Рано прощаться...

Если Донецкая область не уйдет в Россию, она останется в Украине. Сама по себе или даже в союзном объединении с «Луганской Республикой» она существовать не сможет. Это очевидно для всех. Лучше всех это понимает местная власть, которая заинтересована, прежде всего, в экономической стороне национального единства. Есть такое осознание и среди так называемого руководства ДНР, и многих ее сторонников, для которых сохранение Донетчины в составе Украины может стать «вынужденным возвратом». А для подавляющего большинства жителей области, судя по всему, важнее все-таки мир и стабильность, чем резкие политические изменения во имя регионального самоопределения.

Как раз на праве региона на самоопределение акцентирует внимание так называемый глава ЦИК ДНР Роман Лягин. На недавней пресс-конференции он заявил, что в статусе Донецкой области после оглашения итогов референдума не изменится абсолютно ничего. «Мы не перестанем быть частью Украины, мы не станем частью России, а всего лишь заявим миру, что мы хотим изменений, —говорит Лягин. — Возможно, мы останемся частью государства Украина, унитарного или федеративного, возможно, мы станем частью России. Возможно, мы станем независимым государством, или станем государством в конфедеративных отношениях».

Очевидно, что такая «плавающая» риторика свидетельствует в больше мере о готовности торговаться в сложившихся политических условиях, чем о какой-либо суверенной независимости и свободе выбора. Впрочем, у ДНР есть разные лидеры и спикеры, позиции которых нередко противоречат друг другу. И это скорее подтверждает не столько продуманную военно-политическую стратегичность данной сепаратистско-ирредентистской кампании, сколько ее иррациональность и стихийность. То есть особой прочности в этом нет. И поэтому есть потребность как можно быстрее уйти под крыло более сильного соседа, в котором видится образ «мудрой власти».

Отказавшись проводить ранее запланированный второй этап «референдума» о присоединении к России, ДНР незамедлительно провозгласила себя «суверенным государством» и без лишних плебисцитарных прелюдий попросилась в состав РФ. Кремль, в свою очередь, пока что лишь «с уважением относится к волеизъявлению населения Донецкой и Луганской областей» и полагает, что «претворение в жизнь итогов референдумов должно проходить в рамках диалога между Киевом, Донецком и Луганском». Иными словами, Москва пока что готова использовать «донбассовский фактор» как политическую карту в игре с Западом, но не больше того.

И дело даже не в экономической непривлекательности Донецкого региона для России, а скорее в том, что далеко не все его жители хотят менять свои паспорта с украинских на российские, и в Кремле, кажется, в последнее время стали лучше это осознавать. Михаил Ходорковский во время своего апрельского визита в Донецк выделил такую черту Владимира Путина, как строгая ориентация на общественное мнение. Исходя из этого, президенту РФ едва ли нужен новый федеральный субъект, в котором могут возникнуть серьезные проблемы с признанием его политического авторитета. Донбасс — не Крым, и за период независимости в этом регионе, что бы о нем ни говорили, все же привыкли к более реальным демократическим практикам, чем в нынешней России.

Следовательно, Донетчина и Луганщина, если считать, что они сейчас находятся в метаниях, в итоге должны самоопределиться в пользу Украины. Это, безусловно, должно укрепить в региональном сознании ощущение принадлежности к украинской нации намного сильней, чем в том случае, если бы вообще никакой «русской весны» не было. Одно дело, когда мы двигаемся инертно, не придавая особого значения тому, почему и зачем мы идем именно по этому пути, а не по какому-либо иному. Другое дело — когда мы, пройдя через определенные испытания, твердо убедились в том, что действительно правильно и полезно, а что является беспочвенными мечтами, которые на практике заводят в тупик. В этом и стоит сегодня искать основной положительный смысл всего того, что происходит нынче в Донбассе. Пусть в данной ситуации речь идет в большей степени о политико-экономическом, а не национально-культурном понимании нации, но возводить последнюю в нечто метафизическое было бы куда более опасней.

Насколько же реален описанный выше позитивный политический смысл, наверное, можно будет увидеть уже в краткосрочной перспективе, а на данный момент в Донбассе выделяются две ключевые проблемы. Первая — это вопрос, связанный с тем, сколько еще регион будет жить в состоянии повышенных рисков, опасений, страхов, угроз, сколько еще будет жертв, пока, в конце концов, все страсти не улягутся и обновленная местная действительность перейдет в более мирное состояние. 

Вторая проблема, более фундаментальная, касается того, как Украина будет выходить из той атмосферы внутринациональной вражды, которая на определенном уровне образовалась в нашей стране на фоне весенних событий в юго-восточных областях. В первую очередь, следует признать существование этой проблемы, а не закрывать на нее глаза, рисуя перед собой более удобные картины реальности. Во-вторых, весомую роль здесь могут сыграть Церковь и СМИ как общественные институты, которым в Украине доверяют больше всего. Нужна пропаганда самых базовых гуманистических ценностей, которые так легко забываются в периоды революций и войн.

К большому сожалению, зачастую в украинском медийном пространстве сегодня можно встретить отнюдь не попытки способствовать национальной консолидации на основе обычного гуманизма, а в унылой тяге к постоянному подчеркиванию «совковости» и «безнадежности» определенных регионов и социальных групп. О том, что в подобных ситуациях мы, как правило, сталкиваемся с грубейшими обобщениями и эмоционально-искаженным восприятием объекта критики, говорить лишний раз не приходиться. Но в большей степени важно помнить о другом.

Независимая Украина — это ментальная и культурно-историческая разноликость, которую консолидируют конкретные социальные и политико-экономические факторы. И на современном этапе истории она призвана, скорее всего, стать нацией внутреннего демократического диалога и взаимообмена, а не превратиться в скучный марш унифицированных под ту или иную национальную парадигму граждан, идущих в духе улыбчивого самообмана к очередному «светлому будущему».