Станут ли партии основой политической жизни в Украине?

Принимая во внимание серьезность последствий, которые будет иметь приход на наивысшую должность в государстве того или иного претендента, политический Олимп в ближайшее время закроют от простых смертных тяжелые тучи: «судьбоносные» решения будут приниматься келейно, а об избирателях будут вспоминать только в публичных речах и в качестве упрека оппонентам (в смысле того, кто и к чему довел народ). Таким образом, осуществление власти в Украине — это в большей степени «внутривластный» вопрос, а народ, который эта власть (конечно) любит, вынужден будет принять навязанное решение.

При таких условиях общественности будут представляться только результаты политического процесса, и возможность влияния общества на власть будет оставаться минимальной. Это определяет, мягко говоря, недостаточное внимание к решению социальных вопросов и осуществлению реформ, а не только разговоры о них.

Традиционно заинтересованность власти в качестве управления выводится из двух основ: выборности власти (считается, что власть имущие заинтересованы в благосостоянии граждан, ибо хотят быть переизбранными на новый срок) и партийной дисциплины (ставящей успех карьеры конкретного политика в зависимость от выполнения им программных целей своей партии). Таким образом, интересы общественности переплетаются с интересами самого политика, и чем выше уровень жизни в стране и эффективнее власть, тем большую политическую выгоду имеет правящая партия и каждый из ее членов-политиков. С другой стороны, партийная дисциплина определяет последовательность законодательной политики (при условии, разумеется, что партия имеет конкретную программу действий, а не только набор лозунгов), уменьшает противоречивость законотворчества и снижает степень влияния «кланов» и лоббистских групп.

Поскольку мощную самодовлеющую организацию труднее подкупить или запугать, попытки давления на нее с различных сторон могут только в незначительной мере изменить ее политику. И чаще всего, как свидетельствует опыт европейского и североамериканского парламентаризма, равнодействующая всех векторов влияния направлена все равно на выполнение партийной программы. Однако по целому ряду причин в Украине, как и в других постсоветских государствах, такая линейная зависимость успеха политиков от благосостояния народа пока не действует.

Известные надежды на это возлагались на введение в избирательном законодательстве пропорционального партийного представительства. Смешанная избирательная система, по которой 50% парламентских мест должны заполняться по партийным спискам, а 50% — добываться в мажоритарных округах, предполагала усилить роль партий в политической жизни, но одновременно компенсировать опасность прихода к власти левых или расслоение парламента на мелкие партийки привлечением «мажоритарных» кандидатов, многие из которых являются «независимыми» (от «партийных эмоций») бизнес-политиками.

К тому же ни одна из группировок «партии власти» не имела абсолютных преимуществ над соперниками, и уже с 1996 года журналисты и аналитики начали говорить о возможности выхода межклановой борьбы из тени и легализации групп давления в публичные партии — для закрепления статус-кво и обеспечения защищенности законом уже приобретенных власти и собственности. Принятие в начале работы Верховной Рады Украины 14-го созыва решения, по которому фракции могут формироваться только на партийной основе, вроде как подтвердило понимание «кланами» преимуществ легализации их борьбы. Однако результаты выборов 29 марта 1998 года засвидетельствовали, что этот путь не пройден до конца, более того, он еще не стал необратимым.

Во-первых, равновесие в соперничестве кланов еще не достигнуто — об этом свидетельствуют постоянные попытки использовать властные рычаги для подрыва экономической основы конкурентов и постоянные же изменения удельного веса различных групп влияния в окружении Президента. Во-вторых, эволюция партийной системы, происходившая параллельно с перераспределением кланами власти и собственности, породила интересный феномен: партии, возможно, не имеют сопоставимых с клановыми источников финансирования, однако амбиция их лидеров часто бросает вызов попыткой патронов бизнеса занять ступеньку на пьедестале легальной политики. Слияние политики и бизнеса может приобретать различные формы: скандала и отторжения «публичных политиков», как у объединенных социал-демократов; слияния в разбухший и многофрагментный конгломерат, внутри которого формируются и потом откалываются самодовлеющие группы, как в НДП; соглашения на «двуглавие» и распределение полномочий, как у «зеленых».

Во всяком случае, согласование интересов и взаимное «приспособление» публичных и теневых политиков оказалось более сложным процессом, нежели ожидалось, и он займет еще немалое время. В течение этого времени возможны даже попытки свернуть с пути «повального создания партий» — наподобие призывов к возвращению к мажоритарной системе выборов или решения Конституционного суда о неправомерности существования депутатских объединений исключительно на партийной основе.

В этой связи важным в символическом плане (как индикатор тенденции настроений во властных кругах) является решение о выдвижении кандидата в президенты исключительно от политических партий. В принятом Верховной Радой законе о выборах президента фактически закреплен существующий вариант: выдвижение разрешается и от партий, и от «объединений избирателей». Последнее на практике сохраняет возможность самовыдвижения — ведь «объединением избирателей» может быть и команда претендента, и любая другая зависимая от него группа — даже семья. Поэтому повышения роли партий закон о выборах президента не принес. Среди прочего, это связано с тем, что многие депутаты Верховной Рады, самодовлеющие в плане бизнеса, расценили перспективу прихода «партийного» президента как путь к принятию сугубо пропорциональной избирательной системы. Такая система вынуждала бы их согласовывать свои позиции и интересы с партиями, что по приведенным выше причинам сегодня быстро произойти не может.

Следовательно, партийного структурирования власти, определившего бы внутреннее единство программы реформ, не произошло, и в ближайшие годы в Украине придется полагаться только на возникновение ситуативного большинства. Это ставит перед сторонниками реформ трудную тактическую задачу поиска единомышленников и убеждения депутатов, особенно денежных центристов, что именно определенная разновидность реформы как нельзя лучше будет соответствовать их интересам.