Россия меняет морскую политику

В минувшие выходные Россия приняла новую редакцию  морской доктрины. Согласно изменениям, которые подписал президент РФ Владимир Путин, россияне планируют обеспечить «достаточное» свое военно-морское присутствие в Атлантическом океане.

По словам вице-премьера России Дмитрия Рогозина, причиной этому послужило «изменение международной политической ситуации», а также необходимость «скорейшей интеграции» Крыма и Севастополя с РФ. Он также добавил, что, помимо «атлантического направления», основной акцент сделан и на Арктике.

«Атлантика обусловлена нашим вниманием к расширению НАТО на восток и созданию инфраструктуры Североатлантического альянса рядом с нашими границами», — цитирует Рогозина Интерфакс.

«День» обратился к директору военных программ Центра Разумкова Николаю СУНГУРОВСКОМУ с просьбой прокомментировать изменения в морской доктрине РФ:

— В этих изменениях непонятно, про какую инфраструктуру идет речь: если про систему ПРО, так это все решается на уровне международных переговоров, а не в одностороннем порядке. Если же речь идет о появлении вблизи границ России войск быстрого реагирования НАТО, то это — не первопричина. Поскольку это — ответная реакция на действия самой Москвы. Все это похоже на то, что Россия сама себя провоцирует и отвечает на эти провокации.

НАТО представляется в качестве противника для того, чтобы россияне могли развивать свой военно-промышленный комплекс.

По словам Путина, впервые рассмотрены социальные вопросы, в частности — вопросы военной медицины. Но, кроме декларации, особо ничего и нет.

Что касается заявлений Рогозина насчет судостроения, то это — грандиозные планы, которые вряд ли будут выполнены. Если рассмотреть госзаказ на военно-морскую технику, то, по итогам двух кварталов 2014 года, он выполнен на 23%. До конца года он вряд ли будет реализован в полном объеме. Это касается и оборонного заказа на будущий год.

Относительно того, как следует Украине ответить на изменения в морской доктрине РФ. Реакция на действия Москвы должна найти отражение и в военной, и в морской доктринах Украины, и в Стратегии национальной безопасности. К сожалению, в тех проектах, которые я читал,  такого нет. Если и есть, то это — декларации, содержащие констатацию, но не конкретный ответ, как этому противодействовать.

Однако я бы реагировал на внутренние запросы: на развитие своих Военно-Морских сил, которых фактически нет, но которые нужны. В Украине необходимо провести оборонный обзор, который должен дать комплексный и системный ответ на вопросы: какой сектор обороны нам нужен? Какая структура нам нужна? Как это оформить в виде правовой базы? До сих пор на эти вопросы у нас нет ответов.

Впрочем, системного ответа на это мы не получим, а значит, все попытки реформировать отдельные силовые структуры порознь ни к чему хорошему не приведут. Это — восстановление прежней политики, которую мы проводили 24 года и которая сведется к ручному управлению.