Держава и бизнес

Несколько лет назад, выступая на семинаре, где присутствовали как иностранные дипломаты, так и представители украинской власти (включая теперешнего Президента Украины), я заявил, что знаю только одного государственного чиновника, который отдает все силы поддержке отечественного бизнеса, не останавливаясь ни перед чем и ни перед кем, и что этот чиновник находится сейчас среди нас. Но сразу же и разочаровал почтенных чиновников, застывших в ожидании фамилии. Я назвал господина Миллера, посла Соединенных Штатов. Разумеется, «отечественными» для него были американские инвесторы, и не только крупные.

ЦЕЛИ И ЛОЗУНГИ

Я вспомнил этот случай, читая в «Дне» статью профессора А.С. Гальчинского «Деформация сознания». Статья касается очень важного политического вопроса. Тем более, что автор статьи сам обращает внимание на необходимость того, чтобы общество поспособствовало поиску четких программных целей «победителями, которые взошли на властный Олимп». Хотя у меня лично большие сомнения относительно того, что якобы «новые Олимпийцы» этих самых целей не имеют и только сейчас пытаются их найти. Похоже, скорее, на то, что разные члены новой властной команды имеют разные цели или общие представления о них. Следовательно, необходимо продемонстрировать поддержку тем целям, которые больше отвечают общенациональным интересам. Однако каждый, разумеется, может иметь свое представление об этих интересах. В связи с этим и возникает первый серьезный вопрос: а кто и как должен решать, кого и какими средствами будет поддерживать государство в своей экономической политике?

Речь идет даже не о выборе между малым и средним бизнесом (МСБ) и крупным капиталом (хотя к этому вопросу мы еще вернемся). Уважаемый Анатолий Степанович в своей статье вспоминает известный лозунг — «Все, что выгодно «Дженерал Моторз», выгодно и для Америки». (Если точнее, то министр обороны США, бывший руководитель упомянутой автомобильной компании Чарльз Уилсон в 1952 году высказался несколько лояльнее по отношению к государству: «What’s good for the country is good for General Motors, and vice versa». («Что хорошо для страны, хорошо и для «Дженерал Моторс», и наоборот».) Но я хотел обратить внимание на тот факт, что карьера автора этого высказывания закончилась осуждением... за лоббирование интересов «Дженерал Моторс». А у нас широко тиражируемый лозунг «Что хорошо для «Южмаша», хорошо и для Украины» почему-то не вызвал сопротивления, кажется, даже у оппозиции. Поэтому сейчас вполне можно ожидать, что лозунг опять окажется в политическом обиходе (возможно, с некоторыми уточнениями относительно очередного олицетворения интересов государства). Между тем вполне понятно, что среди представителей крупного бизнеса есть не только партнеры, но и конкуренты (и на внутреннем, и на внешнем рынках). Ответ на вопрос о том, кого из них поддерживать, довольно часто обозначает выбор противоположных действий. Значит ли это, что поддерживать нужно того, кто «политически ближе»? К сожалению, есть определенные основания считать, что в таких ситуациях выбор будет делаться именно по этому принципу. Хотя чему тут удивляться: если в промышленно развитых демократических странах крупный бизнес сам предпочитает «равноудаленность» от власти, то у нас многие думали (и думают), что власть вечная, а поэтому нужно поддерживать ее всеми силами (деньгами)… А потом удивляются, откуда «у детей фефекты фикции…» Я считаю, что поддержка должна осуществляться на основании государственных программ, необходимость которых должна прозрачно обсуждаться и доводиться до общества. И это касается не только вопроса о том, поддержка кого из «великих» более приоритетна. Уважаемый Анатолий Степанович вспоминал интернет в качестве примера некого симбиоза крупного бизнеса и государства. Позвольте напомнить, что «Микрософт» вырос в гиганта экономики из компании двух молодых бизнесменов, которые начинали свой бизнес в сарае. И произошло это, можно сказать, на наших глазах. И если бы государство поддерживало всякие там «Дженералы», а не предпринимательство в целом, то неизвестно, что бы вообще было с современными инновациями (ведь есть утверждение, что крупные компании не заинтересованы в инновациях, которые требуют от них слишком существенного реформирования, и часто перекупают патенты просто для того, чтобы держать их в сейфе). В связи с этим хотелось бы обратить внимание на то, что у нас довольно часто государственную поддержку понимают как предоставление определенных льгот по отношению к своим конкурентам (и внешних, и внутренних). Мы все еще рассматриваем конкуренцию в свете «марксистско-ленинской политэкономии» — как характерную черту «человеконенавистнического» капиталистического строя. Интересно, что и комментируя, например, расширение ЕС, у нас много говорят об усилении конкуренции, которая «негативно отражается на…», а дальше идет перечень секторов экономики «старой» или, наоборот, «новой» Европы. А вот эксперты из стран Европейского Союза (и «ветеранов», и «новичков»), как правило, говорят о том, что конкуренция, которая возникла вследствие расширения интеграционного объединения, «будет способствовать развитию…», «приведет к интенсификации», «позволит найти новые решения…» и, как результат, выйти на новые позиции в мировой экономике. Почувствуйте разницу!

И СНОВА О ПРОЗРАЧНОСТИ

Таким образом, как по мне, государственные чиновники должны поддерживать все-таки украинский бизнес в целом, каждый на своем месте: кто отвечает за «маленькие дела» — пусть поддерживает МСБ, а кто за «крупные» — «крупный капитал». Кстати, а что в украинских реалиях обозначает «крупный капитал»? Нет, я не о размерах. Вот в статье А.С. Гальчинского упоминаются Карнеги, Рокфеллер, Гарриман, Мелтон, Гугенгейм, Форд... Имена хорошо известные: Генри Форд спроектировал и наладил выпуск автомобилей, Джон Рокфеллер организовал (а не приватизировал!) добычу нефти (в том числе и для производства топлива для автомобилей Форда), Эндрю Карнеги построил (а не «выкупил» у работников, которым перед тем месяцами не платил заработную плату) сталелитейные заводы, производившие металл для автомобилей Форда, Уильям Мелон не только финансировал проекты других американских предпринимателей, но и основал в штате Пенсильвания город Донора, где также построил металлургический завод… Кто-то может мне назвать город, который основали наши «крупные капиталисты»? Ну хотя бы вернули к жизни? Таким образом, другой вопрос касается того, в чем государство должно поддерживать «крупный капитал»: в накоплении прибыли и выводе ее в оффшоры, или в создании новых рабочих мест, новых технологий, благотворительных акциях… Ответ, кажется, понятен.

Во всем этом остается очень важный моральный аспект — несмотря на политические призывы не проводить «пересмотр приватизации», чтобы «не раскачать лодку», в обществе все-таки нет, мягко говоря, чувства справедливости перераспределения общенародной собственности. По- видимому, не следовало спешить с непрозрачной приватизацией, — делать ее вообще нужно было путем создания открытых акционерных обществ, которые бы принадлежали всем желающим, кто имел возможность и желание оторвать от себя немного рублей, карбованцев и гривен. Но что сейчас об этом говорить… Но перед тем, как поддерживать «крупный капитал», хотелось бы знать персонально тех, кому народ («Государство — это мы!») собирается помогать. Если отойти от метафор, то хотелось бы сначала иметь четкий, прозрачный, доступный реестр владельцев ценных бумаг и корпоративных прав. То есть знать свой «крупный капитал» в лицо, а потом уже принимать решение о его поддержке или задержке. Как там у нас дела с созданием единого государственного депозитария ценных бумаг и единого реестра владельцев? Молчание.

Нет, можно и амнистию теневого капитала провозгласить. Лично я — «за». Много приходилось об этом и говорить, и писать. Не буду повторяться, обращу внимание только на одну деталь. Амнистия сработает только тогда, когда нарушители (а нет гарантии, что они не продолжают свою практику и сейчас) будут стоять перед выбором: показать свои теневые (налогонеоблагаемые, нелегально переведенные за границу и тому подобное) капиталы, оплатить налоги (или определенную их часть) и дальше работать с этим капиталом в соответствии с законом, или… Или потерять этот капитал, сон, а может, и свободу. Второй вариант возможен в случае, если украинская Фемида продемонстрирует его реальность хотя бы на примере некоторых нарушителей. Иначе не будет существовать и побудительных мотивов для самодекларирования нарушений налогового и валютного законодательства с целью их амнистии. Могу добавить к перечню профессора Гальчинского еще Южную Африку, в которой в прошлом году была проведена аналогичная амнистия. Местные правоохранительные органы во время ее проведения не только не приостановили поиск нарушителей, а даже активизировали эту деятельность, подталкивая тех, кто еще сомневался: ведь в случае, если «компетентные органы» получали информацию о «теневых капиталах», их владелец автоматически утрачивал право на амнистию. Пришлось-таки немного продлить сроки подачи заявлений, поскольку под конец образовались такие очереди, что заявления не успевали принимать.

«ЭТО ЖЕ ЭКОНОМИКА, ДУРАКИ!..»

Теперь о конкретных аспектах поддержки крупного украинского бизнеса на внешних рынках. Политика не может не иметь первенства перед экономикой, ведь политика — это концентрированная экономика.

Хотя, с другой стороны, как уверяют специалисты, «сама дипломатия выросла из торговли».

В современных условиях, во всяком случае, последние сто лет, очень активно это орудие поддержки экономических интересов государства использовали американцы. Достаточно вспомнить, например, известную «долларовую дипломатию» президента У. Тафта, которая сочетала сугубо политические и экономические методы и интересы относительно «ближнего зарубежья» США — Латинской Америки (а позже и Китая и других стран Дальнего Востока) таким образом, что трудно установить: или это политические цели достигались путем использования экономических рычагов, или это, наоборот, политическое давление использовалось для достижения экономических выгод. Такие понятия, как «стратегическая торговля», «геоекономика» и «экономическая дипломатия», были достаточно распространены среди американских политиков и дипломатов в первые годы президентства У. Клинтона, который пытался закрепить это направление внешней политики, создав Национальный экономический совет. Именно одному из руководителей его предвыборного штаба принадлежит известное высказывание, направленное на то, чтобы обратить особое внимание на экономические аспекты политики: «It’s the economy, stupid». («Это же экономика, дураки!»)

Аналогичные подходы в современной дипломатической практике мы можем увидеть и во многих других странах. Незаурядное внимание экономизации внешнеполитической деятельности уделяют и наши северные соседи. Российские бизнесмены и дипломаты хорошо понимают, что страна без соответствующей дипломатии просто не может занимать заметное место в международной экономике, и наоборот. При этом обращает на себя внимание основательность такого подхода к работе, при котором МИД не ограничивается только общим провозглашением такой поддержки, а имеет «свой перечень упущенных возможностей и сорванных контрактов или тендеров».

По мнению заграничных специалистов, Украина принадлежит к тем странам, которые «особенно заинтересованы в активной экономической дипломатии». А что же у нас делается в этом плане?

Собственно, такая задача — сконцентрировать наши экономические интересы в виде четких политических целей, — и является тем первым шагом, который необходимо сделать. Мне могут возразить, что такая задача не только давно стоит, но и выполняется: ведь, выбирая для себя стратегических партнеров, мы говорим, в первую очередь, о традиционных экономических связях, которые объединяют нас в единый народнохозяйственный комплекс, или о потребности построения в стране социально-ориентированной рыночной экономики европейского типа, или об эффективности системы открытой экономики… Но, в отличие от чистой политики, когда можно «проскользнуть между капельками» или «подобно обезьяне, наблюдать с дерева за дракой двух тигров», в экономике такая неопределенность обозначает неучастие в распределении прибылей: кажется, вы знали о движении конъюнктуры рынка, знакомы с ведущими бизнесменами, периодически посещаете деловые форумы, проходите аудиторские проверки и даже пишете какие-то бизнес-планы… Но не принимаете участия ни в одном серьезном проекте (в который, как правило, приглашают только надежных, проверенных партнеров) и, соответственно, остаетесь наедине, когда ваши собеседники после кофе идут в кабинет хозяина «делать бизнес». Такая приоритетность довольно тяжело реализуется на практике, ведь государство имеет не только экономические интересы.

Однако без настоящей приоритетности определения первоочередных экономических потребностей при принятии политических внешнеэкономических решений трудно надеяться на серьезное деловое сотрудничество в современных условиях глобализации экономики, которые, среди прочего, предполагают или инициативное вкладывание значительных денежных средств, или координацию действий и партнерство с более конкурентоспособной стороной.

Экономический подход при разработке внешнеэкономической стратегии обязательно должен включать и наши отношения с международными финансово- экономическими организациями и интеграционными объединениями, а также позицию Украины в вопросах, рассматриваемых их органами управления. В том числе (а может, даже, особенно) — если эти вопросы не касаются непосредственно нашей страны. Ведь если мы не будем уделять внимания проблемам других стран (например, Африки), то и они не будут интересоваться нашими потребностями и не будут слушать наши аргументы. На сегодняшний день эти вопросы в основном решаются за пределами Министерства иностранных дел — в министерствах финансов и экономики, в центральном банке… Без сомнения, эти государственные учреждения и в дальнейшем должны говорить свое веское слово в профессиональном обосновании наших позиций. Но и МИД не может и не должно играть роль простого статиста. Ведь именно здесь сходятся иногда невидимые нити всей глобальной конструкции.

Можно поразмышлять и о более радикальных структурных изменениях в направлении «австралийского варианта»: как известно, в этой стране существует единое министерство иностранных дел и внешней торговли. И не только в этой стране, а, например, еще и в Канаде, в Швеции и в более десяти других стран мира.

Хочется надеяться, что государство таки будет поддерживать бизнес, а не направлять его в соответствии со своими намерениями и пониманиями «в стойло» или «в светлое будущее». А для этого нужно, чтобы и сама власть поняла необходимость полной перемены всей парадигмы управления экономикой. Что там у нас слышно о реформе Кабинета Министров? Опять будет сокращение штатов при концентрации власти? Ну-ну…