Страсти по Томосу

Окружной административный суд Киева принял иск некой «Неправительственной организации «Верховенство права»» к Президенту Украины Петру Порошенко. Истцы считают противоправным вмешательство Президента в дела церкви, в частности его обращение к Вселенскому патриарху Варфоломию о предоставлении Украинской православной церкви Томоса об автокефалии. Это обращение, как известно, поддержала Верховная Рада соответствующим постановлением. «Верховенство права» просит суд установить «отсутствие компетенции (полномочий) главы государства вмешиваться в деятельность церкви и религиозных организаций». А вот к Верховной Раде, похоже, у «Верховенства права», претензий нет, хотя это противоречит элементарной логике (одному государственному институту разрешено вмешиваться в дела церковные, а другому — нет).

Но, по-видимому, нет смысла искать правовую логику в действиях «Верховенства права», так же, как и требовать от руководителей этой организации элементарной осведомленности в вопросах церковной жизни. Ведь вся история государств с преимущественно православным населением свидетельствует, что государство не может быть безразличным к церковным событиям на своей территории. По большей части православные по составу своих граждан страны стремятся добиться того, чтобы церковный центр располагался в пределах их национальных государств, достаточно нервно относясь к зарубежным церковным юрисдикциям. Ведь такие юрисдикции могут создавать множество политических, национальных и культурных проблем.

Все это в полной мере за 27 лет независимости почувствовала на себе Украина, все больше понимая существенную связь независимости государственной и церковной. Объективно автокефалия усиливает государство, а отсутствие его ослабляет, делая открытым для всевозможных провокаций, манипуляций настроениями граждан, превращая церковь в средство достижения политических целей в интересах зарубежных структур. То есть именно в таком случае происходит наибольшее вмешательство в церковную жизнь со стороны государства, только вот зарубежного. В таких условиях надеяться на настоящий и длительный религиозный мир не приходится. Вот почему руководство Украины начало переговоры по вопросу автокефалии украинской Церкви со Вселенским патриархатом.

Как и стоило ожидать, эти действия официального Киева вызвали резко негативную реакцию пророссийской «партии» в Украине. Бывший гражданин Российской Федерации, а ныне нардеп и один из наиболее влиятельных деятелей Московского патриархата на украинской территории Вадим Новинский немедленно выступил публично, угрожая «гражданской войной» в случае предоставления Украине Томоса об автокефалии. А в придачу в июне 2018 года Новинский на собственном самолете слетал к Вселенскому патриарху Варфоломию, привез к нему четырех митрополитов УПЦ МП и просил его не предоставлять автокефалию украинской Церкви (а это не вмешательство в церковные дела?).

ФОТО МИХАИЛА МАРКИВА

Как по свистку, начали выступать и другие противники автокефалии. Например, Андрей Мишин (как и Новинский, переброшенный из России в Украину служить за Януковича в СНБО и МИД) на телеканале «ZIK» очень злорадствовал, что, по его мнению, Украина Томос не получит. Он также почему-то объявил, что украинская автокефалия, мол, противоречит европейским правилам и нарушает религиозную свободу. По его представлениям, в Европе якобы государство абсолютно далеко от любых церковных проблем. Другой сотрудник МИД Украины периода Януковича Олег Волошин (кстати, партнер печальноизвестного Пола Манафорта), угрожая, как и Новинский, «гражданской войной», рассказывал о полном невмешательстве государства в церковные дела на Западе. Волошин с пафосом спрашивал: почему это конфликты православных церквей пытаются «разруливать» политики?

Ответ прост: потому что это практически всегда не конфликт церквей, а конфликт государств. Вот, скажем, после Первой мировой войны, когда было создано Королевство Югославии, Черногорскую автокефальную православную церковь силой присоединили к Сербской патриархии. В 1993 году эта церковь была восстановлена, но вынуждена до свержения режима Слободана Милошевича в Белграде действовать полуподпольно. И сегодня ее автокефалия не признана мировым православием, несмотря на правительственную поддержку, из-за сопротивления Сербской патриархии. А в Македонии автокефалия православной церкви была провозглашена в 1967 году; настоящий акт был официально поддержан македонским правительством (тогда еще Македония была республикой в составе Югославии), но, опять-таки, из-за сопротивления Сербского патриархата (кстати, категорического противника автокефалии украинского православия) эта церковь до сих пор не признана канонической мировым православием — хотя ее поддерживает все славянское население ныне независимой Македонии.

Другими словами, на Балканах непризнание Черногорской и Македонской церквей является одной из форм борьбы за «великую Сербию» и против независимости соответствующих государств. Так же непризнание автокефалии украинской православной церкви является специфической формой борьбы против государственной независимости Украины за «великую Россию», и в этом противостоянии 1% религии и 99% политики.

Сторонники Москвы, помимо всего прочего, «забывают», что Русская православная церковь (РПЦ) с первого дня ее существования находилась под контролем светской власти (то есть традиции византийского цезарепапизма — доминирования светской власти над церковной), слово великого князя или царя могло перевесить мнение церковного собора. Со времен Петра І РПЦ находилась под управлением Священного Синода, фактически министерства по делам церкви (тут дали о себе знать личные симпатии императора к укладу протестантских церквей и их модели взаимоотношений с государством). Первой и последней попыткой обретения независимости РПЦ (если не считать попытку патриарха Никона в XVII в.) был демарш избранного патриархом после свержения царизма в 1917 году Тихона, который осудил безбожную большевистскую власть. Вскоре РПЦ разгромили, а при Сталине номинально восстановили, взяв под жесткий чекистско-партийный контроль: патриарх РПЦ стал номенклатурой политбюро ЦК КПСС, вся церковь находилась под постоянным надзором партии и КГБ. Как утверждает патриарх УПЦ Филарет (многолетний экзарх Украины), в СССР ни одного епископа нельзя было рукоположить без согласия КГБ.

В сущности, ничего не изменилось в России и в наши дни. Президент РФ Путин лично руководил спецоперацией по объединению Русской зарубежной православной церкви (РЗПЦ) с Московским патриархатом. Он добился большого успеха, сумев объединить на почве имперской идеи «великой России» «кремлевских чекистов» с потомками антикоммунистов-белогвардейцев.

Вообще, практически все процессы автокефализации церквей православного мира проходили при активном участии соответствующих государств. Там четко понимали чрезвычайный государственный вес церковной автокефалии для утверждения нового самостоятельного государства. Например, как только Греция обрела независимость, она провозгласила автокефалию, создав отдельную Элладскую православную церковь и отделившись от этнически «своего» Константинопольского патриархата. Аналогичные процессы происходили в Болгарии, Румынии, Албании, Сербии и т.п. То есть представления некоторых «экспертов» о дистанции между церковью и государством в православном мире не выдерживают критики.

Но и на Западе не все так просто с эмансипацией церкви от государства. Заявления антиавтокефалистов о «западных образцах» секуляризации как пример и образец для Украины являются, с одной стороны, спекуляцией на невежестве широкой общественности, а с другой — банальной антиавтокефальной манипуляцией. Можно сколько угодно кричать об «абсолютной  пропасти» между церковью и государством за Западе, однако реальные факты это опровергают и предпринимаемые действия украинской власти в области церковной политики законны и традиционны.

Тем, кто рассказывает сказки об абсолютном невмешательстве светских структур в церковную жизнь в западных странах, стоило бы вспомнить о том, что главой Англиканской церкви является король Британии (или королева). Он (или она) является главой церкви лишь потому, что является главой государства. Взглянем теперь на церкви таких вполне современных европейских демократических государств, как Дания, Швеция, Норвегия и Финляндия.

У Дании есть государственная церковь (это ее официальный статус), которая называется Датская народная церковь. Главой ДНЦ является королева Дании. Непосредственно церковью руководит министерство по делам церкви. Священники ДНЦ являются государственными служащими и назначаются правительством. Члены церкви (прихожане) платят специальный церковный налог.

Государственной является также шведская церковь, ее высшая административная власть — правительство Швеции. Епископов назначает государственная власть. Законы, которые касаются церкви, принимаются риксдагом (парламентом) и не нуждаются в одобрении церковным собором. Церковный налог платят все, только те, кто не являются прихожанами церкви, платят 30% от общей суммы. Шведская церковь финансируется из государственного бюджета.

Финская церковь также является государственной. Ее епископы назначаются президентом. Расходы компенсируются из государственного бюджета и за счет церковного налога, который взимается только с членов церкви. Государственной является и Норвежская евангелистско-лютеранская церковь. Глава  церкви — король Норвегии. Церковью руководит министерство по делам образования и церкви. Священники состоят на службе государства и получают от него зарплату.

Вот такой является ситуация в целом ряду демократических государств Запада. При этих обстоятельствах эпизодическое вмешательство украинской власти не в сугубо церковные, а в государственно-церковные дела, непосредственно связанные с вопросами национальной безопасности Украины, является, как мы видим, минимальным по сравнению с ситуацией ряда европейских стран. А в сущности межгосударственная битва за Томос, несмотря на все усилия московских спецслужб и их «пятой колонны» в Украине, уже идет (не излишне напомнить, что Вадим Новинский 18 января 2018 года был одним из 36 депутатов, которые голосовали против Закона о признании украинского суверенитета над оккупированными территориями Донецкой и Луганской областей, то есть де-факто он поддержал российских оккупантов; в любой европейской стране во время войны такие депутаты все бы давно предстали перед военным трибуналом и получили надлежащие за государственную измену приговоры, но Украина слишком либеральна...). Учитывая значительные ресурсы Кремля, в том числе и большой арсенал методов российских спецслужб, эта битва за Томос может затянуться. Что ж, Болгария боролась за каноническую автокефалию своей церкви более 70 лет — и победила. Главное, что автокефалия украинского православия диктуется логикой истории, и это определяет действующую ситуацию.