Рассказ о (не)утраченных возможностях

Любые мемуары — это практически всегда (независимо от воли автора) в той или иной степени попытка оправдать себя. Или, по крайней мере, выставить себя в более выигрышном свете, объяснить реальные или мнимые ошибки, провалы или просчеты. И редко кто из творцов воспоминаний реально следует словам Жана-Жака Руссо из его «Исповеди»: «Перед тобой, читатель, жестокая, неприкрашенная правда — такая, каковой она является...» Конечно, успех мемуаров и их историческая ценность прямо зависят от масштаба личности автора, меры его литературной одаренности, степени его, автора, осведомленности о событиях и мифах искренности перед читателем.

«Спогади» главы Украинского гетманского государства (29.04.1918—14.12.1918) Павла Скоропадского до сих пор не очень, мягко говоря, известны украинской читательской общественности (первое полное украинское издание — перевод с русского — увидело свет в 1995 году под редакцией известного историка Ярослава Пеленского; это был общий проект Института украинской археографии и источниковедения НАН Украины, Института восточноевропейских исследований и Восточноевропейского опытного института им. В.Липинского, реализованный одновременно в Киеве и Филадельфии). Совсем недавно состоялась презентация второго, расширенного и дополненного издания этих «Спогадів», и надеемся, что книга гетмана Скоропадского привлечет то внимание нашей общественности, которого это произведение, безусловно, заслуживает. Ведь гетман, как бы к нему ни относились (диапазон оценок тут поражающий — от сокрушительной критики как «немецкой марионетки» до восторженных панегириков) — фигура, оставившая заметный след в истории Украины. И поэтому его взгляд на события — взгляд, который, конечно, нуждается в критическом анализе — по крайне мере интересен. Мемуары по большей части охватывают период с декабря 1917 г. по декабрь 1918 г.

Как отмечал составитель книги Ярослав Пеленский, «особенность «Спогадів» Павла Скоропадского состоит в том, что они освещают эпоху и деятельность автора с отличной по сравнению с другими образцами украинской мемуарной литературы политической перспективы — с позиций умеренного консерватизма, культурного и политического элитаризма и аристократизма». По мнению Я. Пеленского, это произведение гетмана Скоропадского «является ценным документом истории также потому, что, в отличие от украинской мемуарной литературы, которая традиционно рассматривала проблему Украинской революции в 1917-1921 гг. статическим образом, их автор подходит к делу со стратегической, а следовательно динамической перспективы профессионального военного — генерала. Скоропадский подчеркивает, что он хочет подать свое виденье событий в свое время так, как он сам их понимал, а оценка его эпохи — это дело будущей исторической науки: «Возможно, будущим историкам революции мои записки пригодятся. Прошу их поверить, что все записано мной будет правильным, то есть я буду заносить так, как мне виделось положение на данное время, а правильно я думал или неправильно — в этом поможет разобраться будущее». Я. Пеленский сравнивает «Спогади» Скоропадского с близкими по жанру произведениями П. Гинденбурга, К.Маннергейма и М.Хорти.

Понятно, что пересказать полностью содержание «Спогадів» в сжатой рецензии нереально. Поэтому есть смысл остановиться только на наиболее существенных моментах.

1. СОЦИАЛЬНО-КУЛЬТУРНЫЙ ПОРТРЕТ ГЕТМАНА

Павел Скоропадский был человеком двух культур — украинской и русской (немаловажное обстоятельство!). С украинской культурой его связывало родовое происхождение — он был потомком одного из самых выдающихся родов казацкой Украины, к которой относился с уважением в смысле территориального патриотизма, охотно пользуясь понятиями «казаки», «украинские казаки». Его предки были высокими казацкими старшинами, самый выдающийся среди них — гетман Иван Скоропадский (1646—1722), который стал гетманом после полтавской трагедии и пытался спасти украинскую государственность. И хотя члены этого рода политически ориентировались на пророссийско-лояльную позицию и делали карьеру в системе империи, большинство из них не отреклись от украинской государственной гетманской традиции. Согласно воспоминаниям самого Скоропадского, в их доме «постоянно пелись украинские песни», «с уважением относились к бандуристам, которые пели свои думы», «читались и обсуждались книги Костомарова и других украинских писателей», среди гетманских портретов висел портрет Ивана Мазепы, к которому «относились молчаливо с симпатией».

В то же время Скоропадский был человеком, лояльно преданным российскому имперскому престолу, был продуктом российской имперской системы, в которой сделал престижную военную карьеру. В сущности, речь может идти о политической, да и вообще жизненной позиции «двойной лояльности», которая наложила беспрекословный отпечаток на практические действия Скоропадского — гетмана Украины. Тут мы имеем дело со своеобразной мировоззренческой «ловушкой» этой «двойной» (по крайней мере не только украинской) лояльности, которая в нашей истории случалась фатально часто.

2. ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ГЕТМАНА С ЦЕНТРАЛЬНЫМИ ГОСУДАРСТВАМИ — НЕМЕЦКОЙ И АВСТРО-ВЕНГЕРСКОЙ ИМПЕРИЯМИ

Известно советское (еще, по сути, большевистское) клише: Скоропадский — ставленник кайзера Вильгельма, который «держался при власти только на немецких штыках». Однако «Спогади» свидетельствуют: хотя гетман в реалиях 1918 года действительно должен был опираться на политическую, военную и экономическую поддержку Немецкой империи, однако субъективно он был политически ориентирован не на Германию и Австро-Венгрию, а на Антанту — союз Англии, Франции и России, который сформировался перед Первой мировой войной. Гетман в глубине души не верил в возможность победы Германии в этой войне. Он снова и снова спрашивает себя: кто же будет окончательным победителем — Центральные государства или Антанта, решительно склоняясь ко второму варианту. Но только на реальную поддержку кайзера (и не на чью-либо иную) он мог рассчитывать в тех условиях. Классический пример, когда политик попадает в «шпагат» между собственными представлениями и имеющимися возможностями. В апреле 1918 года Скоропадский беседовал с российским генералом Абрамом Драгомировым касательно его участия в военной подготовке свержения правительства Центральной Рады. Гетман пишет об этом так: «Драгомирову я изложил свою точку зрения, но он решительно не соглашался со мной. Во-первых, он не признавал никакого украинства; во-вторых, он считал, что немцы будут скоро разбиты, и поэтому можно иметь дело только с Антантой, которая все восстановит, все спасет. Я доказывал ему, что я также не верю в победу немцев, но считаю, что то, что сейчас делается у нас на Украине, мало чем отличается от большевизма, и если ждать победы Антанты, то пройдет много времени, а здесь нужно немедленное спасение». Очень характерный диалог, который во многом объясняет мотивы последующих действий гетмана! Кстати, и к Австро-Венгрии, и персонально к Василию Вышиваному гетман относился более чем критически.

3. УКРАИНА ПРИ СКОРОПАДСКОМ: ФЕДЕРАЛИЗМ ИЛИ НЕЗАВИСИМОСТЬ?

Наиболее осуждаемый поступок гетмана, который негативно повлиял на его «исторический образ», — это, несомненно, провозглашение грамотой от 14 ноября 1918 года федерации с «будущей небольшевистской Россией». Тут нужно прибегнуть к взвешенному и объективному анализу. «Спогади» свидетельствуют, что еще в момент их написания в Берлине в начале 20-х годов гетман не был убежденным самостийником, хотя во время оккупации Украины, при его гетманате, Германия (именно Германия!), чьи войска, кстати, пригласила на нашу землю согласно Брестскому договору еще Центральная Рада, отстаивала концепцию независимости Украинского государства, которому, очевидно, отводилась роль сателлита Немецкой империи со статусом ограниченного суверенитета. Слова Скоропадского: «Конечно, самостоятельность, которой тогда приходилось сурово придерживаться из-за немцев, которые твердо на этом настаивали, для меня никогда не была жизненной, но я думал, что немцы изменили бы свою политику в сторону федерации Украины с Россией». Взгляды Скоропадского на статус Украины не могли объективно не подвергаться влиянию и стран Антанты, которые (особенно Франция) решительно противились независимости Украинского государства. Гетман понял это уже в январе 1918 года, еще в период Центральной Рады, из разговора с генералом Жоржем Табуи, французским комиссаром при Правительстве УНР и шефом французской миссии в Украине. Табуи откровенно заявил, что «Антанта никогда не признает независимость Украины» (этот фрагмент из «Спогадів» обычно опускался в зарубежных публикациях отрывков из книги!). А вот еще очень показательный отрывок из «Спогадів» (тоже 1918 год): «Ко мне пришло несколько человек, к которым я чувствовал безусловное доверие. Один из них привез ко мне некое лицо, которое занимало вполне соответствующее положение. Это лицо заявило мне (причем все это было подтверждено многими весомыми документами), что Антанта, а особенно Франция, решительно не желает говорить с украинским правительством, пока то будет стоять на точке зрения самостоятельности, и что только федеральная Украина может иметь успех у них» (у Франции и Британии. — И. С.). Французы в Яссах даже не приняли представителя Украинского национального союза, который стоял за нашу независимость.

***

Это — только очень сжатая рецензия на «Спогади» гетмана. Его опыт (несмотря на неудачу Гетманского государства) ценен тем, что дает немало пищи для размышлений — о прошлом Украины и будущем. Впрочем, беда, кажется, в том, что наша «элита» думает вовсе не об этом — собственности, как видим, ей все мало.