Микола Гоголь — наш пророк

1 квітня минає 204 роки від дня народження Миколи Гоголя. Наступного — кругла дата. Диво-дивне, але у свої двадцять три роки уродженець козацького краю й житель столиці Російської імперії уже цілком чітко побачив обриси сьогочасної мапи України! — «За Киевом показалось неслыханное чудо. Все паны и гетьманы собрались дивиться сему чуду: вдруг стало видимо далеко во все концы света. Вдали... разливалось Черное море. Бывалые люди узнали и Крым... видна была земля Галичская... Карпатские горы!» («Страшная месть»). І навіть розумів її головний біль: «Земля славная! И урожай всегда бывал на диво; но на заколдованном месте никогда не было ничего доброго» («Заколдованное место»). І причини проблем українських: «...порядку нет в Украйне: полковники и есаулы грызутся, как собаки между собою. Нет старшей головы над всеми. Шляхетство наше... переняло лукавство... продало душу... О время, время!» («Страшная месть»). Це при тому, що в Україні завжди були і є порядні люди: «...можно было, казалось, читать всю жизнь их, ясную, спокойную жизнь, которую вели старые национальные, простосердечные и вместе богатые фамилии, всегда составляющие противоположность тем низким малороссиянам, которые выдираются из дегтярей, торгашей, наполняют, как саранча, палаты и присутственные места, дерут последнюю копейку из своих же земляков, наводняют Петербург ябедниками, наживают, наконец, капитал и торжественно прибавляют к фамилии своей, оканчивающейся на о, слог въ» («Старосветские помещики»). «Знаю, — пише український Нострадамус, — подло завелось теперь на земле нашей... Перенимают черт знает какие бусурманские обычаи; гнушаются языком своим; свой с своим не хочет говорить; свой своего продает...» («Тарас Бульба»). До всього отой ганебний і невиправданий сумнів неньчиних синів: «Кто сказал, что моя отчизна Украйна? Кто дал мне ее в отчизны?» («Тарас Бульба»). А може таки є бодай якесь виправдання, оскільки «...составился народ, по вере и месту жительства принадлежащий Европе, но между тем, по образу жизни, обычаям, костюму совершенно азиатский, — народ, в котором так странно столкнулись две противоположных части света, две разнохарактерные стихии: европейская осторожность и азиатская беспечность, простодушие и хитрость, сильная деятельность и величайшая лень и нега, стремление к развитию и усовершенствованию — и, между тем, желание казаться пренебрегающим всякое совершенствование»? («Взгляд на состояние Малороссии»).

Пишучи про старожитню українську систему освіти, хіба не розібрався Микола Гоголь у сутності теперішньої: «...все почетные сановники тогдашнего времени считали необходимостью дать воспитание своим детям, хотя это делалось с тем, чтобы после совершенно позабыть его... Тогдашний род учения страшно расходился с образом жизни: эти схоластические... тонкости решительно не прикасались к времени, никогда не применялись и не повторялись в жизни» («Тарас Бульба»)? Утім, не виключено, що незабаром почнемо зовсім інше життя. Чи лишиться, як у гоголівському міркуванні: «Все думаешь — с завтрашнего дни начнешь новую жизнь, с завтрашнего дни примешься за все как следует, с завтрашнего дни сядешь на диету, — ничуть не бывало: к вечеру того же дни так объешься, что только хлопаешь глазами и язык не поворачивается...»?

Адже так хочеться вірити, що слова — «сюда не заходит будущее» («Портрет») — зовсім не про нашу державу! Що поробиш, «...клады не даются нечистым рукам» («Вечер накануне Ивана Купала»)!

P.S. ...А все ж цікаво, чому це у пророка відоме у всіх куточках України Межигір’я асоціювалося не з тим, з чим воно пов’язане зараз: «Есаулы привезли сыновьям Тараса благословение от старухи матери и каждому по кипарисному образу из Межигорского киевского монастыря» («Тарас Бульба»). Певно, такі благословіння ще попереду?