Новогоднее путешествие в икебану

Икебана — древнее японское искусство, в переводе это слово означает «живой цветок». Агрессивные японские самураи, проникнувшись полтысячелетия назад идеей гармонии, сообразили, что сила не только в мордобое, но и в красоте. И стали регулярно трансформировать свою мощь в эстетико-ботаническое русло.

С этим удивительным видом искусства я познакомился на двух занятиях в Японском центре при Киево-Могилянской академии. Курсы икебаны вели две молодых обаятельных женщины: киевлянка Татьяна Надбережная и Анжела Лобастова из Молдовы.

В Украине, надо сказать, это не мужское, а женское искусство. Кроме меня, в бескрайнем женском море одиноко находилась еще только парочка мужчин.

Анжела во вступительной речи разъяснила главные принципы построения композиции: симметрия — асимметрия, главный элемент — второстепенный, ритм — аритмия, принцип равновесия. Важны и такие понятия, как линия, масса, плоскость. Ядром для создания икебаны служат основные гармонические законы.

Первое задание было — «снег». Но снег тогда еще не выпал, и эта тема совсем не вдохновляла меня. Вообще, что бы человеку ни поручали выполнить — он выдаст то, что творится на душе. А сейчас меня волновала тема любовного треугольника.

Так как я явился без заготовленного растительного материала — пришлось заняться мелким грабежом. Весьма экзотическим растением меня любезно снабдила Таня Надбережная. Это был багровый камышеобразный конус. Я сразу понял, это — любовник. (Сразу предупреждаю, что я не запоминал названия растений. Они такие громоздкие, что слишком бы удлинили статью. Пользуюсь поэтому своими. Да и дело не в названиях, а в форме и содержании.)

Затем я схватил нечто вроде листа лопуха — прекрасное воплощение женской сути. В средней части как бы льнет, а верхушка — хочет сбежать. Мелкие симпатичные цветочки в чем-то пушистом — женское легкомыслие, вроде утренней завивки плойкой перед зеркалом. Таня подбросила еще пару невиданно-экзотических, фиолетово-синих цветов без стеблей – бабочки. Это — дамская романтичность. Совмещаем лопух (уйти — остаться), мелкие цветочки в пушистом (легкомыслие), в них цветы-бабочки (романтичность) и — дамский портрет готов!

Что-то вроде мужа или прежнего кавалера — могучий стебель с ответвлениями, весь в колючках. Он стоит между камышеобразным «любовником» и «дамой». Колючий — с одной стороны защита для женщины, с другой — напасть.

Девушка Маша для «любовника» одолжила еще парочку красных веточек, олицетворяющих тянущиеся к любимой руки. В общем напряженный любовный треугольник получился — любо-дорого посмотреть. Вроде «Анны Карениной», «Кармен» или современных кинодрам испанца Альмадовера.

Маша соорудила нечто совершенно противоположное по настроению, под условным названием «Счастливая любовь».

Девушки на курсах делают композиции здорово — только не могут рассказать, ЧТО ЖЕ ЭТО? А мне, с мужской аналитикой — это пара пустяков. Коллектив и я оказались полезны друг другу.

У«Счастливой любви» все парное: розовые шарики в сеточке, розовые розочки в вазочке, только из двух белых бумажных листьев — один явно лишний. Маша над ним долго размышляла. Я предложил ей быть беспощаднее. После удаления оказалось, что оставшийся листик тоже парен — сетке.

Вижу одну весьма забавную композицию и спрашиваю ее автора — молодую женщину с короткой прической: «У вас дети есть?» — «Да, — отвечает, — дочке три года». — «Вот она», — говорю, показывая на ее икебану: маленький оранжевый воздушный шарик, такого же цвета лохматая гвоздичка, и всяческие растрепанные травы-муравы — все вихрастое, беспорядочное и стремительное. «Как зовут дочку?» — уточняю. Она, хитро: «А вы догадайтесь». — «Ну это слишком», — сдался я. — «Юля». Тут я прикинул, что в принципе можно было угадать — настолько композиция напоминает вертящуюся юлу.

На следующий день всем поручили сделать что-нибудь новогоднее.

Та же симпатичная женщина, мама трехлетней девочки, показывает новую вещь и таким же лукавым тоном спрашивает: «Ну и что это?»

Икебана представляет собой два музыкальных диска на вазе в цветочном ореоле. «Глаза вашего мужа, — отвечаю. — Они на Новый год будут наблюдать за вами. И днем, и ночью».

Она, обиженно-детским тоном: «Это — сова». — «Я и не спорю, — говорю, — днем спит у телевизора, а ночью...» — «Да ну вас», — засмеялась она.

Маша теперь сделала композицию под условным названием «Счастливая любовь в доме». То есть праздник с любимым на двоих. Опять две розочки, но кровавые. То есть любовь свежая, еще дымится. Рядом что-то похожее на плетень, на котором два золотых листика. Причем, когда я их фотографировал, заметил, что вместе они образовали сердце. «А это что? Объясните, — ткнула Маша пальчиком в лист который бережно окутывал розочки», — «Это, — говорю, — желание уберечь свою любовь». — «Логично», — сухо заметила она. — «А кто Он?» — нахально полюбопытствовал я. — «Муж, товарищ и брат!» — гордо объявила девушка.

Мне достались развалины моей вчерашней икебаны, плюс — удивительное растение, напоминающее птицу. Сразу пришло в голову сделать композицию — «Феникс».

Феникс — символ обновления, возрождения из пепла, со вздымающимися по дуге сильными крыльями.

Но крыло — то бишь вчерашний лопух — было одно. Его «уравновесили» — чем-то хвойным, что было вполне «икебанным» — эстетически парадоксальным решением. Анжела, чтобы ему «шею закрыть», вставила в вазу два желтых цветочка. Они и мне пришлись по душе — лапки мистического пернатого. А вот что касается правки мастера в Машину «Счастливую любовь в доме» — она ее сильно изменила психологически. Анжела развела золотые листики на плетне. В результате, конечно, получилось по-своему интересно и красиво. Однако это уже была «красивая разлука», а не «счастливая любовь».

Природу вещей обмануть трудно. Скрыть свое состояние или натуру. Подбираешь цветы обычно, повторяя энергетический узор, который сейчас внутри. Женщины не могут объяснить, ЧТО они делают, им не хватает мужской логики, зато они творят САМУ ЖИЗНЬ, в то время как мужики — создают АЛЛЕГОРИИ. Пример.

Студентка Юля, как и я, не принесла «материала». Где-то она добыла черную, ветвистую ветку, похожую на саксаул. Я ей стал советовать расположить на ней алый дождик в виде змея-искусителя. Меня захлестнула библейская тематика. Юля этот дождик устраивала и так и этак — но все ей что-то не нравилось. «Змея» она убрала и стала пристраивать белые цветочки. «Пошли женские «раскраски», — разочарованно подумал я. И ушел в другую комнату фотографировать готовые икебаны. Когда я вернулся, Юли уже не было. Но то что она соорудила — меня потрясло. Ее саксаул — расцвел! В пустыне! Под ним изящно расположилась уютная алая розочка! Ей Богу, самый суровый самурай, глядя на эту сцену — заплакал бы!

У кого новогодней икебаной был феникс, у кого муж с дочкой, у кого счастливая любовь, а преподаватель Татьяна Надбережная выстроила шикарный трехмачтовый фрегат. Корабль в будущее!

Те, у кого, допустим, работы получались не слишком законченными — все равно несли эмоциональный заряд радости. Например, одна дама — крашенная блондинка с завитыми кудрями — соорудила нечто невообразимое: купа еловых ветвей, тюльпанов, скрученных дождиком. И все же от этой неразберихи веяло настроением под условным названием «Здравствуйте, гости дорогие!» Было ясно, что она хлебосольный и сердечный человек. И кто бы ни пришел к ней в Новогоднюю ночь — голодным и грустным не останется. Чего я желаю и всем читателям!