Аристократ свинга

Начало музыкальной карьеры этого великого джазмена связано с детективной историей в духе «Крестного отца». В далеком 1927-м Дюк Эллингтон открывал впоследствии легендарный гарлемский «Коттон Клаб». Открытие чуть было не сорвалось, поскольку бенд Эллингтона уже подписал контракт на выступление в другом зале. Но гангстеры, заправлявшие клубом «Коттон», знали что делать: они направили эмиссара с полными денег карманами к нанимателю оркестра с просьбой разорвать соглашение. «Смотри на вещи шире, — объяснил эмиссар, — или будешь мертвым». Эллингтон открыл клуб по расписанию без малейших проблем. Говорят, это было наибольшим джазовым событием того года. Как ни удивительно, именно американские гангстеры одними из первых поняли: как правило, джаз лучше играть черным, а белым слушать. Но суть в том, что знающие в этом толк гангстеры посылали именно за бендом тогда еще молодого Дюка Эллингтона.

Он никогда не смотрел на белых снизу вверх и не был клоуном (в отличие от многих других). Он представал утонченным и очаровательным гением, каким и был в жизни. И, невзирая на неудобство быть цветным в расистском обществе, Дюк выжил и прославился благодаря бескомпромиссности в первую очередь по отношению к себе.

В нем было что-то от денди. Дюком (то бишь герцогом) Эварда Кеннеди Эллингтона (1899-1974) называли из-за его любви к изысканной одежде и элегантному стилю. Он сохранил эту черту на протяжении всей жизни, но носил свою изысканность без чопорности или притворства. То же и в его музыке: деликатность шла рука об руку с дерзким интроспективным свингом. Секрет Эллингтона, наверное, в том, что стиля в привычном смысле, раз и навсегда избранного, не было. Было яркое выражение своей сущности.

Дюк сочинял музыку постоянно и в любых условиях — в машине, в отеле, в студии, дома. Его перу принадлежит не менее двух тысяч (точное число неизвестно) композиций, многие десятки из которых стали бессмертными джазовыми стандартами. Эллингтон записал около 200 альбомов, и что-то из «ранее неизданного» выходит и по сей день. Его оркестр побывал в самых неожиданных закоулках мира. А в 71-м и в Киеве, в рамках «советского» турне.

Дюк знал все слабые и сильные стороны своих музыкантов и делал музыку так, чтобы подчеркнуть последние. И писал он именно для своих музыкантов. Когда оркестр был не в состоянии себя содержать (был и такой момент), Эллингтон платил музыкантам собственные деньги из своих авторских отчислений, чтобы им никто не мог «заказывать музыку»: «Я плачу своим парням, и мне же веселиться». И каждый из его «парней» был первоклассным музыкантом. А играть в бенде Эллингтона значило быть среди лучших джазменов. Но все-таки оркестр — это прежде всего Дюк Эллингтон. Может, поэтому сольная судьба участников этого оркестра была не так уж и удачна.

И, наверное, никто как Герцог не был столь высок в своих падениях, чему доказательством его так называемые творческие спады. История рассудила по-своему. Сегодня Эллингтона — представителя «несерьезного» джаза 20-х, и неуправляемого джаза 60-х — ставят в один ряд с выдающимися классическими музыкантами. Возможно потому, что он победил время еще при жизни?