О вреде отсутствия энергетического диалога

За формированием антисланцевых настроений в Украине следует искать закулисного режиссера — так отреагировал в комментарии «Дню» на вопрос о митинге в Донецке директор энергетических программ центра «Номос» Михаил Гончар.

По его мнению, антисланцевое движение объясняется несколькими факторами. «Это основывается на тотальной неиформированности населения о том, что такое «сланцевый газ», «природный газ из нетрадиционных источников», «технология гидроразрыва». И эта тотальная неинформированность использоваться определенными политическими силами, которые прямо или скрыто спекулируют на этом, насаждают негативные стереотипы через информационное пространство, а затем используют искусственно культивируемое невосприятие, чтобы помешать проектам по разведке. Я подчеркиваю именно разведки, потому что на данном этапе речь не идет о добыче нетрадиционного газа в Украине», — рассказывает эксперт.

По мнению Гончара, подобный сценарий в Украине не уникален. По аналогичной схеме прошли «стихийные» протесты в Болгарии, — рассказывает он, — что привело к мораторию на добычу сланцевого газа в Румынии. «Универсальность этой схемы говорит о наличии закулисного режиссера, который использует кальку в разных странах», — продолжает Гончар. Кто стоит за кулисами, можно понять, если подумать, кому это выгодно. И здесь, продолжает директор энергетических программ Центра «Номос», анализ показывает, что «уши растут» из нескольких направлений. При условии успешных разведывательных работ и подтверждения коммерческих запасов по добыче нетрадиционного газа, Украина может стать самодостаточной энергетической страной. «Это означает конкретную потерю украинского рынка или его существенное сокращение для традиционного внешнего монопольного поставщика газа в Украину «Газпрома», — предполагает Гончар. С другой стороны, добавляет он, внутри самой страны тоже заинтересованы в срыве плана по развитию нетрадиционных энергоресурсов. В частности, в последние годы происходит заметный рост угледобычи, особенно в «копанках», которые имеют надежную «крышу» наверху, рассказывает Гончар. И именно этот высокий уровень «крыши», продолжает эксперт, не заинтересован, чтобы в Украине появился дополнительный газовый ресурс, который позволит сократить потребление экологически не беспроблемного угля. Кроме того, активность Западной Украины в разработке и добыче минеральных вод также может нести скрытое сдерживание развития проектов сланцевого газа.

Каким бы из этих фактор ни был, или же его симбиоз, подчеркивает Гончар, в качестве «партнеров» общественный сектор эти протесты выбрали не случайно. Политические партии понимают, что выступление против энергетической независимости страны и создания новых рабочих мест не прибавит им авторитета на выборах.

А вот заместитель директора научно-технического центра «Психея», эксперт энергетических рынков Геннадий Рябцев не понимает, почему сопротивление возникло именно в Донецке. «В Донецке и области никто не собирается добывать сланцевый газ. Более того, там никто не собирается добывать и центрально бассейновый газ поскольку перспективные его точки находятся в Харьковские области», — подчеркнул он в комментарии «Дню».

В целом, по словам Рябцева, до 2012 года в Харьковской области в лучшем случае будут пробурены 15 скважин для разведки, а не 300, как сейчас гуляет в информационном пространстве.

Антисланцевые настроения эксперт объясняет так: «Здесь действует все вместе. Существует социальная напряженность в области в связи с ужасной экологической ситуацией. Это недовольство умело используется определенными политическими силами. Но при всем этом общество и население в регионах потенциальной добычи слабо информированы. Впрочем, говорить, что кто-то инспирировал со стороны этот процесс — нельзя. Но нельзя исключать, что определенное финансирование осуществляется не только украинскими организациями».

По мнению Гончара, сейчас нужно решить невыполненное раньше домашнее задание: провести разъяснительную работу среди общественности. В Польше ее провели раньше, говорит он, и сегодня там есть определенные антисланцевые настроения, но доминирующие — конструктивные. «Украинскому правительству, — продолжает эксперт, — будет значительно сложнее, потому что в головы людей уже вбили стереотипы, а они, как известно, легко воспринимаются и трудно разрушаются».

Второе, продолжает Гончар, следует объяснить, что сейчас речь идет об изучении энергетических залежей природного газа из нетрадиционных источников. И в этом проявляется вся «закулисность» сегодняшней игры, говорит Гончар. «Так называемые экологи выступают за запрещение любых видов работ, в том числе и разведки нетрадиционного газа — и это свидетельствует о наличии у них зарубежных дирижеров», — говорит он. И добавляет: «Мы должны знать, что и сколько имеется в наших недрах. Это не представляет никакой опасности».

И в завершение, подводит итоги Гончар, власти следует показать, что происходит в сланцевом вопросе в других странах, где это направление осваивается. Сейчас, рассказывает он, в Румынии отказались от принятого в прошлом году моратория на проведение гидроразрывов. В Польше уже работают 43 разведывательных скважин. Во Франции, которая ввела мораторий, пройдут дебаты о пересмотре принятого решения. Там Академия наук сделала вывод, что мораторий приняли без четкой оценки и научного изучения этого вопроса.

Рябцев добавляет свои предложения: обнародовать договор о распределении продукции с Shell. Нужно, чтобы люди увидели, из чего он состоит, и что это соглашение полностью соответствует украинскому законодательству. И наконец — объяснить технологию добычи. В Харьковской области, продолжает Рябцев, никаких экологически опасных технологий не будет. «Там горизонтальное бурение и никаких гидроразрывов, занимающих большую площадь, не планируется», — подвел итоги он.

P.S. Когда верстался номер, министр экологии и природных ресурсов Украины Олег Проскуряков пообещал, что украинская общественность будет максимально информирована о добычи сланцевого газа на территории страны. При этом он подчеркнул, что вопрос добычи этого газа будет более актуальным не ранее, чем через три года.