«Шаг в неизвестность с надеждой на счастье»

Наследие украинской диаспоры до сих пор не вполне интегрировано в современный украинский общественный дискурс. Более того, существуют темы, о которых мы вообще мало что знаем. Например, какова история и настоящее нашей диаспоры в Парагвае? К счастью, мы можем узнать об этом больше благодаря журналисту, путешественнику, писателю Александру ВОЛОЩУКУ, который не только объездил несколько стран Южной Америки, в частности Парагвай, но и собирается написать книгу о тамошней диаспоре. Из какой части Украины в основном переселялись в Парагвай? Какими были сложности для первых переселенцев и какие преимущества получили их потомки? Как следует усиливать взаимодействие между Украиной и нашей диаспорой в Парагвае? Подробнее об этих и других вопросах — в интервью.

«90% ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ — ВОЛЫНЯНЕ»

— Вы путешествовали по многим странам Южной Америки. В то же время для книги выбрали именно Парагвай. Чем обусловлен именно такой выбор?

— Я путешествую уже много лет. И как у журналиста у меня есть своя тема — исследование жизни украинцев за пределами Украины. Начал этим заниматься в 2004 году, и сначала это были регионы России. А потом я сосредоточился на дальнем зарубежье, и в 2018 году у меня было девятимесячное путешествие по Южной Америке, в том числе я два месяца находился в Парагвае. Я был среди украинцев, и меня там очень хорошо приняли. Встретил человека, который сделал все возможное, чтобы у меня было как можно больше встреч с представителями разных поколений, потомками первых украинских переселенцев.

Украинская диаспора Парагвая в значительной мере уникальна. В отличие от бразильской, аргентинской, в Парагвай ехали преимущественно в течение всего трех лет — с 1936 по 1939 гг. И фактически только из одного региона: 90% переселенцев — волыняне, еще немного украинцев из Северной Галичины и из южной части нынешней Брестской области. Поэтому уникальность диаспоры, уникальность самого Парагвая (а это очень интересная страна во многих отношениях) — то, что повлияло на выбор.

«УКРАИНЦЫ ОСОЗНАВАЛИ: ЕСЛИ ТАМ НЕ ПРИЖИВУТСЯ, ВЕРНУТЬСЯ НАЗАД БУДЕТ ОЧЕНЬ ТРУДНО»

— Начнем с истории украинской диаспоры. Какие исторические обстоятельства побудили Парагвай приглашать к себе жителей других государств?

— С 1932 по 1935 год Парагвай вел войну с Боливией (Чакская война) якобы за нефтяные месторождения, которые есть в западной части страны — Гран-Чако. Война была для Парагвая победной, но, как оказалось, бессмысленной. Потому что нефть там не нашли, а страна понесла огромные людские потери. Для того чтобы пополнить население, Парагвай обратился к правительствам европейских стран с запросом помочь им с мигрантами. Проблема в том, что на юго-востоке Парагвая было много свободных, плодородных земель. А индейцы, коренное население, не имели культуры земледелия — в основном это были собиратели, рыболовы, охотники.

В 1936 г. правительства пяти стран — Германии, Польши, Австрии, Италии и Швейцарии — согласились организовать миграционную кампанию и прислать мигрантов. Как помним, Волынь, Северная Галичина и часть Белоруссии в то время принадлежали Речи Посполитой. Когда польское правительство предложило выехать, то почти 2000 семей сделали такой выбор.

— Какие были причины того, что украинцы соглашались выехать так далеко?

— Многие люди решались на этот шаг миграции от безысходности — надеялись, что жизнь в Парагвае будет лучше, чем в Украине под Польшей. Во-вторых, это уже была вторая половина 30-х годов. С одной стороны, Советский Союз, а с другой — фашистская Германия. И многие чувствовали, что начнется новая большая война, и они не хотели оказаться между двумя тоталитарными государствами. Конечно, это был огромный риск. Украинцы осознавали: если там не приживутся, вернуться назад будет очень трудно. Однако это был шаг в неизвестность с большой надеждой на обретение счастья. К тому же перед этой эмиграцией в Парагвай еще в конце XIX в., за сорок лет до этого, многие и так эмигрировали в Бразилию и Аргентину. Там они более или менее нормально прижились, особенно в Бразилии. Поэтому уже был положительный пример, и люди надеялись, что у них тоже все получится. Пожалуй, это тоже повлияло.

ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННЫЙ ОТБОР МИГРАНТОВ

— Ехали сразу семьями, или было такое, что кто-то из семьи ехал «на разведку»?

— Случалось, что сначала мог поехать один муж, а потом жена с детьми. Однако по большей части ехали семьями. Кстати, были и ограничения, о них говорится в польских документах. Ведь была специальная организация, которая занималась переселением, — Эмиграционный синдикат. В Парагвай не пускали людей старше 60 лет, ехать могли именно земледельцы и те, кто имел профессию, которая была непосредственно связана с земледелием, то есть кузнецы, ободники и др. Людей, у которых были проблемы с полицией по политическим вопросам, также не пускали. Было запрещено переселяться бездельникам (так и написано). Поэтому был целенаправленный отбор людей.

УКРАИНЦЫ В ПАРАГВАЕ (ФОТО 1950—1960-Х ГОДОВ)

— Создавал ли Парагвай какие-то специальные условия для переселенцев?

— Во-первых, говорили, что Парагвай давал землю. Впрочем, на самом деле он продавал землю, хотя и по невысоким ценам, поэтому эмигранты могли позволить себе ее купить. К тому же можно было купить в кредит, а потом рассчитаться. Кроме того, парагвайское правительство на пять лет освободило эмигрантов из Европы от налогов, то есть давало время поднять свое хозяйство, стать на ноги.

«ЗЕМЛЯ ЭТА БЫЛА СВОБОДНА, НО ЭТО БЫЛА СУБТРОПИЧЕСКАЯ СЕЛЬВА»

— Компенсировало ли это сложность поездки, условия жизни первых переселенцев в Парагвае? Расскажите, какой была их судьба после того, как они оставили свои родные дома.

— В Парагвай отправлялись пароходом, в основном из порта Гдыня, возле Гданьска. Плыли долго — недели три, а если судно заходило в Кейптаун в Африке, то это путешествие длилось почти месяц. Приезжали в Буэнос-Айрес, а оттуда уже на север по реке Парана добирались другим пароходом в Парагвай, где и селились.

Земля эта была свободна, но это была субтропическая сельва — лес, который нужно было вырубать. А еще — ядовитые змеи и насекомые, необычный для украинцев климат. Поэтому первым переселенцам было очень трудно.

— Удалось ли вам пообщаться с теми, кого детьми привезли в Парагвай? Что они рассказывали о том времени, когда приехали?

— Я общался со Степаном Бараном, возраст которого — 92 года. Его ребенком привезли родители в Парагвай. Он свободно говорит на украинском языке, живет в Фраме. Несмотря на свой возраст, прекрасно выглядит. Сам ездит за рулем машины. Дети хотели его забрать к себе, он не согласился — хлопочет по хозяйству, имеет свой сад, огород.

Вспоминая детство, рассказывал о проблеме, которая была в то время, — ядовитые змеи (это сейчас их мало, а тогда было значительно больше, это же сельва, лес). Люди к этому не привыкли, многие дети погибали именно поэтому. Когда я был в Парагвае на старом кладбище, то обращал внимание, что очень много детских могил. Я думал, что причина в плохой медицине, но когда спросил, мне объяснили, что трагические последствия имели укусы змей.

Сложным был и климат. Там же нет зимы в нашем понимании. Парагвайская зима — это +15 днем ??и +5 ночью. И им холодно. А парагвайское лето — 40 — 45. К счастью, в департаменте Итапуа редко такая жара, там бывает облачно и идут дожди. В другой части, западном Парагвае, дождей почти нет. И эти земли совершенно не обрабатываются.

УРОВЕНЬ ДОСТАТКА, О КОТОРОМ УКРАИНСКИЕ ЗЕМЛЕДЕЛЬЦЫ МОГУТ ТОЛЬКО МЕЧТАТЬ

— Зато потомки тех, кто там прижился, затем смогли поднять свое хозяйство и стать состоятельными людьми. Кроме того, им повезло еще и потому, что, во-первых, эти люди избежали ужасов Второй мировой войны. А во-вторых, Парагвай — это страна, где абсолютно ничего не происходит. Это мирная, спокойная жизнь — никаких революций или переворотов. После войны с Боливией они больше ни с кем не воевали. Парагвай всегда всех принимал и ни с кем не ухудшал отношений.

Сейчас украинская диаспора, живущая там, — это преимущественно земледельцы. Они в основном сосредоточены в так называемых колониях, то есть живут небольшими земледельческими поселениями. И вполне хорошо себя чувствуют. Я встречался с представителями разных поколений и разных профессий. Скажем, тот уровень достатка, который имеют местные украинские земледельцы, то о нем наши жители сел могут только мечтать.

«ЛОВИТЬ» ИЛИ «ЛАПАТЬ» РЫБУ?

— Как нашей диаспоре удалось сохранить национальную идентичность?

— Это, наверное, менталитет именно волынян. Кроме того, понимаете, ассимиляция — это вещь неумолимая: хоть что ты делаешь, но она будет происходить. Однако украинской диаспоре в Парагвае лишь 80 лет. А бразильской, аргентинской — 120 и больше. Соответственно, если в Парагвае это три-четыре поколения, то там их шесть-семь. Поэтому в Аргентине, Бразилии большинство на украинском языке не говорят, а в Парагвае, поскольку они младше, еще сохранили свой язык. Даже молодежь, которой сейчас по двадцать, еще может разговаривать на украинском, в то же время многие из них владеют испанской. А люди в возрасте сорок и старше разговаривают на украинском вообще свободно.

Причем это не литературный украинский. Потому что сохранился именно тот язык, который был на Волыни в 1930-х годах. Например, когда я говорил на современном украинском, то некоторые слова им были просто непонятны. Потому что тех слов, которые есть для нас привычными сейчас, в 1930-х годах на Волыни не было. Скажем, «працювати» — было «робити». Или «ловити рибу» — «лапать рибу». Поэтому в лингвистическом аспекте украинская диаспора Парагвая также очень интересная.

АЛЕКСАНДР ВОЛОЩУК С РЕКТОРОМ УНИВЕРСИТЕТА В ЭНКАРНАСЬОНЕ НАДЕЖДОЙ ЧЕРАНЮК

Это целая культура, которая сохраняется и поддерживается. Например, самый богатый украинец Парагвая Андрес Троцюк — почетный консул Украины в Парагвае, человек, благодаря которому Парагвай и Украина получили безвизовый режим (первое государство Южной Америки, с которым наладили безвиз), — вкладывает средства в развитие украинской культуры. И он не один. Там очень много украинских групп, фестивалей. В каждой колонии есть отделение «Просвіти» — это культурная традиция, которую привезли из Волыни и которая сохранена, православный храм.

«ДО 1960-х ГОДОВ В УКРАИНСКИХ КОЛОНИЯХ МОЖНО БЫЛО ВЕСТИ ДЕЛОПРОИЗВОДСТВО НА УКРАИНСКОМ ЯЗЫКЕ»

— Какие были и есть взаимоотношения с тамошней властью? Читала, что был этап, когда украинские поселения переименовывали...

— Такое было при режиме Стесснера. Скажем, была Новая Волынь, а теперь — Капитан Миранда. Однако не было прямых притеснений. Когда-то мне рассказывали, что до 1960-х годов в украинских колониях можно было вести делопроизводство на украинском языке. А затем уже на государственном уровне решили, что нужно переходить на испанский. Однако в то же время были люди в украинских колониях, которые не хотели учить испанский и не делали этого, разговаривали только на украинском.

— Как жилось украинцам при А. Стресснере?

— Он довольно благосклонно относился к украинцам. Дело в том, что он родился в городе Энкорнасьон, а это столица департамента Итапуа. Это именно тот департамент, где украинцев было больше всего, куда они ехали в 1930-х годах. Там проживали также поляки, японцы, немцы — это был многонациональный город. Да и сам Стресснер — немец. Поэтому он вырос среди многих украинцев, видел, что это трудолюбивые люди, и это уважение сохранил. И даже открывал памятник Тарасу Шевченко в 1970-х годах. В целом он к любым мигрантам относился  лояльно, было лишь одно условие — чтобы они не сочувствовали никаким левым идеям. Он очень не любил социалистов, коммунистов, боролся с этим. Поэтому диктатором он был для советской пропаганды. А так о нем очень хорошо вспоминают, и многие люди говорили мне, что при Стресснере им жилось действительно хорошо.

«ГУБЕРНАТОРОМ ДЕПАРТАМЕНТА ИТАПУА ЯВЛЯЕТСЯ ВНУК БЫВШЕГО БЕЛОГВАРДЕЙЦА ИЗ ОДЕССЫ»

— Какой является роль украинцев в становлении этого региона Парагвая, куда они прибыли?

— Я думаю, что они были одними из тех, кто поднял сельское хозяйство, вместе с поляками и немцами. При Стресснере, да и до него, Парагвай был закрытой страной. Но в те времена там решили отказаться от внешних ссуд и обеспечивать себя самостоятельно. Поэтому на протяжении 20 лет ВВП Парагвая непрестанно рос, в частности и благодаря сельскому хозяйству, в котором представлены, кажется, почти все зерновые культуры, как у нас, даже рис. Тогда Парагвай стал наибольшим в мире экспортером сои. Поэтому можно сказать, что украинцы способствовали тому, чтобы сельское хозяйство Парагвая находилось на очень высоком уровне.

Впрочем, стоит также отметить, что все-таки главной статьей пополнения государственного бюджета была и есть контрабанда. Если при Стресснере это была контрабанда оружия, алкоголя, то в настоящее время это контрабанда электроники, одежды, обуви — они самые дешевые в Южной Америке.

— Представлены ли украинцы в других сферах, а не только в сельском хозяйстве? Например, в политике, образовании...

— Потомки первых переселенцев — да. В частности, в Энкорнасьоне есть частный университет, который возглавляет украинка — Надежда Черанюк, которая прекрасно разговаривает на украинском языке. Она принадлежит к третьему поколению эмигрантов. Должность губернатора департамента Итапуа занимает внук бывшего белогвардейца из Одессы Джонни Смалько. Его дед служил в белой гвардии, эмигрировал в 1920 году из Одессы в Сирию, потом переехал вместе с женой-сирийкой в Аргентину, а позднее очутился в Парагвае. Поэтому украинцы там и в политике, и в сельском хозяйстве, и в образовании. Наших везде много, ведь там их от восьми до десяти тысяч.

«ОНИ ОЧЕНЬ МАЛО ЗНАЮТ ОБ УКРАИНЕ»

— Налажена ли связь с Украиной? В частности, читала, что были подписаны меморандумы о сотрудничестве с украинскими городами, университетом... Чувствует ли украинская диаспора это сотрудничество?

— По моему мнению, все это лишь констатируется, но реальных дел явно маловато. И наша вина в этом большая. Не буду говорить об отношениях между городами, в образовании, но сам Андрес Троцюк рассказывал мне о том, как он пытался установить экономические отношения. Хотел на Волыни открыть свой бизнес. Это было, кажется, в 2004— 2005 годах. Планировал купить землю, дать людям работу и что-то выращивать на своей исторической родине. Землю иностранцам на то время не продавали, но это не проблема, можно было бы договориться, чтобы купил кто-нибудь из украинцев. Но когда он столкнулся с тем, что нужно давать откаты, а в Парагвае такого никогда не было, то сказал, что нет, здесь он свой бизнес не может иметь.

Поэтому если какие-то взаимоотношения и есть, разве что на культурном уровне, хоть даже культурные группы едут изредка. Мне рассказывали, что из городка Фрам пригласили группу «Калина», и у них было три выступления — во Львове, Коломые, Черновцах. Они имели там огромный успех. Говорили сами украинцы: «Они так танцуют, поют. У нас так не все умеют». Однако не помню, чтобы мне рассказывали, чтобы какая-либо украинская группа приезжала в Парагвай. Бывало, что кое-кто приезжал самостоятельно. Тот же Андрес Троцюк пригласил балетмейстера в Энкорнасьйон, и он работал там несколько лет.

— Существует ли потребность в культурных и образовательных проектах с Украиной, возможно, онлайн-курсах украинского языка?

— Есть люди, которым это интересно. Беда в том, что было бы хорошо, если бы этим интересовалась молодежь, а она не слишком тяготеет к этому, хоть, конечно, случаются исключения.

— Вы рассказывали, что у украинского общества Аргентины после получения Украиной независимости наступил внутренний кризис: то, за что они так боролись, осуществилось. Каким образом повлияло на диаспору в Парагвае обретение Украиной независимости?

— Проблема в том, что они очень мало знают об Украине. И очень немногие приезжают в Украину. А те, кто едет в Украину, возвращаются назад. Например, дедушка, который живет в Парагвае, как-то поехал к своим дальним родственникам на историческую родину — кажется, тоже на Волыни. Он увидел, как живут его земляки, вернулся домой, пошел в церковь, подошел к иконе и сказал: «Благодарю тебя, Господи, что ты привел моих предков на землю Парагвая». Информацию они берут из средств массовой информации, но она не всегда правдивая, и ее очень мало.

ОТНОШЕНИЕ К РОССИИ

— Однако я заметил такой факт, что там абсолютное неприятие России, всего русского. Андрес Троцюк рассказывал, что с российскими бизнесменами не будет сотрудничать. А когда я был в Парагвае (тогда как раз был Чемпионат мира по футболу в России), то видел, как люди болели за кого-то, кто играл против России. И это неприятие началось не так давно.

Потому что российская диаспора в Парагвае тоже есть, и ее вклад в развитие Парагвая и победу в Чакской большой войне. Вообще это была достаточно странная война. Воевали между собой Парагвай и Боливия, но боливийской армией командовал немецкий генерал, а на ведущих ролях в парагвайской армии, в офицерской группе были бывшие русские белогвардейцы во главе с генералом Беляевым. Он считается национальным героем Парагвая и похоронен в их пантеоне в Асунсьоне.

Там, где селились украинцы в 1930-х годах, были и российские колонии, потому что из России туда ехали тоже. И не только белогвардейцы — я знаю, что и с Кавказа ехали. Вблизи Фраму были даже две российские колонии. Одна из них называлась Кавказия, а вторая — Сиберия. Второй уже нет, а на Кавказии еще живут две семьи, одна из них российская, а вторая — чешская. Русские, которые остались в Парагвае, в основном живут в столице — Асунсьоне.

Эти общины в 1930-х, 1940-х, 1950-х годах хорошо ладили между собой. Ведь колонии не были национальными. В одной колонии могли жить украинцы и поляки, чехи, немцы, белорусы, русские. После Второй мировой войны даже японцы живут в Парагвае. Там смесь наций.

— В чем причина, что там так мало знают об Украине? Потому, что не интересуются, просто надо писать на испанском, чтобы было доступнее?

— Пожалуй, вторая причина. Нужно больше материалов на испанском. Думаю, интерес появится.

СОТРУДНИЧЕСТВО УКРАИНСКИХ ДИАСПОР В ЮЖНОЙ АМЕРИКЕ

— Существует ли взаимодействие между украинскими диаспорами в разных странах Южной Америки?

— Да, бывает, что представители собираются в одном месте и согласовывают свои действия: украинская диаспора Бразилии, Аргентины и Парагвая. Есть еще украинская диаспора Уругвая, но я там не был. Она там тоже достаточно давняя. Есть еще диаспора в Чили, но там совсем мало людей — примерно 400, и это украинцы современной волны переселения. Поэтому да, диаспоры между собой взаимодействуют, и дипломатические учреждения также этому способствуют.

О Бразилии я мало знаю, ибо там находился недолго и не было тех людей, которые могли бы мне что-то рассказать. В Аргентине очень серьезная деятельность культурных учреждений, но если сравнивать с тем, сколько их было раньше, то мне кажется, сейчас их значительно меньше. В свое время в Аргентине выходили две украинские газеты, было радио в Буэнос-Айресе, издательство — выходили в свет книги на украинском языке. А сейчас этого нет. Организуют собрание возле памятника Тарасу Шевченко в Буэнос-Айресе, отмечают какие-то события, но на таком уровне, чтобы были свои издательские учреждения, свои средства массовой информации — этого уже нет. В Бразилии осталась одна газета в городе Прудентополис. А в Парагвае никогда не было газеты.

Однако диаспора Парагвая очень дружная, сплоченная. Например, когда я там был, у меня вышел из строя планшет и не подлежал ремонту. Я хотел потратить часть своих денег и купить новый, потому что мне он очень нужен для работы. А Ирэна Савчук, которая меня принимала, сказала, чтобы я не спешил это делать: они попытаются сделать что-то своими силами. В течение нескольких дней украинцы Парагвая, в основном в Энкарнасьйоне, собрали 450 долларов и купили мне новый нетбук. Потом я рассказывал эту историю в Аргентине, в Буэнос-Айресе, и мне сказали: «В Парагвае это еще может быть. У нас такого уже не было бы».

«НА ПРИМЕРЕ ОДНОЙ СЕМЬИ ПРОСЛЕДИТЬ ЖИЗНЬ НЕСКОЛЬКИХ ПОКОЛЕНИЙ»

— Расскажите, пожалуйста, о вашей книге.

— Это должна быть историческая повесть. Эта мысль зародилась у меня еще во время моего пребывания там. Объем информации, которую я получал и записывал каждый день, был огромный. Бывало, что я имел по пять-шесть встреч в день. Поэтому я понял, что у меня достаточно информации для того, чтобы написать книгу. Сначала я думал, что это будет научно-популярная книга о жизни украинцев не только в Парагвае, но и в Аргентине, Чили, Бразилии. Однако потом, когда я вернулся домой, у меня появилась другая мысль — написать художественную книгу и именно про Парагвай. Эту книгу я планировал писать осенью этого года, но из-за пандемии коронавируса у меня появилось много свободного времени, чего раньше почти никогда не было, и я принялся к работе над ней в апреле.

Уже готовы несколько глав, я описал причины, почему украинцы решили ехать в Парагвай. Сейчас мои герои уже доехали до Варшавы, затем уже на пароход — и на Парагвай. Думаю, что книгу я буду писать долго, потому что сами понимаете, надо на примере одной семьи проследить жизнь нескольких поколений. Я хочу охватить период от переселения в 1937 году и до наших дней — 80 лет. Я уже был на Волыни, в краеведческом музее в Луцке, там взял в работу некоторые материалы — кроме того, очень много материалов у меня из самого Парагвая, поэтому книга постепенно пишется. И время от времени, примерно раз в месяц, я буду выкладывать отрывки из нее в «Фейсбуке».