Непаркетная журналистика Наталии СЕДЛЕЦКОЙ

Зрители уже просмотрели программы о плане приватизации «Укрзалізниці», о крымских имениях президента, о загадочной столичной компании, которая приложилась к историческому «сланцевому» контракту с Шелл, а на днях вышло громкое расследование об Укртрансгазе, который слил 2,5 млрд. пенсионерам и охранникам. И выглядит так, что новый расширенный формат Тендер News себя оправдал. А как оценивает свою работу ведущая Тендер NEWs Наталия Седлецкая?

— Скажите, чья это идея: делать телеверсию наиболее громких расследований? И справляетесь ли вы с часовым форматом?

— Сначала мы планировали, что «Тендер News» — это будет этакий короткий дайджест новостей с фронта госзакупок. Но в этой тематике чрезвычайно широкое поле для расследований. Тендеры — один из главных способов наживы чиновников. Вот все эти схемы, связки, все прослеживается, но об этом на телевидении больше никто нигде не рассказывает. Мы почувствовали, что за 15 минут просто физически невозможно успеть рассказать, что и как, грубо говоря, «украли» за прошлую неделю. Зрители в соцсетях часто отмечали то же. Поэтому с Нового года Наталья Катеринчук (генеральный директор ТВі. — Авт.) решила увеличить программу до часа и перевести ее в формат прямого эфира.

По-моему, это увеличение себя оправдало. Программа показывает более глубокие расследования, приглашает в эфир ответственных за государственные расходы, а также — экспертов и журналистов, что, как и авторы программы, следят за выполнением чиновниками своих обязанностей и имеют важную информацию для зрителей.

Мы расширили и тему программы, говорим не только о тендерах (о бюджетных деньгах), но и следим за тем, что происходит с государственным имуществом — заводами, госпредприятиями, зданиями, историческими памятниками, землей. И цитируемость моих программ после Нового года выросла в разы. Думаю, мы не ошиблись, если информагенции берут цитаты моих гостей и делают из их новостей — отдельные истории. Хотим, чтобы ТВі и в дальнейшем был именно тем источником, где зрители могут получить исчерпывающую информацию о том, что реально происходит с госимуществом и бюджетными деньгами, пока люди работают и платят налоги.

— Считается, что журналистика расследований не дает желаемого эффекта, потому что на нее не реагирует власть. А вы согласны с этим? Чувствуете ли вы, что что-то изменяете своими текстами?

— Я с этим и согласна, и не согласна. Конечно, мне, как и всему журналистскому корпусу, и всему обществу хотелось, чтобы по результатам наших расследований уголовные дела возбуждали здесь в Украине, а не за рубежом, чтобы чиновники шли в отставку, а власть становилась лучше, более прозрачной. Сегодня в Украине такого не происходят. Но расследования нельзя считать напрасными. Благодаря ТВі, пять миллионов зрителей узнает то, какие схемы господствуют в «распиле» бюджетных денег — это уже шаг вперед. Знание рано или поздно приведет к правильным действиям и сознательному выбору граждан. Мы же понимаем, что один большой телеканал своими ежедневными сообщениями о действиях чиновников, настоящем состоянии дел способен изменить власть в стране на лучшее. Но у нас такого канала нет. А маленькому телеканалу на это просто немного больше времени нужно. Отмечу — дело журналиста — увеличивать уровень знания граждан о реальном состоянии дел. А выбор власти — это уже за нацией.

— В минувшем году парламент принял решение, которым засекретил часть государственных закупок. А вы часто пользовались именно этим изданием, чтобы показать траты государственных средств. Как вы будете выходить из положения этого барьера секретности?

— Вы знаете, не все можно засекретить. И потом, журналист который проводит расследование, уже имеет определенные наработки, репутацию, а значит, источники информации. Да, поиск данных стал сложнее, но они это сделали как раз для того, чтобы еще больше темных дел скрыть, — и у нас появилось еще больше работы. Документы с изложением всей фабулы преступления в руки не плывут, конечно. За каждый факт нужно и побороться. Если ты любишь проводить расследования, то темы тебе подбрасывает политическая украинская жизнь, а пути для поиска информации ты найдешь. Недавно мой коллега Денис Бигус провел блестящее расследование для программы на тему тендеров «Укртрансгазу». Он за три недели составил такой сложный пазл из документов, движений средств, адресов и владельцев — это нужно уметь. Все мы много лет работаем в редакции расследований под руководством Артема Шевченко — и это нас многому научило.

— Скажите, в качестве совета, порой расследования заходят в ситуацию, когда журналисты не получили ни единого ответа на запросы о теме своего интереса, что нужно делать? Забросить тему? У вас были такие ситуации?

— Я никогда не забрасываю тему только из-за того, что нет ответа на запрос. Закон отводит чиновникам на ответ пять дней — нет ответа — нужно выдавать в эфир. Во-первых, потому что чиновники этим начнут пользоваться, мол, не отвечаем — сюжет не выходит. Во-вторых, наши расследования почти никогда не базируются на информации, которую мы получили в ответе на запрос. Не расскажут же чиновники сами, что и где украли! Как правило, запрос мы отправляем, когда нам уже стали известны определенные подозрительные факты из других источников, мы их излагаем в запросах, просим комментарий — и ждем пять дней ответа. В 99% процентах приходит отписка — ничего не знаем, на эфир не придем. Чего ждать? Мы обязаны выдавать информацию в эфир.

— Скажите, в одном из ваших расследований речь шла о том, что знаменитую нефтебуровую платформу, вышку Бойко, доукомплектовал на 150 миллионов латвийский бомж. Чтобы узнать такие вещи, что важнее уметь: работать с документами иностранных компаний или иметь смелость ехать и ходить по рижским трущобам?

— Так нельзя ставить вопрос. Умение работать с документами, искать, называть имена и указывать на связи очень важно. Но расследование всегда это и аналитика, и журналистика. Так, когда я гуляла по Риге, фокус моего внимания был направлен на поиск лиц, которые осуществили «тюнинг» вышек Бойко на 150 миллионов. Но до того как ехать — у нас с оператором были все адреса, и определенное понимание — где и что мне удастся снять, зафиксировать на камеру — это результат подготовительной бумажно-поисковой работы.

— Учат ли расследованиям на наших факультетах журналистики?

— Мне кажется, что на факультете журналистики каждый студент берет столько знаний, сколько захочет, сколько сможет. Там учат писать больше «в теории», но впоследствии этот навык отрабатывается собственноручно на практике. Там не учат расследованиям — и не удивительно, ведь это один из самых сложных жанров, и до того как приступить к расследованиям, нужно хотя бы поработать в новостях, побыть в информационном пространстве, чтобы понять, что к чему в политике, в управлении государством. Самое важное, чему учат на факультетах журналистики, — это понятие этики, принципов, стандартов работы журналиста. Это очень важно. Очень хорошо учат языку, на мой взгляд. И это ведь первые разы, когда ты берешь камеру, микрофон в руки — и примеряешь на себя эту роль. Это очень важный этап. Впрочем, я работала уже со второго курса.

— Сейчас подрастает такое поколение девушек-расследователей. Еще десять лет тому назад считалось, что венец карьеры — спокойно ездить вместе с первыми лицами государства, заводить с ними знакомства, бывать на приемах. Чем руководствуются девушки, когда выбирают нереспектабельную журналистику расследований?

— Нереспектабельную? Никогда не думала о такой формулировке. Вы знаете, для меня никогда не было вершиной достижений — проехаться президентским чартером. Хотя я считаю, что и официальная журналистика также очень нужна. Я работала достаточно долго в новостях — привозила репортажи из Рады, Кабмина. Это было очень интересно, но достаточно скоро мне захотелось делать что-то эксклюзивное. Ведь столько возможностей в мире — можно столькими вещами заниматься, зачем повторять уже сказанное кем-то другим? Для меня «мерило» престижа в журналистике, как вы говорите, это экслюзивность материала, а не близость к первым лицам государства.

— Как вы чувствуете, стала ли власть после ваших расследований более открытой, более осторожной или наоборот?

— Громкие расследования немного встряхивают пространство, и иногда чиновники меняют модель поведения. Вот недавний пример— после наших расследований о «вышке Бойко» с двойной переплатой — следующие две платформы нефтегазовые чиновники закупили по нормальной цене. Но я уже свыклась с мыслью, что нам не стоит ожидать результатов прямо здесь и сейчас. Зато я смотрю на более далекую перспективу. Я часто сравниваю работу журналиста с робой историка. Только он пишет историю лет и десятилетий, а мы — фиксируем историю дней и недель. Скрупулезно все это ложится на бумагу и видеопленки, остается в интернете. И рано или поздно все события, которые мы честно зафиксировали, найдут справедливую оценку в обществе.

Беседовала Елена ПОПЕЛЮШКО