К 100-летию окончания

«...Войны нелепы как для победителей, так и для побежденных, а потому недопустимы, и их безусловное осуждение — только вопрос времени».

Элиас Канетти, австрийский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе 1981 г.

100 лет тому назад, осенью 1918 года, закончилась Первая мировая война, сыгравшая решающую роль в мировой истории. В кровавую бойню, которая началась в августе 1914 года, было втянуто 38 стран и свыше 1,5 млрд людей (87% тогдашнего населения Земли). Среди государств Антанты наибольшие человеческие жертвы понесла Российская империя: прямые военные потери составило свыше 4,1 млн человек, общих потерь — более 14,1млн человек.

А дальше — революции, изнурительные гражданские войны, миллионы погибших и покалеченных. Говорят, война закончилась, если похоронен последний погибший воин. Еще до сих пор находят непохороненных солдат на полях боев будто такой уже далекой войны.

Огромную беду принесла она украинцам, которые жили на территории воюющих стран — России и Австро-Венгрии — и вынуждены были воевать друг против друга, прошлась кровавой бороздой по судьбам многих семей.

Помню, в своем селе Мариновке, на Николаевщине, печальную, рано состарившуюся от изнурительного колхозного труда и лишений женщину, которую звали австрийчихой, потому что была замужем за пленным австрийцем. В 30-х его арестовали как шпиона, а женщина осталась с тремя детьми. Был репрессирован и занесен военными ветрами в наше село серб Милич, а его семья еле выживала в страшенной бедности.

Первая мировая собрала кровавую дань и среди моего рода. Листаю семейный фотоальбом. Вот молоденькие солдаты Яков и Алексей Грабовенко, родне братья моей бабушки Агафьи. Такие снимки солдат в форме царской армии, в общих рамках с другими семейными фото под вышитыми рушниками видела раньше во многих крестьянских домах. Кстати, среди солдат, мобилизованных из разных уголков империи, украинцы составляли значительный процент. Сколько их не вернулось в свои дома! Яков и Алексей оба погибли где-то на фронтах вдалеке от родных степей. У Алексея осталось трое детей, которые выросли в наймах. Конечно, семья в то время не получала никакой материальной помощи. Известно и лицо улыбающегося красавца с саблей (в центре фотографии). Это Афанасий Захарюта из села Бодаква на Полтавщине — брат деда по линии мужа. Тоже стал жертвой кровавой бойни за имперские интересы. А вот на фото в военной форме мой дедушка, Войтенко Артем Григорьевич, учитель по специальности. Он был мобилизован на войну из поселка Несмияновка Бузулукского уезда Самарской губернии, куда семья переселилась во время столыпинской реформы, служил полковым фотографом Десятого Особого пехотного полка. Десятки искусно сделанных снимков зафиксировали жизнь полка. Вот групповые фотографии 10-ти разных рот, а также пулеметная команда, конные разведчики, связисты, конные пулеметчики, музыкальная команда, певцы, писари, пекари, санитарная команда, фото председателя полкового комитета полковника Еремеева. На нескольких снимках татары полка по время молитвы. Автор снимал с аэроплана немецкие позиции, непосредственно картины военных действий: огонь по немецким окопам, обстрел немецкого аэроплана, переходы на новые позиции, движение частей по Петроградскому шоссе и другие. Следует отметить, что все фотографии датированные и подписанные. Много снимков посвящены быту солдат: обед в окопах, разговение на Пасху (на столах пасхи, пасхальные яйца), раздача обеда в 4-й роте, привал около Псковского шоссе. Поражает фото солдат на отдыхе в осеннем лесу. Дождит, усталые лица плохо одетых, в обмотках, солдат. Не обошел фотограф и солдатские развлечения: разбивание горшка, качели, игра бой «петухов», танцы, доставание приза с высокого столба. Интересные снимки первомайских манифестаций 1917 года. Много фотографий местности, где проходили военные действия. А вот последнее фото этого времени — солдатское братское кладбище. Спешно сколоченные кресты, ограды... Сколько сыновей, братьев, мужей нашли вечный покой, погибнув на чужой земле за чужие интересы!

Первая мировая не обошла и семью моей матери, Морокишко Ольги, которая на то время жила в Польше (Люблинское воеводство). Это Хелмщина, древнейшая украинская этническая территория. Еще во времена Киевской Руси в период правления Ярослава Мудрого украинцы закрепились на привислянских территориях. А великий князь Данило Галицкий в 1237 году назвал город Хелм столицей Галицко-Волынского государства. Как известно, здесь родился Михаил Грушевский.

Отступая за Буг, русские войска получили приказ по примеру войны 1812 года оставить после себя безлюдный и экономически опустошенный край. Депортация из Хелмщины и Подляшья, так называемое беженство 1915 года, русским духовенством и чиновниками поощрялось как патриотический поступок. На самом деле это было изгнание мирного населения из их древнейших земель. Казачьи отряды сжигали дома и хозяйственные здания, дозрелый на полях хлеб, изымали у населения домашний скот. Колонны беженцев, гонимые русским войском, оставляли на дорогах сотни трупов. Дальше горемычных загоняли в вагоны и везли неделями за Урал, в Среднюю Азию, Забайкальский край, расселяли в 37 губерниях России. Когда, наконец, открывали вагоны, часто находили там лишь труппы.

В многочисленных обращениях, в частности, и к правительству УНР хелмщане отмечали, что Хелмщина как древнейшая украинская земля должна быть присоединена к Украине, а они стремятся немедленно вернуться на родину. Многие семьи добиралась до родных краев на телегах, преодолевая на протяжении нескольких месяцев тысячи километров, как и шесть лет тому назад, оставляя вдоль дорог умерших от болезней и истощения родственников. Основная же масса хелмщан двинулась по разбитым железным дорогам на родную землю после подписания перемирия между большевистской Россией и Польшей в 1920 г.

Тяжелым было беженство и для моих родных. Во время переселения семья была разделена, и свою дочь моя прабабушка Анна нашла только через 35 лет. Оставшись на чужбине без родных, София, совсем молодая девушка, чудом выжила в военное лихолетье. Работала в Харькове санитаркой во 2-й городской больнице. В настоящий момент здесь проживают потомки депортированных хелмщан — семьи трех ее внуков. Во время тяжелой дороги на родину бесследно пропал отчим моего деда, он был болен тифом, его сняли с поезда. На месте жилища увидели руины и дикие, заросшие лесом поля.

Потери от депортации для западной этнической ветви украинства просто трагические. В России их осталось ориентировочно 29 тысяч, свыше 90 тысяч умерло по дороге и на местах расселения. Хелмщина потеряла 33% своего населения, а на покинутых землях беженцев ожидали сожженные усадьбы, заросшие кустарниками поля, которые должны были метр за метром раскапывать лопатами.

Проходят годы, одна господствующая идеология сменяет другую, уходят с трибун правители, ветры истории сметают обрывки лозунгов и призывов. И в этом водовороте теряются судьбы людей, часто покалеченные, раздавленные. Две мировых войны выпало на долю одного поколения моего рода. Поэтому не удивительно, что страх перед вероятностью новой войны преследовал их всю жизнь. «Можно все пережить — только бы не было войны», — часто повторяла моя бабушка Гафия.

К сожалению, человечество за тысячелетие не научилось улаживать конфликты мирным путем. Сколько еще нужно времени, чтобы войны исчезли из дальнейшей истории человечества?