выглядят одинаковыми. Какая разница, если все равно их не имеешь? Но именно такие политики более вдохновенно говорят о как будто известном им пути «демократических реформ». Это как когда-то при социализме. Сначала был просто социализм, а когда вышло неизвестно что, начали называть его «развитым социализмом». Так же с реформами, которые теперь бывают, оказывается, «демократическими» и «недемократическими». Спросите, как отличить первые от вторых? А это уже зависит от точки зрения. Если разговорчивому политику ничего от реформ не перепало, тогда они «недемократические». Получение своей доли позволяет политику в сжатые сроки увидеть в отечественных реформах больше демократизма. И чем больше доля, тем яснее просматриваются симпатичные демократические черты наших с вами реформ.

Выборы, как известно, выигрывает тот, кто их проводит. Если он умудряется их проиграть, значит следует что-то срочно менять. Так же и от наших реформ больше всего имеют те, кто их проводит. И борьба ныне ведется не столько за проведение или непроведение реформ, являющихся категорией довольно спорной. Речь о том, кто именно будет эти реформы проводить. Не удержусь, чтобы не вспомнить анекдотичность выступлений так называемой оппозиции зимой прошлого года. Одни и те же люди проклинали «преступный режим» и прославляли «экономические успехи правительства», т.е. части того же «преступного режима». Несколько раз лично указывал руководителям протестов на такое неестественное противоречие, на что они не прореагировали. Вывод — хоть называй нашу власть «преступным режимом», хоть хвали ее за небывалые успехи, цель одна — попасть в эту власть. Стать хотя бы маленькой частицей или «реформаторского правительства», или «антинародного режима». Какая разница? Кому реформаторский, кому антинародный. Смотря где находишься.

ПОСЛЕДСТВИЯ

На мой взгляд, пусть бы они и дальше жонглировали словом «реформы», выгрызая друг у друга портфели и кресла. Только бы не начали ничего делать. Как будто успокоилась жизнь, уже не начинаешь утро с курса валют, чтобы узнать насколько за ночь обеднел. Как будто подешевел бензин, пошел транспорт, на некоторых стройках начали класть кирпич и монтировать конструкции. Конечно, это не то, что было когда-то, но кто знает, что лучше? Уже понастроили такого, с чем не знаем что делать. Страна начала понемногу строиться. Что скажешь — действительно банковские кредиты еще довольно дороги, а налоги еще очень высоки. Действительно полстраны лежит в руинах после «строительства» и «реформ». Люди еще не осознали этого массово. Они еще злы за потерянное, их еще раздражает показная роскошь госчиновников на низких зарплатах, их произвол на местах, который еще раз продемонстрировали выборы. Чиновника можно понять — он защищал стабильность своего существования от такого же, который с таким успехом будет делать то же самое. Утешает то, что во всех регионах страны люди живут приблизительно одинаково, хотя и голосовали по-разному. Живут одинаково — значит, одинаково будут подниматься постепенно, будут становиться собственниками, будут находить оплачиваемую работу. А главное — будут работать, засыпая после трудового дня под телевизионное бормотание о реформах. Так что же это такое, эти реформы? А кто его знает? Только бы нас не трогало.